Либеральной партии десять лет удавалось «удерживать» мэрию Кишинева — вплоть до заведения уголовных дел на теперь уже экс-мэра Дорина Киртоакэ. В интервью NM его однопартиец, кандидат в мэры столицы Валериу Мунтяну рассказал, в чем была основная слабость Киртоакэ, и почему у него ничего не вышло, почему именно лидера демократов Владимира Плахотнюка он просил выдворить Иосифа Кобзона из страны и почему без геополитики в столице — никуда.
«И увидите, что Гагаузии дают все, а Кишиневу — ничего»
В своей программе вы пишете: «Если не действовать быстро, Кишинев станет руинами и умрет. Если сделаем то, что нужно, Кишинев возродится». Можно ли сделать из этого вывод, что вы оцениваете состояние Кишинева как критическое?
Состояние Кишинева неразрывно связано с состоянием Молдовы. В 2017 и в первой половине 2018 года Плахотнюку и Додону удалось завладеть практически всей страной — без голосов, без выборов, нарушая демократические нормы. Остался только Кишинев — его они еще не завоевали.
То, что вы упомянули, я написал сознательно. Это связано не с инфраструктурой Кишинева, а с состоянием демократии в Молдове, в том числе, в Кишиневе. В тот момент, когда мы потеряем Кишинев и отдадим его в руки Плахотнюка, Додона и Шора, который вступил в их коалицию, дела в Молдове надолго станут намного хуже.
Если говорить все-таки о городе и его инфраструктуре, как вы оцениваете его состояние? Десять лет мэром был ваш однопартиец Дорин Киртоакэ.
Могу сказать так. Дорин Киртоакэ пытался сделать то, что можно. Он был искренним и открытым с избирателями из Кишинева. То, что не сделал столицу ковриком для вытирания ног перед Плахотнюком и Додоном, показывает, что он действительно — служитель страны, который заботился о демократии. Даже при том, что его свобода сейчас под угрозой.
Что касается возможностей развития Кишинева… Финансовые ресурсы, получаемые в Кишиневе, забирало правительство. Кишинев зарабатывает десяток миллиардов леев, но в городе остаются четыре, а шесть забирает правительство. Это нужно изменить. Должно быть в точности так, как сейчас в Гагаузии: 100% подоходного налога от физических лиц и юридических лиц, НДС и акцизов должны оставаться в Кишиневе. В Гагаузии так. Почему? Чтобы гагаузы были спокойными.
Так должно быть и в Кишиневе. И тогда не будет проблемы финансирования, и привлекать фонды не будет проблемой. Ни в одной европейской столице нет такого, чтобы всего 3% доходов шло на развитие.
У Дорина Киртоакэ, как вы говорите, не получилось изменить эту ситуацию. Почему вы думаете, что у вас получится? При нынешних властях.
Были диктатуры и более жестокие, чем в Молдове, но и они не вечны. Вечной диктатуры не существует. Нам казалось, что Воронин будет вечным, другим — другие диктаторы. Но все они уходят. От результатов этих местных выборов в Кишиневе многое зависит. Кишиневцы могут показать другим, что эта диктатура может уйти. И готов сказать, что это и произойдет.
Как?
Через выборы, конечно. Эти выборы в Кишиневе — предпосылка для парламентских выборов. В то же время подчеркиваю, как говорил не раз в ходе этой кампании, что я — единственный кандидат, подходящий для этой должности. После того как меня изберут мэром Кишинева, я не буду осенью участвовать в парламентских выборах. Я полностью посвящу себя мандату мэра, хотя и буду поддерживать европейский курс развития.
Но вопрос распределения финансирования между городом и правительством зависит от центральных властей, а не от мэра.
Зависит, да. Если правительство и парламент не захотят вернуть деньги Кишиневу — шесть миллиардов, которые они забрали… Я написал проект закона, отдал его коллегам, и его зарегистрировали в парламенте Он предполагает, что будет точно так же как в Гагаузии — откройте ст. 5 закона «О местных публичных финансах» и посмотрите. И увидите, что Гагаузии дают все, а Кишиневу — ничего.
