Последняя высота. Памяти Валерия Корчмаря
3 мин.

Последняя высота. Памяти Валерия Корчмаря


Всегда обвешанный тяжелой фотоаппаратурой, всегда занятый работой, он никогда ни на что не жаловался — ни на усталость, ни на проблемы. Наоборот, всегда умел подбодрить, пошутить, сказать доброе слово или просто улыбнуться. И ты вдруг забывал, что с утра встал не с той ноги, что навалилась куча проблем, и становилось как-то теплее, и жизнь окрашивалась другими красками.

Сколько же мы были с ним знакомы? Лет тридцать, наверное, не меньше. В АТЕМ (сейчас агентство Moldpres) он пришел в 90-х. Скромный, улыбчивый, немногословный. Но как-то легко стал своим в нашей шумной журналистской компании. А затем стал одним из лучших фоторепортеров страны. Но даже став личным фотографом президента — сначала Владимира Воронина, потом Игоря Додона, — он оставался таким же улыбчивым и доброжелательным, таким же простым и своим, таким же легким в общении и на подъем.

При этом он всегда высоко ценил свою работу, осознавая, что за каждым его снимком стоит большой труд и мастерство. А снимки его — действительно настоящая летопись страны. Каждый кадр — история. Каждое фото — событие. Только он один знал, как он их добывал. Тем больнее ему было, когда толпа, громившая здания парламента и президентуры 7 апреля 2009 года, уничтожила огромный архив его фотографий за многие годы. Это была для него настоящая трагедия. Но он не озлобился, никого не проклинал, продолжал работать, как обычно.

Своих убеждений он никогда не демонстрировал, но если надо, имел мужество их отстаивать. В том же 2009 году, когда ушел с президентского поста Воронин, Валера согласился дать комментарий для подборки «Президент, который ушел», хотя многие другие отказались. И сказал много хорошего. В тот момент, когда в бывшего президента только ленивый не бросал камня. Для этого нужна была немалая гражданская смелость.

Работал он всегда без устали. А по воскресеньям любил приглашать друзей к себе на дачу. Сам обычно приезжал во второй половине дня, после очередных съемок. И снова работал: то поливал цветник, то колол дрова для костра.

— Валерка! — говорили мы ему. — Сядь, отдохни, наконец! Посиди с нами, поешь нормально, вина выпей!
— Да я так отдыхаю, — как бы извиняясь, говорил он.

Он очень любил жизнь. Любил, когда у него на даче собирается большая компания, когда всем хорошо и весело, когда поют под гитару, когда жена накрывает на стол, а рядом бесконечно любимая маленькая дочь.

Как жаль, что  так редко  удавалось поговорить с ним о чем-то главном и сокровенном. А теперь уже не наверстаешь, не восполнишь. Но о  чем  бы мы с ним ни говорили, никогда я не слышала, чтобы  о ком-то он сказал хоть одно дурное слово.  Ни разу.  И не припомню, чтобы хоть кто-то сказал недоброе слово о нем. Как-то умел он ладить со всеми, не теряя при этом себя и своего достоинства. 

А еще он очень любил горы. Это была его давняя и взаимная страсть. При малейшей возможности навьючивал себя рюкзаком и неизменным тяжелым фотоаппаратом и отправлялся покорять очередную высоту. На этой своей последней высоте он и остался — теперь уже навсегда.

Светлана Деревщикова, вице-председатель Ассоциации русскоязычных журналистов

x
x

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: