«Россия не даст Молдове денег, у нее у самой финансовые проблемы». Николай Киртоакэ о «факторе Додона» в молдавской внешней политике
8 мин.

«Россия не даст Молдове денег, у нее у самой финансовые проблемы». Николай Киртоакэ о «факторе Додона» в молдавской внешней политике


Президент Молдовы Игорь Додон, побывавший в Москве в середине января, отправился с первым визитом в Брюссель. NM поинтересовался у главы Независимого института стратегических исследований, экс-посла РМ в США НИКОЛАЕ КИРТОАКЭ, как политика Додона может повлиять на отношения ЕС и Молдовы.

Могут ли измениться отношения Молдовы с Евросоюзом в связи с тем, что президентом республики стал Игорь Додон? С учетом того, что он уже успел сделать и заявить.

Президент Додон сделал несколько громких заявлений, в том числе касающихся развития отношений Молдовы с ЕС. С политикой команды Додона на восточном фланге все понятно: она естественным образом проистекает из предвыборных обещаний и геополитической ориентации Партии социалистов (ПСРМ). Но ключевой вопрос в том, будет ли он в полной мере учитывать экономические, финансовые и политические реалии, или все-таки инерция предвыборной кампании и партийная идеология будут влиять на внешнюю политику государства.

Полномочия президента урезаны, он в оппозиции к правящему парламентскому большинству, без поддержки которого его внешнеполитические инициативы не имеют шансов воплотиться в жизнь. С другой стороны, глава государства, по Конституции, говорит от имени народа, и в таком качестве международные партнеры Молдовы могут воспринять его достаточно серьезно. В этом контексте следует отметить, что у Евросоюза богатый опыт сотрудничества с нашей страной — от эйфории «истории успеха» после прихода к власти прозападного альянса партий, до полного краха двухсторонних отношений в результате имитации реформ, системной коррупции и финального аккорда — кражи миллиарда из банковской системы и валютных резервов государства.

Именно поэтому ЕС относится к нам достаточно осторожно, стремясь сохранить диалог с нынешней «двухголовой» властью и не дать Молдове скатиться в экономический кризис и политическую нестабильность. Думаю, три главных игрока в этом регионе Восточной Европы: ЕС, США и Россия — прекрасно понимают, что у президента Додона недостаточно полномочий, чтобы изменить нынешнее равновесие сил и тот статус-кво, который сложился в Молдове.

Додон обещал приложить достаточно сил, чтобы добиться радикального изменения соотношения политических сил в пользу Партии социалистов и пророссийского вектора развития страны, используя для этого инструмент досрочных парламентских выборов. Такая ситуация однозначно неприемлема ни для Брюсселя, ни для Вашингтона. В силу очевидного факта — в нынешних условиях пророссийские силы могут одержать убедительную победу на выборах. Падение уровня жизни населения и недовольство граждан неспособностью партии власти изменить ситуацию к лучшему на фоне прозападной риторики и откровенной демагогии уже привели к значительному росту числа евроскептиков.

Если президент Додон будет продвигать эту политику, мы столкнемся с жесткой реакцией правящего большинства, лидеры которого воспринимают такой сценарий как реальную угрозу своему нынешнему положению и возможным последствиям прихода к власти левой оппозиции. Скорее всего, встанет ребром вопрос импичмента. Также, возможно, будет изменена избирательная система, и тогда Демпартия во главе с Плахотнюком с молчаливого согласия Запада получит абсолютное большинство в молдавском парламенте.

Можно ли говорить, что с избранием Додона, молдавская внешняя политика стала двухвекторной, когда правительство и парламентское большинство смотрят на Запад, а президент — на Восток?

Пока раздвоение внешней политики Молдовы не произошло, а если у кого-то сложилось такое впечатление, то только на уровне риторики. Дело в том, что молдавские руководители, особенно занимавшие ключевые посты, всегда рано или поздно скатывались к политике балансирования между Западом и Востоком, порой добиваясь некоторых успехов за счет игры на противоречиях крупных региональных игроков. 