Я готов в течение трех месяцев после победы на выборах выйти к гражданам и созвать референдум, на котором люди смогут решить эту проблему. Потому что иначе, без денег, не делается ничего.
Даже если придет Бэтмен или кто угодно — он абсолютно ничего не сможет сделать в Кишиневе без денег. Есть идеалисты и непрофессионалы — только они думают, что могут все сделать без денег.
«Я не хочу создавать памятник Дорину Киртоакэ»
В ходе этой предвыборной кампании, буквально в последние дни, вас начал активно поддерживать бывший мэр Дорин Киртоакэ. Зачем вам это? Это человек, который находится под следствием, его сослуживцев уже осудили, а его рейтинг в последнее время упал.
Когда я уходил, меня открыто просили остаться министром окружающей среды. И я не сделал этого. Потому что понял, что Молдова идет на ложной дороге, а демократия оказалась под угрозой. Если бы мне нужна была публичная должность, я бы сейчас остался там, работал на Плахотнюка и был бы министром в этом большом колхозе — министерстве сельского хозяйства и чего там еще. Я этого не хотел.
После того как Дорин Киртоакэ подал в отставку, многие политики и бизнесмены говорили мне: «Мэй, Валериу, ты очень славный парень, а Гимпу и Киртоакэ не такие хорошие. Давай оставим их, приходи к нам. Создадим более отмытую партию или пойдешь как независимый кандидат и будешь говорить, что во всем плохом виноваты Гимпу и Киртоакэ, а ты — “baiat tare molodetz”».
Я не могу так поступить. При всех рисках, которые есть в этой избирательной кампании. Потому что я — не предатель, я не так воспитан, и своим поведением хочу попытаться изменить существующую парадигму, что политики — самые изменчивые, подлые и продажные люди в Молдове.
Прав Киртоакэ или нет — ответит избиратель в Кишиневе и в Молдове. Я не хочу создавать памятник Дорину Киртоакэ, я баллотируюсь на эту должность. И при тех условиях, которые есть, из всех кандидатов я лучше всех разбираюсь в работе мэрии. У многих есть вопросы к партии, но нет претензий ко мне лично.
Как вы будете собирать команду, если станете мэром Кишинева? Например, мы видели, как действовала и.о. мэра Сильвия Раду — она уволила десяток руководителей, в том числе из Либеральной партии.
И взяла работников из Демпартии.
А как вы будете собирать команду? Разве это не будут люди из либералов?
Не обязательно. Я был мэром и был министром. У меня есть способность видеть людей и понимать, кто из них «правильный». Господин Киртоакэ, бедняга, сам признается, что его самой большой проблемой было то, что он не мог отличить искренних людей от неискренних. И это сыграло с ним злую шутку. У меня есть способность видеть людей, с которыми работаю.
В то же время руководитель задает тональность и создает возможность для коррупции. Слышал сегодня, как один из кандидатов, возможно, господин Нэстасе, обещал, что в течение месяца избавится от коррупции в мэрии. Это наводит на мысль, что он или не знает систему, или идеалист.
Нельзя оторвать мэрию от Кишинева, а Кишинев — от Молдовы, Молдову — от общества. Все нужно решать вместе. Лечить эту болезнь в обществе, Молдове, Кишиневе, мэрии в том числе. Могу сказать за себя, что не буду этому [коррупции] потворствовать. Когда я пришел в министерство, не стал никого выгонять. Не заявлял с порога, что один — вор, другой — бандит.
В то же время я проводил внутренний аудит. И он показал, что глава службы рыболовства украл несколько миллионов леев, выдавая разрешения на ловлю. Я собрал материалы, отнес в прокуратуру. Сейчас, через год, его осудили на 10 лет тюрьмы. Говорю это не для того, чтобы похвастаться, а чтобы показать — я никому не такого разрешал и никогда не разрешу.
