Министр финансов Октавиан Армашу рассказал главному редактору NM Наталье Мельник, на что государство потратит деньги в этом году, почему не стоит отменять смешанную избирательную систему, несмотря на недовольство ею западных партнеров, и зачем нужно вести семейный бюджет.
«Мы раскладывали наши доходы по конвертам»
Давайте начнем с неожиданного вопроса. С вашего личного бюджета. Кто его ведет?
Точно не я. Хотя, кстати, я провожу семинары об управлении корпоративным бюджетом. И привожу в пример свой семейный бюджет. Вести его меня научила супруга. Когда мы только начинали, у нас был маленький доход, надо было от зарплаты до зарплаты как-то жить. Мы складывали наши зарплаты и раскладывали затем общую сумму по конвертам — на еду, на коммунальные услуги, на транспорт. У меня даже был конверт с деньгами, на которые ходил с друзьями пиво пить. Получалось даже делать маленькие накопления. Это очень помогало организовывать жизнь.
И на предприятиях бюджет рассчитывается так, чтобы достичь поставленных на год целей. Вот у меня одной из целей были ежемесячные встречи с друзьями в баре. И эту цель учитывали в семейном бюджете.
Когда наши с женой зарплаты выросли, мы перестали раскладывать ее в конверты. И, кстати, тогда пропала цель — ходить с ребятами «на пиво». Это немного шуточный пример, но он демонстрирует пользу планирования семейного и личного бюджета. Планирование играет организующую роль. Оно помогает достигать целей.
Бюджет государства тоже инструмент постановки и достижения целей, но цели здесь гораздо более комплексные, чем в бизнесе и тем более в семейном бюджете. Мы определяем цели на год и выделяем для этого определенные ресурсы. Кроме того, определяем стратегию, как этой цели достичь.
Какие главные цели у госбюджета этого года?
Мы будем стимулировать экономический рост через государственные инвестиции. За последние несколько лет мы беспрецедентно увеличили сумму инвестиционных проектов с внешним финансированием. Сумма превышает 4 млрд леев — это в два раза выше, чем в прошлом году. Это должно дать толчок экономике. Такой инструмент используют во многих странах. У этих инвестиций будет краткосрочный и долгосрочный эффекты. Во-первых, они сразу дадут толчок экономике. А во-вторых, инвестиции обычно привлекают в инфраструктуру другие инвестиции, частные.
Про толчок экономике расскажите поподробнее.
Государство начинает тратить деньги, закупать услуги, нанимать людей. Люди, в свою очередь, покупают услуги у других, и, таким образом, по цепи мы запускаем механизм экономического роста, и растет наш внутренний валовый продукт.
При этом потребление мы не сокращаем. Ведь наша вторая приоритетная цель — образование. Его мы поддерживаем через увеличение заработных плат. Почти треть всех средств, которые дополнительно появятся в бюджете, мы направим на рост заработных плат, из них львиная доля пойдет учителям.
И третье направление — система социального обеспечения. Все дополнительные налоги, которые мы собираем, направляем на эти цели.
По поводу образования. Вы можете привести пример, как именно вырастет зарплата учителя?
Это прописано в законе о бюджете. Рост пойдет параллельно росту средней зарплаты по экономике. И это пересматривается каждый год к 1 сентября. Мы заложили на рост зарплат значительные деньги — 700 млн леев. Это только педагогическому персоналу.
То есть, если учитель получал 3000 леев, он будет получать 3300?
Нет, рост будет больше. Только в сентябре 2017 он составил 11%, а в 2018 по прогнозам заработная плата в экономике вырастет еще на 7,2%. Посмотрим еще, какой у нас будет фактический рост зарплат, и на сколько мы сможем увеличить зарплату в сентябре. Это станет ясно в середине года.
А как отреагировали на такой рост профсоюзы учителей? Они ведь просили повысить зарплаты на 50%.
Мы отдали треть прироста государственных доходов на увеличение зарплат. Это очень много. На пределе возможностей я бы сказал. Если увеличить эту составляющую, пришлось бы урезать госинвестиции и социальную поддержку. Поэтому распределили равномерно.
«У нас должны быть компактные органы власти»
В парламенте при обсуждении госбюджета вас критиковали за то, что увеличиваются расходы на содержание госаппарата. Почему расходы на чиновников не сокращаются, как было обещано при проведении реформы правительства?
Люди путают понятия. В бюджетах министерств есть несколько составляющих. Есть средства на содержание самого аппарата министерства, и есть бюджет различных программ и проектов. Рост как раз в программах и проектах. В том числе, у минфина. При этом основные средства, предусмотренные бюджетом на наше ведомство, пойдут в Таможенную службу. Мы хотим сделать таможню более цивилизованной.