Молдова объективно финансово зависит от Запада, в том числе с учетом всех кредитов и долгов, которые она накопила за последние годы. Чтобы справиться с внешними долгами, привлечь инвестиции и вывести экономику страны из застоя, необходимо, во-первых, заручиться поддержкой ЕС, а во-вторых, — сохранить положительные отношения с Международным валютным фондом (МВФ). И ни для кого не секрет, что МВФ очень чувствителен к мнению Вашингтона о той или иной стране.

Изменится ли политика Вашингтона в отношении Молдовы и в целом в регионе после смены администрации в США?

Нынешние двухсторонние молдавско-американские отношения не претерпят существенных изменений из-за как минимум двух факторов. Во-первых, положение в этом регионе Европы — это не явный приоритет для американской стороны. Иными словами будет преобладать определенная инерция во взаимоотношениях Вашингтона и Кишинева. А во-вторых, Госдеп неоднократно заявлял о своей готовности работать с любой демократически избранной властью в Молдове.

При всей условности применения этого понятия в условиях политических реалий Молдовы. Если что-то и произойдет, то только в контексте событий в Украине и возможного изменения соотношения сил не в пользу Вашингтона, если президент Трамп выполнит свои обещания сократить присутствие США в различных частях мира. Если же глава Белого дома откажется от предвыборных популистских обещаний, станет воспринимать США как сверхдержаву, у которой есть интересы на глобальном уровне, то тогда достаточно быстро всё вернется на круги своя. 

Молдова в вопросах региональной безопасности и стабильности рассматривается Вашингтоном в первую очередь в контексте положения в соседней Украине и политики Москвы в постсоветском пространстве. Судя по некоторым высказываниям высокопоставленных вашингтонских чиновников, Россия воспринимается скорее как геополитический соперник, с которым еще возможен иной уровень отношений, более прагматичных, с учетом интересов всех сторон. Как бизнесмен, Дональд Трамп с недоверием относится к наднациональным многосторонним организациям, инстинктивно стремится делать ставку на двухсторонние отношения, видя в России делового партнера, с которым можно договориться. С другой стороны, государства-члены Евросоюза готовы избавиться от опеки «большого брата» в оборонной и внешней политике, наконец-то крепко стать на две ноги, как недавно выразилась канцлер Ангела Меркель, что предполагает и создание собственных вооруженных сил, и тесную координацию действий в области национальной безопасности.

Можно ли говорить, что в Молдове формируется политическое двоевластие: с одной стороны, Демпартия и Плахотнюк, а с другой — Партия социалистов и Игорь Додон? Есть ощущение, что все остальные как-то потерялись на их фоне.

Нет, в Молдове пока не состоялось двоевластие, и никаких перспектив для этого нет. Избрание Додона — результат определенных политических маневров Плахотнюка и его партии. Переход к всенародным выборам президента был достаточно смелым стратегическим ходом. К нему прибегли, чтобы полностью избавиться от главной угрозы — массового протестного движения. И это удалось.

Сейчас сложилась совершенно противоречивая, но очень логичная с точки зрения правящего большинства ситуация. Президент взял на себя повышенные обязательства, о которых он говорил во время предвыборной кампании. Но для их выполнения у нет и десятой части необходимых полномочий, нет и поддержки парламентского большинства, соответственно и правительства. И возникает вопрос: господин Додон сейчас борется с правящим большинством, чтобы они обратили на него внимание и хотя бы считались с его мнением, или позиционирует себя как борец с олигархической системой?

Во втором варианте у президента Додона появился бы шанс стать вторым полюсом власти, при условии, что нынешний глава государства объединит вокруг себя все здоровые силы общества, сознающие опасность олигархии во власти, системной коррупции и неспособности правящего большинства решить основные вопросы, с которыми сталкивается молдавское общество. Сейчас же вся политическая риторика сводится к тому, что у нас было до 2000 года: «дайте мне полномочия, без них я ничего не могу решить».

Кто выиграл от прошлогодних президентских выборов?

Президентские выборы прошлого года ничем не отличались от предыдущих парламентских, на которых не только фальсифицировались конечные результаты, но и использовалась власть имущими существующая система для того, чтобы обеспечить 20-25% преимущества над любым политическим соперникам.

