Протесты в Молдове действительно были спровоцированы беспрецедентной кражей миллиарда. Но говорить о назначении правительства Филипа, как о воплощении чаяний народа, мягко говоря, не корректно. Дело в том, что одним из главных требований манифестантов, было полное переформатирование власти, отставка правительства и досрочные парламентские выборы. С точки зрения протестующих, именно это позволило бы вывести республику из состояния «захваченного государства», которое, по их мнению, «захватил» первый зампред Демпартии Владимир Плахотнюк, в чей ближний круг входят и Павел Филип, и Андриан Канду.

Утверждение парламентом «правительства, нацеленного на получение результатов», проходило с нарушением нескольких процедур. Много вопросов возникло к тому, как было сформировано парламентское большинство, наспех сколоченное под эгидой Демпартии для утверждения правительства. Основой большинства стали фракции Демпартии (19 депутатов) и Либеральной партии (13 депутатов). Недостающие для формирования большинства (51 депутат) голоса были экстренно обеспечены с помощью раскола Либерально-демократической партии и Партии коммунистов. В обеих партиях говорили, что новое большинство создано коррупционными методами.
Некоторые депутаты-«перебежчики», подписавшие документ о создании парламентского большинства, отозвали свои подписи, когда стало известно, что на пост главы правительства Демпартия выдвинула Плахотнюка. Президент Тимофти, чьей прерогативой, согласно закону, является представление в парламент кандидатуры премьера, отказался выдвигать Плахотнюка. Этим он возмутил представителей Демпартии. Тимофти заявлял о давлении на него и его семью. Тем не менее он несколько раз по собственному усмотрению и без согласования с парламентским большинством выдвигал кандидатуры на пост премьера — сначала бывшего премьера, бизнесмена Иона Стурзу, затем главу собственной администрации Иона Пэдурару. Пэдурару свою кандидатуру отозвал, а на пост премьера Тимофти предложил Филипа. Что именно повлияло на решения Пэдурару и Тимофти, осталось неясным.
Скандальной была и процедура утверждения в парламенте правительства Филипа. Под стенами парламента проходила многотысячная акция протеста. А когда стало известно, что депутаты за полчаса и с нарушением регламента утвердили правительство, протестующие пошли на штурм здания. Часть людей прорвалась в него, депутатов выводили тайными ходами. Лидера Либеральной партии Михая Гимпу, решившегося самостоятельно покинуть здание, на улице окружили возмущенные люди и слегка поколотили.
Присягу перед президентом правительство Филипа принесло тайком. Тогдашний пресс-секретарь президента Влад Цуркану официально сообщил, что церемония состоится не ранее следующего утра, и протестующие намеревались организовать новую акцию протеста, чтобы помешать Филипу и его кабмину приступить к исполнению обязанностей. В итоге принесение присяги было организовано под покровом ночи. Церемония готовилась в такой спешке, что на ней не присутствовала Ирина Влах — башкан Гагаузии и член правительства. Она просто не успела приехать в столицу. Пресс-секретарь президента Цуркану на следующий день подал в отставку. Но цель была достигнута — протестующая оппозиция уже не могла воспрепятствовать вступлению Филипа в должность.

Отдельный пункт о фиксировании борьбы с коррупцией в числе приоритетов правительства и даже изменение законодательной базы еще не означает, что все это реализуется на практике, или что власть начала реальную борьбу с коррупцией.
Согласно исследованию Transparency International, опубликованном в июле этого года, в Молдове «коррупцией охвачено 29% сферы госуслуг». Наиболее коррумпированы политические партии, парламент и судебная система, причем партии лидируют. Антикоррупционные законы из-за отсутствия политической воли и четких механизмов оказываются неэффективными, делают выводы эксперты.
«Прикрываться несовершенством законодательства уже не получится, — говорит глава Центра анализа и предотвращения коррупции Галина Бостан. — Пора что-то делать, а не принимать законы. Ужесточили ответственность за расхищение средств ЕС, был принят закон о тестировании на профессиональную неподкупности, есть Антикоррупционная прокуратура и другие структуры, подняли зарплаты судьям и сотрудникам НЦБК. Но что [дальше]? Законодательство меняется, но не работает».
Эксперт в области борьбы с коррупцией Марианна Калугин приводит в пример реформирование Национальной комиссии по неподкупности. Пакет законов был одобрен правительством в феврале этого года, утвержден парламентом и вступил в силу с 1 августа. На практике, говорит Калугин, это означает, что старая структура — Нацкомиссия по неподкупности — уже не работает, а новая — Национальный центр по неподкупности — еще не работает, и неизвестно, когда заработает. В лучшем случае — в начале следующего года. Не сформированы управляющие органы Центра: госструктуры (правительство, парламент, Высший совет магистратуры), чьи представители должны обязательно входить в Совет, не спешат с их назначением. Декларации о доходах и имуществе были поданы весной и не проверены. Когда структура заработает, и будет проведена вся процедура проверки, даже в случае выявления нарушений может быть уже поздно возбуждать дела — за сроком давности.
Опасения Калугин разделяет и исполнительный директор Transparency International-Moldova Лилия Каращук. Не исключено, говорит она, что неслучайно самый горячий период выпал из поля зрения якобы реформированных антикоррупционных институтов.