«Сильвия Раду предлагает нам новые оттенки розового»
Вы неоднократно говорили, что у вас самая реалистичная программа преобразования Кишинева, а у других кандидатов — «фантазийные». Но при этом сами предлагаете убрать из города железную дорогу и построить вместо нее бульвары и еще одну ТЭЦ. Для Кишинева именно это выглядит как фантастика.
Это две очень простые вещи. И очень нужные. Некоторые политики делают заявления: «я лучше всех буду латать ямы и красить бордюры». Например, Сильвия Раду предлагает нам новые оттенки розового — у нее розовый будет лучше, чем прежде. Это не уровень столицы. Кишиневу нужны решения на сегодняшний день, на завтрашний и на следующие 20-25 лет. У меня четверо детей, и я хочу, чтобы они жили в Кишиневе.
И нет ни одной европейской столицы, где железная дорога проходит из одного конца города в другой. И это просто, как добрый день. В 2008 году коммунистические власти — не хочу их хвалить — построили 50 км железной дороги из Кагула в Джурджулешть. Всего за год. Как построили — это уже другой вопрос. Для того, чтобы убрать железную дорогу из Кишинева, правительство должно построить 35 км железной дороги, огибающей город. На это нужно 70 млн евро, и это копейки для такой страны как Молдова.
И это не помешает поездам. Через Кишинев идут всего четыре международных поезда — два на Москву, в Санкт-Петербург и в Бухарест. И два местных — до Бендер и до Унген. Остальные 95% поездов, которые проезжают через Кишинев каждый день, — товарняки. Они долго стоят, создают кучи мусора и металлолома. Вместо этого строим на том самом месте бульвар. Так Кишинев сможет развиваться. Если кто-то этого не видит, должен только подметать по углам мэрии.
Что касается ТЭЦ, то это, мне кажется, вообще одна из наших основных проблем. Русские в 2018 году, чтобы помочь Плахотнюку и Додону, дали более дешевый газ. Но если до нас дойдет румынский, европейский, стабильный газ, то не будет политического фактора — сегодня так, а завтра так, как на рынке.
Мы должны не построить, а реконструировать станцию — на Мунчештской есть два законсервированных котла. 150 мегаватт. Этого не хватит для Кишинева, но с этого можно начать.
Откуда финансирование на такие большие проекты?
Первое — это смена парадигмы: не 3%, а 40% должны оставаться в городе на его развитие. Второе — я собираюсь добиться того, чтобы Кишинев мог эмитировать собственные ценные бумаги. Кишинев — единственная европейская столица, в которой никогда не было проектов с муниципальными облигациями. Это поможет привлечь инвестиции.
«У нас что-то вроде Стокгольмского синдрома»
Один из ваших лозунгов — «Вместе свергнем бином предателей!» Речь идет о Плахотнюке и Додоне. При этом вы написали обращение к Плахотнюку, который не занимает никаких госдолжностией…
Он председатель Демпартии.
Но это все же не государственная должность. Технически он не во власти. К нему и премьеру Филипу вы написали обращение, чтобы они исключили из предвыборной гонки партию «Шор» и объявили [российского исполнителя Иосифа] Кобзона персоной нон-грата. Получается, у вас остались общие интересы?
Никоим образом. По поводу Кобзона… Снвчала я думал написать открытое письмо только Владимиру Плахотнюку. Но подумал, что оно будет слишком политическим: сидит Плахотнюк у себя в штабе партии и читает, что ему написал Мунтяну. И поэтому написал и Филипу. Но у меня нет никакой связи с Демпартией.
Кстати, уже попросил коллег-депутатов, чтобы они написали официальное обращение, чтобы Иосифу Кобзону как пропагандисту путинского империализма запретили въезд на территорию Молдовы. Так же, как с 1995 года Кобзон не имеет права ступать на американскую землю, как не имеет права въезжать в Украину, Балтийские страны и ни в одну европейскую страну. Ареал путешествий Кобзона — как у президента Белоруссии Лукашенко. Лукашенко очень радуется, когда его куда-то зовут. Как Додон позвал его в Молдову. Никто не принимает его. Так и Иосиф Кобзон.