В 2016 году эта система продолжала работать. Когда стало понятно, что у Лупу с его падающим рейтингом не было шансов пробиться во второй тур президентской гонки, Плахотнюк был вынужден выбирать между большим и малым злом. Самую большую опасность для власти олигарха представляет объединенная оппозиция, обладающая потенциалом мобилизации протестного движения. Меньшую, но, тем не менее, угрозу единоличной власти Демпартии представляет кандидат, который понимал систему и отдавал себе отчет, с кем борется.

В любом случае пока рано делать выводы о характере взаимоотношений институтов власти, контролируемых правящим большинством, и администрацией президента. Разумнее дождаться ста дней с момента инаугурации президента, чтобы сделать соответствующие выводы.

Ваш прогноз на ближайшие два года, если считать, что парламентские выборы состоятся в 2018 году. Какой будет внутриполитическая и экономическая ситуация в стране?

Ближайшие два года пройдут под знаком консолидации у власти олигархических сил. Стоит ожидать изменения выборной системы. Думаю, что хозяин Демпартии должен быть на 100% уверен, что он не потеряет власть. Будет сохраняться контроль — монопольный и олигархический — над всеми ветвями власти кроме аппарата президента. Президент будет пытаться бороться за дополнительные полномочия.

На правом политическом поле наблюдается следующая ситуация: у либерал-демократов нет никаких шансов восстановить былое влияние, а у партий «Платформа Достоинство и Правда» и «Действие и солидарность» после президентской гонки произошел резкий спад политической активности, из которого им придется еще долго выходить.

Появится ли альтернативная сила, которая сможет возродить правоцентристское, истинно проевропейское движение — большой вопрос. Радикальные партии правого толка, которые на самом деле являются унионисткими, на президентских выборах показали свой потенциал. Стало ясно, что у них нет никаких шансов. Но их будет поддерживать Плахотнюк. Он разыгрывает одновременно несколько карт: унионизм, отношения с Западом, восточный вектор.

В ту же бесхитростную игру он играет и на международном поле. В нужные моменты активизируется «пугало», за ним следуют громкие заявления актеров второго плана — всяких лицедеев и юродивых, а также выход на авансцену массовки, на всю громкость включаются средства массовой агитации и пропаганды. Затем занавес падает до следующего раза. Не думаю, что до 2018 года что-то изменится. Если это понимаем мы, то это понимают и в европейских столицах.

В Брюсселе с президентом будут говорить вежливо и аккуратно, также как с ним общался президент России. Но если в Москве Додону сказали, что это пока всего лишь разговоры, а полномочий у президента нет, то Европа даже не будет намекать на это. У США есть главный политический партнер — это Плахотнюк, который реально контролирует ситуацию. Это правительство во главе с Павлом Филипом, которое производит впечатление достаточно технократического кабмина.

Нужна стабилизация нынешней власти, потому что это стабильность их власти — олигархической. Борьба реформаторских, демократических сил против нынешнего большинства с принятием идеи президентских выборов в итоге затормозилось. В этом надо честно признаться. Что делать дальше, как возрождать реальные оппозиционные силы, которые должны быть и патриотическими, и настроенными на реформы, и равноудаленными, потому что нас никто не ждет ни в ЕС, ни в ЕврАзЭС, ни в НАТО — ключевой вопрос.

Появятся ли в Молдове здоровые силы, которые смогут предложить конкретную стратегию выхода Молдова из этого крайне опасного и застойного состояния, от которого выигрывают только олигархический режим, — этот вопрос остается открытым.

Грустный прогноз.

Реалистичный.

Никакого развития страны ждать не стоит?

Статус-кво означает застой. Европа дает нам деньги в зависимости от того, как проводятся реформы: больше реформ — больше денег. Существуют определенные договоренности, в Соглашении об ассоциации все расписано. Россия не даст Молдове денег, у нее у самой очень сложные финансовые проблемы. В лучшем случае откроет свои рынки для традиционных молдавских товаров. Помощь, которую оказывает Румыния — капля в море, покрывающая только текущие расходы. Преодоление застоя и развитие экономики не предвидится, так как Молдова не привлекательна для внешних инвесторов в силу нынешней ситуации в стране и всесилия олигархии. Банки не финансируют в должной мере реальный сектор экономики, нет свободы предпринимательской деятельности, не функционирует правовое государство. А застой означает два, от силы три процента роста ВВП в год, падающий жизненный уровень населения, неэффективное государство и болото застоя.

x
x

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: