Белгород на Днестре — одна из трех крупнейших сохранившихся крепостей XV века в Восточной Европе. Удивительно, но документов о ее строительстве не сохранилось. Единственные источники, рассказывающие об этом – закладные плиты крепости – давным-давно пропали, как казалось – навеки. Но недавно одесскому ученому Андрею Красножону удалось совершить открытие – найти закладные плиты и ответить на вопрос, кто же построил Белгород на Днестре. Специально для «Открытого Доступа» доктор истории Андрей Красножон рассказывает об одной из самых славных страниц прошлого молдавского государства.
Расшифровка.
В научной среде среди специалистов, изучавших крепость Белгород на Днестре, вот уже более полутора веков сохраняется устойчивый миф о том, что именно Штефан Великий, знаменитый молдавский господарь, построил эту крепость. И ничего удивительного, поскольку Штефан, по средневековым источникам, был строителем целой серии крепостей в средневековой Молдове. Это и Килия, и Орхей, и Хотинская крепость, и другие. Он был ктитором не только фортификационных сооружений, но и многих монастырей на территории средневековой Молдовы и за ее пределами. Например, на святом Афоне.
Информация о том, что Штефан построил крепость Белгород на Днестре естественно ложится в этот миф. А это действительно миф, который долго существует в историографии.
Самое интересное, что в более 500 источниках, которые дошли до наших дней об эпохе Штефана, о том, что он построил крепость Белгород на Днестре, нет ни слова. Об этом нигде не сказано: ни в летописях, ни в других документах.
И это достаточно удивительно. Поскольку крепость — огромной, крупнейший объект для своей серии XV века из сохранившихся на территории Восточной Европы. Пожалуй, крупнее только Московский Кремль, но он и выстроен немного позже. Сербская Смедерево обладает почти равным масштабом. И такой, казалось бы, огромный объем работ никак не отражен в источниках. Почему?
Возникло подозрение, что, может быть, не все так просто. Единственным источником, который историография использовала для доказательства идеи о ктиторстве Штефана в Белгороде, это пять памятных закладных плит с текстами на старославянском языке и одной на греческом. Серия текстов свидетельствовала, что молдавские господари на разных этапах имели отношение к возведению той или иной части стен этого объекта.
И, казалось бы, великая крепость — величайшая в средневековой Молдове и великий господарь — это тождественные вещи. Конечно, неизбежно, что самый мощный период расцвета средневековой Молдовы должен быть связан с появлением самой мощной крепости в истории молдавского государства.
В тексах этих плит действительно есть имя Штефана Великого. Он упоминается как минимум на двух из них, а на третьей — имя Штефана II, который правил в 40-х годах XV века, хотя в XIX веке существовал вариант прочтения и этой плиты, как относящейся именно к Штефану Великому. То есть создавалось ощущение, что историки сами интерпретировали источники в угоду определенному заготовленному представлению об этапах средневекового развития молдавского княжества.
Это представление о крепости благодаря авторитетным исследователям надолго закрепилось в источниковедении, практически на 100 лет. Один из них, румынский историограф Иоан Богдан, в 1908 году сформулировал окончательное представление об интерпретациях переводов и датировках текстов этих плит. Его авторитет был настолько велик, что пересматривать эту интерпретацию было негоже.
Представление о строительстве крепости Штефаном Великим вошло и в учебники, и в среду обывателей, оно вошло и в академические издания, и в научные издания самых уважаемых авторов.
Но самое интересное, что Богдан никогда не работал с оригиналами плит, оригиналы этих текстов он не видел, изучал их по фотографиям, сделанным в конце XIX века. Эти фотографии позволили сделать российские исследователи, румынских ученых к оригиналам попросту не подпускали — уже тогда между Румынией и Российской империей из-за Бессарабии существовали определенные политические трения. Плиты хранились в Одесском археологическом музее и максимум, что удавалось сделать, это сфотографировать их и работать по этим снимкам.
Изучать тексты такой сложности по фото — буквы выполнены резьбой, кое-где есть сколы, тени падают по-разному, отчего буквы можно интерпретировать по-разному — это очень сложная работа, и по фотографиям ее сделать невозможно. Прочтение и расшифровка, а точнее проблема реинтерпретации и демифологизации упиралась в то, что оригиналы плит были утеряны. Последняя публикация о закладных плитах зафиксирована в 1912 году, где мельком сказано, что плиты хранятся в музее.