Меня критиковали за то, что мы выделили деньги на туалеты на контрольно-пропускных пунктах. Но, люди добрые, стыдно же так. Это лицо страны. Хотя за эти слова меня тоже раскритиковали. Надо же привести в порядок КПП. Первое впечатление о стране человек получает на таможне. Да и наши граждане много путешествуют по миру и постоянно пересекают границу. Мы должны создать такие условия, чтобы через границу проезжали легко, чтобы проверка не занимала много времени.
Расходы же на содержание аппарата правительственных ведомств не выросли. Ведь и цель была — не сократить затраты, а сделать более компактной центральную администрацию, найти резервы для более-менее приемлемых зарплат, чтобы удержать хороших специалистов и привлечь новых. Компактная структура центральной администрации тоже позволяет снизить бюрократию. Еще реформа позволила изменить принцип менеджмента в министерствах, где политической фигурой остался только министр, остальные сотрудники — технократический персонал, который продолжит работать даже после ухода министра.
А правда, что сотрудникам министерств и ведомств увеличили зарплату в три раза?
Нет. В среднем зарплата выросла на 40-70% в зависимости от министерства. Хотя я считаю, что она не дотягивает до конкурентной зарплаты, но стало проще удерживать людей. Специалисты высокого уровня получают более-менее достойную зарплату.
Фонд заработной платы в правительстве не увеличился. Но внутри него, за счет оптимизации структуры министерств, теперь можно увеличить зарплату чиновникам. И я вижу, что это единственная возможность хорошо платить и сотрудникам районной власти и мэрий. Других вариантов у нас нет. У нас такая страна, доходы растут потихоньку — на 4-6% в год. Исходя из этого, должны быть компактные органы власти, компактные госорганы, которые оказывают услуги и которые меньшими силами могут делать это качественно.
Число рабочих мест в министерствах сократилось в реальном выражении, с учетом пустовавших вакансий, на 20-30% в зависимости от ведомства. Пока окончательных итогов нет, это предварительные цифры.
Либерал-демократы обвинили власть в политизации бюджета, что позволит, по их мнению, влиять на результаты выборов. Речь об изменении доли доходов муниципиев от подоходного налога, которую они перечисляют в госбюджет. А вот для районных центров, например, эту долю не изменили. Прокомментируйте.
Изменили вот что. Тем городам, которые в прошлом году стали муниципиями (Кагул, Единцы, Хынчешты, Оргеев, Сороки, Унгены, Страшены и Чадыр-Лунга), дали возможность оставлять в своих бюджетах 35% от доходов, полученных за счет подоходного налога с физических лиц. Раньше у них оставалось лишь 20%, остальное они перечисляли в госбюджет. Это поможет децентрализации власти и финансовой автономии новых муниципиев.
Какие тут могут быть аргументы для критики? Мы просто хотим дать новым муниципиям толчок к развитию.
«Налоговая служба побила все рекорды»
Раз вы изменили отчисления из местных бюджетов в госбюджет, где-то должна быть компенсация. Что предусмотрено в налогово-бюджетной политике для роста доходов?
У нас никогда не было цели увеличить доходы за счет повышения налогов. В частности, мы не собираемся повышать налоговую нагрузку для бизнеса. Единственное, где мы повышаем нагрузку, это акцизы на алкоголь, сигареты и нефтепродукты, чтобы достичь определенного уровня этих акцизов, о котором мы договорились с Евросоюзом. Причем мы утверждаем рост акцизных ставок на три года, чтобы избежать повторения кризиса 2015-2016 года, когда из-за того, что налогово-бюджетную политику не приняли вовремя, ставки не менялись.
Большие резервы в увеличении доходов мы видим в том, чтобы сокращать теневой сектор. Тем более у нас уже есть первые результаты. Большая часть прироста доходов в прошлом году была за счет вывода части бизнеса из тени.
А есть цифры?
Кое-какие предварительные оценки есть. Вот, например, если сравнить январь-июнь 2017 и 2016, можно увидеть, что рост фонда официально задекларированной, так называемой «белой», заработной платы составил 16%. При этом не было аналогичного увеличения рабочих мест, роста экономики или инфляции. Даже если сложить инфляцию с ростом экономики, получается около 8-9%. Это означает, что растет именно объем заработной платы. Поэтому есть прирост подоходного налога, выплат в соцфонд и фонд медстраха.
Все это благодаря методической работе налоговой службы. Вообще в прошлом году она побила все рекорды. Прирост налоговых доходов составил 25%. Это, в том числе, благодаря реструктуризации самой налоговой службы, когда ликвидировали территориальные подразделения, у которых было слишком много начальников и полномочий, централизовали принятие решений, сделали этот процесс более прозрачным. У налоговой теперь другой подход к проверке бизнеса — он основан на рисках. Налоговики больше общаются с налогоплательщиками по телефону, не выезжают на место. И это мировая практика. Мы только в начале пути, думаю, в будущем результат будет еще лучше.