Прошлое Кобзона связано с войной на востоке Украины, аннексией Крыма, но еще есть и связь с российской оккупацией левого берега Днестра. Иосиф Кобзон принял там звание «артиста ПМР», чем автоматически признал приднестровский сепаратизм.
Если Кобзон приезжает в Молдову, то прямые ответственные — Плахотнюк и Филип. Плахотнюк делает все, когда ему надо.
Получается, что у вас все-таки общие геополитические интересы с Плахотнюком и Филипом.
Они — те, кто сегодня решает. Я хочу сказать, что мы два года назад требовали, чтобы Рогозина объявили персоной нон грата в Молдове. И его объявили. Благодаря моим письмам еще министру Наталье Герман.
Если говорить откровенно, то Плахотнюк, как Юрие Рошка, одним легким остается евроатлантистом и унионистом, а другим легким — в России. Сейчас он так и пытается длинной рукой по имени Додон держаться за Россию, а другой рукой — за Европу. Если не будет давления по поводу Кобзона, все так и останется.
Насколько вообще вопросы геополитики сегодня важны в предвыборной кампании? Раньше на выборах мэра это был вопрос № 1. «Хорошо, как в Европе» и «плохо, как в Тюмени» — такую тактику использовали постоянно. Насколько сейчас это играет роль?
В Молдове есть глубокая проблема идентичности — румыны или молдаване, румынский или молдавский, Запад или Восток. Пока эти вопросы не разрешатся, проблемы геополитики и идентичности будут главенствовать на любом уровне. Кишинев — один из них.
Да, возможно, это чувствуется меньше в бедном населенном пункте района Леова или в Валя Пержей из Тараклии. Но для Кишинева эти вещи чрезвычайно важны. Тут 15 университетов, театры, лицеи, газеты, телевидение, парламент и т.д. Почти невозможно этого избежать. Те, кто пытается абстрагироваться от этих вопросов, врут. Например, Сильвия Раду — кандидат Демпартии — говорит, что независима. Сплошная ложь. В Кишиневе это не пройдет. Если такое вранье пройдет в Кишиневе, значит, мы в огромной опасности. И у нас что-то вроде Стокгольмского синдрома.
Какое отношение имеет вопрос «Запад или Восток» к городскому хозяйству и инфраструктуре?
Оно есть. У меня была пресс-конференция вместе с Дорином Киртоакэ, где мы говорили о пяти-шести больших проектах, которые в Кишиневе уже есть, и другие кандидаты просто о них не читали. Возьмем любого. Например, Нэстасе: найдем решение проблемы очистных сооружений. Он подумает! Это значит, что не знает, что уже есть проект на 60 млн евро, по которому уже были тендеры, и его выиграла компания из Германии. Как можно писать такое в своей программе? Или ты в космосе, или ты и в остальных областях ничего не знаешь. Про дороги, термоизоляцию. У других кандидатов — то же самое.
Вспомним проект на миллионы евро очистки реки Бык, который я как министр привез из Румынии. И многие другие проекты. Из них — ни одного от матушки России. Ни одного, ни лея. ЕС, Румыния, Швеция, европейские банки. Это показывает, что наше направление и развитие европейское. Точка. Остальное — политика.
«К этому я готовился не один год, прочитал 20 учебников»
Как вы отреагировали, когда узнали, что среди ваших конкурентов будут другие унионисты? И почему не поддержали Константина Кодряну, которого представляют как единого кандидата от унионистов?
(смеется) Так и напишите: смеялся до слез. Объясню. Когда Дорин Киртоакэ ушел в отставку с поста мэра, мы знали точно — баллотируется Валериу Мунтяну. У меня есть опыт. Никто не может сказать, что Мунтяну не знает мэрской кухни.
Дела шли, и все было ok. Когда это увидел Плахотнюк, он собрал всех своих друзей и сказал, что нужен еще один унионист. «Найдите еще одного Мунтяну». Я не исключаю, кстати, что мы будем судиться с тем «вторым Мунтяну».
