«Для кого-то неестественно есть кузнечиков, но это не значит, что в Таиланде живут психи»
Екатерина, 31 год, иллюстратор
Предубеждение:
Пусть не проводят свои марши и не кричат о своей ориентации, гетеросексуалы ведь таких маршей не проводят.
ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ:
Пусть не проводят свои марши и не кричат о своей ориентации, гетеросексуалы ведь таких маршей не проводят.
Меня возмущают подобные высказывания. Люди отстаивают свою гомофобную позицию, даже не понимая, что она лишает меня прав. Меня возмущает, что кто-то незнакомый решает, как мне жить и какими правами пользоваться. Я удивлена тому, что люди не понимают простой вещи: мы равны в государстве. У меня для таких людей только одно предложение — сидите дома и не смотрите на марширующих, в чем проблема?
В прошлом году я впервые была на марше. Это было настоящее преодоление внутренних страхов, процесс приятия себя. Было ли мне страшно? Да, было. Пойду ли я еще раз? Я еще не решила. Но, думаю, нам нужны марши, чтобы люди понимали, что мы живем здесь, а не приехали из Европы или Америки, чем пугают обычно местные популисты, мы родились в этой стране и имеем такие же права. Надеюсь, что когда-нибудь, чтобы люди это понимали, не нужно будет проводить марши.
В прошлом году я впервые была на марше. Это было настоящее преодоление внутренних страхов, процесс приятия себя. Было ли мне страшно? Да, было. Пойду ли я еще раз? Я еще не решила. Но, думаю, нам нужны марши, чтобы люди понимали, что мы живем здесь, а не приехали из Европы или Америки, чем пугают обычно местные популисты, мы родились в этой стране и имеем такие же права. Надеюсь, что когда-нибудь, чтобы люди это понимали, не нужно будет проводить марши.
Меня возмущают подобные высказывания. Люди отстаивают свою гомофобную позицию, даже не понимая, что она лишает меня прав. Меня возмущает, что кто-то незнакомый решает, как мне жить и какими правами пользоваться. Я удивлена тому, что люди не понимают простой вещи: мы равны в государстве. У меня для таких людей только одно предложение — сидите дома и не смотрите на марширующих, в чем проблема?
В прошлом году я впервые была на марше. Это было настоящее преодоление внутренних страхов, процесс приятия себя. Было ли мне страшно? Да, было. Пойду ли я еще раз? Я еще не решила. Но, думаю, нам нужны марши, чтобы люди понимали, что мы живем здесь, а не приехали из Европы или Америки, чем пугают обычно местные популисты, мы родились в этой стране и имеем такие же права. Надеюсь, что когда-нибудь, чтобы люди это понимали, не нужно будет проводить марши.
В прошлом году я впервые была на марше. Это было настоящее преодоление внутренних страхов, процесс приятия себя. Было ли мне страшно? Да, было. Пойду ли я еще раз? Я еще не решила. Но, думаю, нам нужны марши, чтобы люди понимали, что мы живем здесь, а не приехали из Европы или Америки, чем пугают обычно местные популисты, мы родились в этой стране и имеем такие же права. Надеюсь, что когда-нибудь, чтобы люди это понимали, не нужно будет проводить марши.
ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ:
Однополая любовь – это противоестественно.
ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ::
Однополая любовь – это противоестественно.
Для кого-то неестественно есть кузнечиков, но это не значит, что в Таиланде живут психи. Для меня неестественно спать стоя. А быть геем очень даже естественно для природы. Это одна из норм сексуальной ориентации человека.
Для кого-то неестественно есть кузнечиков, но это не значит, что в Таиланде живут психи. Для меня неестественно спать стоя. А быть геем очень даже естественно для природы. Это одна из норм сексуальной ориентации человека.
ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ:
Гомосексуалы не должны работать в школах и в больницах.
ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ:
Гомосексуалы не должны работать в школах и в больницах.
Подобное разделение людей на достойных работать в каких- либо местах и недостойных- это, на мой взгляд, фашизм, к которому нужно относиться соответственно. Разделять общество и уязвлять кого-нибудь — это обычные уловки политиков для привлечения электората.