Много критиковали расширение базы для налога на имущество за счет люксовых автомобилей. Но вам удалось отстоять эту идею.
Да, только взимать его будем по-другому, не так, как задумывали. Нашли решение, которое принесет в бюджет те же деньги, а администрирование будет проще. Налог будет поступать в момент импорта дорогого автомобиля, единоразово, в виде специального акциза на импорт. Сначала мы хотели взимать его в течение двух-трех лет. При этом увеличили и ставку — она будет не 0,8%, а 2%.
«Деньги должны дать. Мы сделаем все для этого»
Поговорим о внешнем финансировании. Власти утверждают, что ЕС вовсе не требовал отмены смешанной системы выборов для получения €100 млн макрофинансовой помощи. Оппозиция говорит, что такое условие есть, и в результате Молдова не получит этих денег.
Такого условия действительно нет. Выбор избирательной системы — суверенное право каждого государства. Есть условие получения этих €100 млн, связанное со смешанной системой, но оно другое — правильно применять эту систему, на основе многопартийности и соблюдения демократических принципов, а также рекомендаций Венецианской комиссии. И Молдова уже их выполняет — при разработке подзаконных актов, формировании избирательных округов.
Представители Венецианской комиссии приедут в марте-апреле и оценят, как выполняются ее рекомендации. К тому времени, и даже раньше, будут выполнены абсолютно все условия для получения первого транша макрофинансовой помощи ЕС.
На что эти деньги будут расходовать?
Это финансирование носит общий, а не целевой характер. Мы можем их потратить на любые нужды государственного бюджета. Эти деньги включены в доходную часть бюджета на 2018 год.
А если их не дадут?
Должны дать. Мы сделаем все для этого.
МВФ недавно одобрил выделение второго транша из трехлетней кредитной программы с Молдовой. Какие были условия его получения?
Были условия по банковскому и бюджетному секторам. Что касается бюджетного сектора, мы должны были утвердить поправки к бюджету на 2017 год и принять вовремя бюджет на 2018. Плюс ввести ограничения на объем кредитования для госпредприятий. Ограничения необходимы, чтобы контролировать уровень госдолга, не превышать его болевой порог. Сейчас он составляет 38% ВВП, что не несет в себе значительных рисков. Такой же уровень госдолга запланирован на 2018. В этом вся хитрость — сделать так, чтобы госдолг рос не быстрее ВВП. Так доля долга в ВВП остается постоянной.
Объясните, как влияет рост или сокращение госдолга на обычного гражданина?
Для чего мы берем деньги в долг? Чтобы потратить на проекты, на которые не хватает собственных денег, получаемых в виде налогов и сборов. Например, мы хотим построить дорогу. Чтобы построить ее за свой счет, нужно делать это по маленькому кусочку 20 лет. Но это очень долго. Поэтому мы занимаем у внешних доноров сразу всю сумму на строительство. Так формируется госдолг, который в течение тех же 20-25 лет мы будем потихоньку возвращать, но при этом у нас будет хорошая дорога. Возникает вопрос: сколько мы можем взять в долг. Согласно мировой практике, принято считать, что долг не должен превышать 40% ВВП. Если уровень выше, растут риски для государства, и деньги от внешних партнеров становится труднее получать. Но если не брать в долг совсем, развитие будет очень медленным.
А на внутреннем рынке какая ситуация с госзаймами?
Сейчас очень комфортная. Ставка всего около 7%, а в начале 2016 года была 26%. Постепенно мы наращиваем объемы выпуска государственных ценных бумаг сроком на два и три года. В этом году мы вообще планируем реформировать рынок ГЦБ. Это создаст условия для выпуска гособлигаций с еще более длительным сроком. Пока мы не можем их выпускать, потому что их никто не будет покупать, а покупать не будут, потому что еще нет вторичного рынка. Нужно создать механизмы его работы.
Речь о законодательных актах?
Не совсем. Должен заработать Единый центральный депозитарий. Уже есть софт, и в мае будет новая платформа для выпуска ГЦБ. Она даст больше возможностей для проведения операций с ценным бумагами, потому что сегодня мы в этом ограничены. Эта платформа станет основой, имея которую мы пойдем к дилерам, то есть банкам, и предложим им новые условия — другие сроки и объемы эмиссии. А со стороны банков мы хотим предложение этих бумаг к продаже, котировки и активную торговлю, и рынок тогда запустится. Так мы сможем брать местный капитал в долг, который хорош тем, что он в национальной валюте. В этом случае нет валютных рисков, но остаются риски процентных ставок. Минимизировать их может политическая и экономическая стабильность.