Что касается той партии, о которой вы говорите. Приведу пример. С тех пор, как мы ушли в оппозицию, — мы в оппозиции. На любую тему в Молдове у нас есть своя точка зрения. Я ответственен за мэрию. И все, что связано с Сильвией Раду и тем, как она попала туда. У меня десятки обращений в прокуратуру и заявлений. Это и должен делать тот, кто находится в оппозиции.
Партия, о которой вы говорите, ни слова не сказала: кто во власти Молдовы? Бином или не бином? Плахотнюк, Додон, Шор… Ни одну из текущих проблем они не поднимают. Говорят идеалистично — «униря, униря» и исподтишка служат. Есть у них газета: на 80% — очевидное подлизывание к Плахотнюку, и 20% — про что-то еще. В Молдове люди не глупые и все видят.
А их кандидат — непонятно, о чем и говорить.
Румынский депутат все-таки.
Депутатом может стать любой — тебя занесли в список и все.
В Румынии тоже так?
И в Молдове. Во всем мире так.
Есть ли кто-то из конкурентов, чья программа вам нравится?
Во-первых, программы видел у трех кандидатов — свою и еще у двух. Ион Чебан опубликовал свою почти одновременно со мной. Андрей Нэстасе — неделю назад. Это наводит меня на мысль, что у такого кандидата или не было программы, или он боялся ее выставить, илине знал, что там писать.
Но я читал все книги, какие существуют по социологии, политологии и выборам — ничего не получится без базовой программы. Во всем цивилизованном мире так: мы выбираем не человека. Все знают, кто такие Мунтяну и Нэстасе. Интересна программа. Как можно всего за две недели до выборов презентовать программу?
У других кандидатов программ вовсе не видел.
Если бы вы не баллотировались, а были просто одним из граждан, то голосовать было бы не за кого?
Очень сложно, почти невозможно выбрать. Очень слабые кандидаты.
Но программы, кстати, у всех есть.
Но что это за программы — вы бы их открыли. Программы должны быть визионерскими. Программа товарища Раду: «Я буду лучше подметать улицы», «Я буду красить бордюры». Это не то, чем занимается мэр. Это текущие дела, которые должны делаться, кто бы ни стал мэром. Мэр должен быть визионером, который должен задавать направление развития и говорить, что будет с термоизоляцией, дорогами, школами не сегодня и не завтра, а через 10-15 лет.
У меня в программе нет ничего о текущих делах, но это не значит, что я не буду этого делать. Но я пытаюсь выстроить план на будущее — как будет развиваться Кишинев. Не один год готовился к этому, прочитал 20 учебников. За 3-4 года мы знали, что, когда Дорин Киртоакэ уйдет из мэрии, буду баллотироваться я. И я с тех пор готовился к этому.
Напоследок вопрос, который всех всегда волнует — на что живут кандидаты. Согласно последней декларации 2017 года, ваша жена получает около 10 тыс. леев в год, у вас доход — примерно 140 тыс. леев. При этом у вас дом площадью 220 кв.м., внедорожник Volvo XC90 за 150 тыс. леев. Как вы можете это объяснить при том что вы — отец четверых детей и госслужащий?
Заявляю со всей ответственностью: все мое имущество задекларировано. Я ничего не записывал на маму-пенсионерку, в отличие от других кандидатов. Мои родители живут в Молдове, а не в Германии. Политик, который не живет тут с семьей, не может чувствовать жизнь в Молдове. Значит, тут он на заработках. Кто-то отправил его на заработки, представлять чьи-то интересы.
У меня дом во Флоренах, который я построил, когда был мэром, и две машины, одна — жены. Другого имущества у меня нет. Я работаю сейчас в партии, получаю зарплату из госбюджета.
И это хорошо, кстати. Партии и демократия развиваются намного легче, когда есть госфинансирование. Раньше лидеры должны были думать, где взять пять леев, как заплатить людям, за помещение, за бензин. Сейчас намного легче. Ты уверен, что можешь заниматься политикой.