К реформе правоохранительных органов много вопросов. Парламент принял новый закон о прокуратуре, он вступил в силу с 1 августа. По словам Марианны Калугин, главным элементом этого закона было положение о назначении генпрокурора — это право получает президент, органы самоуправления прокуратурой представляют ему кандидата. Однако депутаты не позаботились о том, чтобы процедура заработала: для этого нужно изменить ст. 125 Конституции, в которой сказано, что генпрокурора утверждает парламент по предложению спикера.
В то же время в октябре прошлого года Национальный центр по борьбе с коррупцией был переведен в подчинение парламента. Тогда как ведомство, по мнению экспертов, нуждается в деполитизации.
Эксперты Еврокомиссии по реформе системы юстиции Молдовы и антикоррупционный орган Совета Европы (GRECO) отмечали, что главная причина неэффективной борьбы с коррупцией в Молдове — это политическая зависимость основных антикоррупционных ведомств: Наццентра по борьбе с коррупцией, Нацкомиссии по неподкупности и Генпрокураторы, главы которых назначаются в результате партийных сделок.
Пока же результатами проведенной реформы стали политизация НЦБК, невозможность назначения нового генпрокурора и исключение из работы на неопределенный срок Нацкомиссии по неподкупности.
Наглядным примером работы «реформированного» молдавского правосудия может служить дело мэра Тараклии Сергея Филипова. В апреле этого года он был снят с должности по делу о «несанкционированной вырубке» 26 сухих туй в городском парке. Случай получил широкий резонанс, с жесткой критикой решения выступили глава делегации ЕС Пиркка Тапиола и посол США Джеймс Петит. Сам Филипов назвал свое дело «политическим». В августе Высшая судебная палата аннулировала скандальный приговор.

Канду прав в том, что попытки открыто говорить о проблемах коррупции и реформировать систему предпринимались и ранее. По иронии судьбы, они сталкивались с внутренним сопротивлением, в том числе со стороны коллег Канду по Демпартии.
В июне прошлого года Кирилл Габурич, проработавший тогда на посту премьер-министра чуть более ста дней, подал в отставку. Перед этим Габурич, который до своего премьерства никогда не занимался политикой, опубликовал открытое письмо президенту, спикеру и депутатам парламента. В нем он заявил, что уйдет в отставку, если не будет полностью обновлено руководство Генпрокуратуры, Нацкомиссии по финансовым рынкам и Нацбанка.
«Страну разъедает коррупция, финансовая система кровоточит, а цену платит каждый гражданин, а не виновные», — писал в своем письме Габурич. К тому времени финансовые детективы из американской компании Kroll уже представили первый отчет по делу о выводе 1 млрд из банковской системы страны, о бездействии правоохранительных органов и Нацбанка в этом деле говорил и глава НЦБК Виорел Кетрару.
Требования Габурича не были удовлетворены. Зато уже на следующий день у правоохранительных органов возникли сомнения в подлинности дипломов об образовании премьера. По этому факту было возбуждено уголовное дело. После того как Габурич ушел в отставку, дело о фальшивом дипломе было тут же закрыто.
Во время премьерства Габурича правительство не сумело утвердить пакет законов для реформирования Национальной комиссии по неподкупности, который недавно приняло правительство Филипа и утвердило продемократическое парламентское большинство, подав это как акт «тотальной атаки на коррупцию». При этом в 2015 году тот же проект не поддержали именно министры, назначенные по квоте демократов.
Тогда же с подачи демократов были утверждены скандальные поправки к закону о финансовых учреждениях, заблокировавшие сделку покупки Европейским банком реконструкции и развития контрольного пакета акций Victoriabank. На внесении этой поправки настоял вице-премьер, глава минэкономики Стефан Бриде, назначенный по квоте Демпартии. Случился скандал, который удалось разрешить через полгода — отменив «поправки Бриде».
В последнее время действительно арестовывали чиновников за взятки. Практически еженедельно прокуратура или НЦБК докладывают о задержаниях подозреваемых во взяточничестве. Самая «крупная рыба» — два высокопоставленных чиновника кишиневской мэрии — Влад Котец и Раду Блаж, арестованные в конце мая. И если первый и сейчас находится под арестом, то второй уже планирует приступить к работе.
В то же время интерес правоохранительных органов к тем или иным чиновникам или политикам носит выборочный характер. Например, «топливный бизнес» лидера Либеральной партии Михая Гимпу — контракты на десятки миллионов леев на поставки топлива для госинститутов подконтрольных Либеральной партии, — особых вопросов не вызвал. А политик вовсе не счел нужным объясниться.
Многочисленные публикации в прессе о предметах роскоши, фешенебельных домах и дорогих покупках чиновников и депутатов тоже не становятся предметом расследования. В нескольких случаях комиссия по неподкупности инициировала проверки депутатов: Виолетты Ивановой, Владимира Воронина, директоров НАРЭ Октавиана Лунгу и Геннадия Пырца, пресс-секретаря мэрии Кишинева Вадима Брынзанюка, — однако этим все и заканчивалось.
Министр юстиции Владимир Чеботарь и вовсе заявил, что Национальный центр по неподкупности не будет принимать во внимание публикации в СМИ. «СМИ не являются источниками достоверной информации», — сказал министр.
При этом сам глава минюста тоже становился героем публикаций прессы. Весной на рынке авиаперевозок появился новый игрок — авиакомпания Fly One. Ее соучредители — жена министра юстиции Чеботаря и бывший тесть главы Органа гражданской авиации Мирчи Малеки, а исполнительный директор — сестра главы минюста Чеботаря Марьяна Тэбуйкэ. После того как эта информация стала публичной, Мирча Малека из-за конфликта интересов был уволен, а Владимир Чеботарь, ранее возглавлявший юридический департамент авиакомпании Air Moldova, и руководивший Органом гражданской авиации РМ, остался на посту главы минюста. Он не увидел конфликта интересов в этой истории.