Подобное разделение людей на достойных работать в каких- либо местах и недостойных- это, на мой взгляд, фашизм, к которому нужно относиться соответственно. Разделять общество и уязвлять кого-нибудь — это обычные уловки политиков для привлечения электората.
ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ:
Зачем им марши и какие-то права? Их и так в Молдове никто не трогает.
ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ:
Зачем им марши и какие-то права? Их и так в Молдове никто не трогает.
В Молдове условно безопасно. Я никогда не подвергалась насилию, но слышала и знаю о таких случаях. С гомофобией я встречаюсь в своей семье, и именно это меня расстраивает больше всего, потому что когда семья не принимает то, что ты не можешь изменить, это больно.
Мне было лет 20, когда я себе в этом призналась. Сейчас, отматывая время, вспоминаю, что всегда бегала с дохлыми мышками за девочками. Первым человеком, которому я открылась, была подруга, которая меня не поняла, для нее это был больший стресс, чем для меня. Пришлось объяснять, что ничего не изменилось, просто теперь все мальчики только ее. Родители знают, мне было невыносимо это скрывать. Родители не принимают меня, но это лучше, чем постоянно врать. Кому следующему я откроюсь? Любому, кого это заинтересует, я просто не понимаю, почему моя ориентация, вообще кого-то волнует.
Мне было лет 20, когда я себе в этом призналась. Сейчас, отматывая время, вспоминаю, что всегда бегала с дохлыми мышками за девочками. Первым человеком, которому я открылась, была подруга, которая меня не поняла, для нее это был больший стресс, чем для меня. Пришлось объяснять, что ничего не изменилось, просто теперь все мальчики только ее. Родители знают, мне было невыносимо это скрывать. Родители не принимают меня, но это лучше, чем постоянно врать. Кому следующему я откроюсь? Любому, кого это заинтересует, я просто не понимаю, почему моя ориентация, вообще кого-то волнует.
В Молдове условно безопасно. Я никогда не подвергалась насилию, но слышала и знаю о таких случаях. С гомофобией я встречаюсь в своей семье, и именно это меня расстраивает больше всего, потому что когда семья не принимает то, что ты не можешь изменить, это больно.
Мне было лет 20, когда я себе в этом призналась. Сейчас, отматывая время, вспоминаю, что всегда бегала с дохлыми мышками за девочками. Первым человеком, которому я открылась, была подруга, которая меня не поняла, для нее это был больший стресс, чем для меня. Пришлось объяснять, что ничего не изменилось, просто теперь все мальчики только ее. Родители знают, мне было невыносимо это скрывать. Родители не принимают меня, но это лучше, чем постоянно врать. Кому следующему я откроюсь? Любому, кого это заинтересует, я просто не понимаю, почему моя ориентация, вообще кого-то волнует.
Мне было лет 20, когда я себе в этом призналась. Сейчас, отматывая время, вспоминаю, что всегда бегала с дохлыми мышками за девочками. Первым человеком, которому я открылась, была подруга, которая меня не поняла, для нее это был больший стресс, чем для меня. Пришлось объяснять, что ничего не изменилось, просто теперь все мальчики только ее. Родители знают, мне было невыносимо это скрывать. Родители не принимают меня, но это лучше, чем постоянно врать. Кому следующему я откроюсь? Любому, кого это заинтересует, я просто не понимаю, почему моя ориентация, вообще кого-то волнует.
ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ:
Если им так плохо в Молдове, пусть уедут в свою «гейропу».
ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ:
Если им так плохо в Молдове, пусть уедут в свою «гейропу».
Молдова — мой дом, и я не хочу уезжать отсюда. Я езжу на велосипеде по этим теплым, родным улицам, и чувствую, как мне хорошо жить здесь.
Даже если мы уедем, в Молдове все равно родятся другие геи. Или останутся. Я вот всегда считал, что был единственным геем в классе. Оказалось, нас было как минимум трое. Я раньше думал уехать за границу, но передумал. У меня есть хорошая работа, друзья, знакомые. Хорошо знаю Молдову, Кишинев. Знаю, как могу помочь и ЛГБТ-сообществу, и обществу Молдовы по различным темам, потому что я не работаю только по ЛГБТ-теме.
Будь с нами
Digital Magic by NewsMaker IT Team