После 1912 года мы не знаем, где находятся плиты, а в сознании научной общественности они были утеряны навсегда, безвозвратно.
В 2013 году мне удалось найти оригиналы этих плит — точнее, четыре из пяти. Пятая плита была утеряна еще в XIX веке. Я проработал с плитами год в лапидарии Херсонского областного краеведческого музея, где практически полностью отредактировал тексты плит, некоторые тексты были просто заново расшифрованы и прочтены.
Оказалось, что исследователи, имевшие доступ к оригиналам: царские дореволюционные эпиграфисты и румынские эпиграфисты с авторитетными именами и наработками — не все точно прочли и поняли.
Сегодня мы можем говорить следующее: Штефан Великий не имел никакого отношения к строительству и созданию крепости Белгород на Днестре. Он ее получил уже в готовом виде. Те плиты, которые приписывали строительство крепости его инициативе, на самом деле имеют отношение к другим объектам.
Например, согласно Богдану и румынской историографии, Штефан в 1479 году отстроил чуть ли не весь фронт гражданского двора нынешней крепости. Это грандиозное сооружение, самый крупный сектор крепостных укреплений вместе с окружающим его рвом.
Но плита, на текст которой опирался Богдан, принадлежала некоему монастырю — это выяснилось при новом прочтении. В тексте действительно упомянут Штефан Великий, сын Богдана Воеводы, но речь идет о строительстве монастыря на территории Белгорода.
Более того, эта плита не была снята со стен крепости, ее находка совершенно случайна, ее просто подарил Одесскому обществу истории древности местный учитель, и она никак не привязана к крепости, ни по тексту, ни по обстоятельствам обнаружения.
Вторая плита с именем Штефана свидетельствует о сооружении Великих врат, главных Килийских ворот, которые являются основным, самым красивым, парадным комплексом внешнего фасада крепости. И там написано о Штефане Великом. Дословно текст звучит так: «Свершилися Великие врата в дни правления Штефана, сына Богдана Воеводы». Дата — 1484 год. Но это год взятия крепости турками. Фактически, согласно нашим современным исследованиям, плита не провисела там и нескольких месяцев. То есть в тексте отражен ремонт этой башни, ее усиление перед ожидаемой и роковой для крепости осадой турецкой армии.
Более того, источник даже немного лукавит, так как ворота не «свершились» при Штефане. На самом деле ворота были модернизированы, усилены, историко-архитектурные исследования позволяют нам сказать, что там есть два типа временных построек. Это малые ворота — они существовали до Штефана Великого, и внешние — своего рода накладка из внешней стены, усиливающая стены, она опоясывает старые, первичные ворота. Штефан усилил ворота, но уже тогда, предвосхищая историографов, исполнитель этого текста приписал Штефану «свершение» этих ворот.
То есть на самом деле мы можем сегодня говорить о ремонтах, о вставках, которые делали молдавские господари или пыркылабы, но не о комплексных работах по сооружению всего объекта.
Крепость, судя по плитам, развивалась с 1440 по 1484 год, но тот массив, который сегодня представляет крепость Белгород на Днестре, был сооружен в середине 50-х годов местным магистратом на местные деньги, деньги города-республики, полуавтономного образования под протекторатом Молдавского княжества.
Однако не все так печально с точки зрения молдавского патриотизма, величия молдавского средневекового государства, поскольку был незаслуженно забыт Александр Добрый (чел Бун), самый первый, самый мощный, самый интересный в историко-архитектурном отношении. Эта цитадель была выстроена именно Александром Добрым, и с нее и началось развитие всего оборонного комплекса.
Об этом свидетельствуют косвенные доказательства, и одно из них — герб Александра Доброго над западным входом в цитадель.
И документы уже прямо говорят нам, что Александр Добрый был не только покровителем этого средневекового города, но и, выражаясь языком исторического источника, воеводой. Именно он решал вопросы, даже связанные с наказанием преступников, посягнувших на жизнь посла Гильбер де Лануа в 1421 году.
Александр Добрый был фактически протектором, правителем и Белгорода того периода (может быть соправителем, наряду с местной общиной, с магистратом), и в такой ситуации у него должен был быть личный замок-владение. Сегодня это не вызывает никаких сомнений.
И надо сказать, что молдавский след в истории Белгорода более чем очевиден, надо только лишь сместить акценты.