Как будет работать закон о финансировании политических партий, пока неясно. «Выборы президента станут тестом», — говорит Галина Бостан. Лилия Каращук считает, что закон работает выборочно, и в этом и есть суть системы «захваченного государства» — ни один закон не будет работать на демократию.

В отчетах Kroll главным исполнителем в схеме вывода средств назван бизнесмен Илан Шор и аффилированые с ним компании. Шор стал главным обвиняемым по делу о «краже века» , его даже несколько раз арестовывали. Однако каждый раз находился повод освободить его из-под стражи. Прошлым летом, уже будучи в статусе обвиняемого в «краже века», Шора избрали мэром Оргеева. Участие в выборах позволило его защите ходатайствовать о его освобождении. И суд пошел навстречу. После выборов прокуроры заявляли, что для ареста Шора «оснований нет».
Спустя год последовали повторное задержание Шора и предварительный арест. Прокурор Адриана Бецишор заявила, что расследуется «другое дело о махинациях и уклонении от налогов». Однако 5 августа суд перевел Шора под домашний арест.
В течение последнего года были обнародованы многочисленные свидетельства того, что власти знали о происходящем разворовывании банков, но никаких мер не приняли. Высший совет безопасности при президенте Тимофти обращал внимание на нестабильность банковской системы, признаки мошенничества и задолго до «кражи века особое внимание уделял Banca de Economii». Премьер Юрие Лянкэ подтверждал, что знал о проблемах в банковском секторе.
«Мы хотим знать авторов схем, конечных получателей, а не только исполнителей. Почему процесс Филата не был открытым? Говорили, что в его деле много конфиденциальной информации о банковской системе, но в итоге его осудили за взятку, и все. Филату не дали сказать то, что он знает. Мы ждали еще арестов по этому делу — и получили арест Платона. Да, его надо допросить, но это должны сделать независимые органы, а не система „захваченного государства"», — комментирует расследование «кражи века» Лилия Каращук.
Летом этого года на пресс-конференции в Вашингтоне бывший замглавы Службы по борьбе с отмыванием денег НЦБК Михаил Гофман назвал главным бенефициаром «кражи века» первого зампреда Демпартии Владимира Плахотнюка.
Позже бывший начальник отдела по борьбе с отмыванием денег и мониторингу операций Banca Socială Сергей Сагайдак заявил, что «бенефициары первого ранга» в деле о банковском мошенничестве — Владимир Плахотнюк, Илан Шор, Владимир Филат и бизнесмен Вячеслав Платон.
Генеральная прокуратура назвала эти заявления «ложными и спекулятивными». А принадлежащие Владимиру Плахотнюку масс-медиа заявили, что Гофман и Сагайдак связаны с бизнесменом Вячеславом Платоном, который сейчас также находится под арестом. Кстати, история с его молниеносным задержанием в Киеве и быстрой экстрадицией в Кишинев последовала как раз после того, как он обещал выступить с публичными разоблачениями по делу о «краже века». Ее главным бенифициаром Платон назвал Плахотнюка.

Лилия Каращук не разделяет оптимизм спикера. «Пять лет назад мы ждали борьбы с коррупцией. Три года назад мы ждали борьбы с политической коррупцией, сейчас государство захвачено. Что следующее — уничтожение всех госинститутов? Эта система заточена на ликвидацию конкурентов и соучастников. Проблема еще в том, что непонятно, как замерять и исследовать „захваченное государство"? Этого еще никто не делал», — сказала исполнительный директор Transparency International-Moldova.
Отсутствие практических решений по ключевым проблемам, с которыми сталкивается Молдова: в экономике и массовой миграции населения, в борьбе с коррупцией и построении подлинного правового государства — власти привычно компенсируют геополитической риторикой. Очевидно, надеясь, что это станет убедительной аргументацией и для разделенного по геополитическим лагерям молдавского электората и в особенности для западных читателей, на которых все чаще ориентируют свои «месседжи» молдавские чиновники и политики.