Самоизоляция остается самым надежным способом остановить распространение коронавируса. NM уже вторую неделю работает в условиях изоляции: журналисты выходят из дома только на задания, а офисные цветы переехали к одному из сотрудников. В новой серии материалов редакция делится своим опытом переживания карантина: как он изменил нашу работу и быт, и как журналисты и редакторы справляются со стрессом, когда приходится постоянно писать о том, как пандемия захватывает мир и Молдову.
Этот выпуск «карантинного дневника» не совсем обычный. Его написал внештатный корреспондент NM Александр Макухин, который уже два года живет в Польше. И это не рассказ об одном дне в изоляции, а, скорее, размышления о том, что происходит, на фоне описания ситуации в Польше.
Польский дневник Александра Макухина
Группа риска
Я из тех людей, о которых сейчас в шутку говорят «настало ваше время». Это так, потому что во мне совместились несколько вещей: закрытый характер, узкий круг самых близких людей, любовь к информационным технологиям и полное согласием с идеей о том, что «все, что можно перевести в онлайн, надо перевести в онлайн». Здесь самое время пошутить, что нужно опасаться того, что твои мечты сбудутся. Потому что, несмотря на все личностно-психологические бонусы, в сегодняшней ситуации я — в группе риска высокой смертности от Covid-19 из-за бронхиальной астмы.
Уже два года я работаю и учусь в одном из польских университетов. А онлайн-технологии позволяют мне параллельно оставаться внештатным корреспондентом NM, с которым я сотрудничаю больше трех лет. Информация о первых подтвержденных случаях коронавируса в Европе застала меня в Кишиневе, куда я приехал в отпуск. Но работа есть работа. Мне надо было вернуться в Польшу.
Эпидемия. Начало
То, что все достаточно серьезно, стало понятно уже в польском аэропорту. Сотрудники охраны в масках, при подходе к стойке паспортного контроля — бесконтактный термометр, а первый вопрос пограничника: «Были ли вы недавно в Китае, Южной Корее, Иране или Италии?». Тогда еще спрашивали только об этих странах, а металлический голос аэропортовского информатора раз за разом повторял, что граждане, прибывшие из стран, пораженных эпидемией, должны пройти особый контроль и затем обязаны изолироваться дома. Это был вечер 9 марта.
Все изменилось уже на следующий день: в Познани, где я живу, подтвердили первый случай заражения у человека с целым «букетом» хронических заболеваний. Судя по информации в СМИ, он пытался скрывать заболевание, пока оно не перешло в тяжелую стадию. Тогда же власти Польши ввели принудительный домашний карантин для всех прибывающих в страну. Люди, конечно, не сразу поверили в серьезность ситуации: как и в Молдове, никто и не думал прекращать тусовки и походы на шашлыки, несмотря на все призывы властей. Но руководство моего университета самостоятельно решило перейти в режим работы онлайн, который мы и раньше частично использовали. Тогда же и я решил, что мне нужен добровольный карантин, хотя под формальные ограничения я не подпадал.
Александр Макухин
Самоизоляция
Это решение было четким и осознанным: пытаясь, как и все, понять, что происходит, я наткнулся на описание итальянского врача о том, как умирают пациенты с тяжелой формой Covid-19. Сухое, холодное описание, с профессиональным сленгом и терминологией, но прочитанные ранее книги по пульмонологии помогали его очень хорошо понять. Где-то к середине чтения вдруг пришло осознание того, что я могу продолжить текст, не читая: симптомы тяжелой формы вируса очень похожи на симптомы самого тяжелого астматического обострения.
Александр Макухин
Вы не верите, что этот вирус опасен? Или считаете, что его не существует и все это фейк, информационная манипуляция и все такое? У вас в окружении, наверняка, есть астматик со средним или тяжелым течением астмы. Спросите его, он расскажет, как это — умирать от того, что ты не можешь дышать без «вентилятора».
14 дней «тишины»
Работы стало не меньше, а больше. Настолько больше, что, порой, закрадывалась мысль, что, например, 30 минут поездки до офиса или университета — это тоже, оказывается, отдых.
Чуть раньше в NM решили продолжить большой проект «Как Молдова стала общим домом для разных народов», к которому был причастен и я, и за который NM получил в прошлом сезоне «Золотое яблоко». Плюс работы внештатного корреспондента — возможность фокусироваться на лонгридах, которые требуют большой концентрации и долгого погружения в тему. Но, как оказалось, именно в режиме карантина это очень трудно, потому что каждый час телефон заваливается всевозможными уведомлениями о чатах, письмах, звонках, а ты даже не можешь «повесить» ответ: «I’m out of office with limited access to email», потому что все знают, что это не так, потому что все дома и все дома с интернетом.
Александр Макухин
Это вид из моего окна. А главным лейтмотивом первых нескольких дней была фраза: «Пожалуйста, давайте успокоимся». Пожалуйста, давайте успокоимся — всего один случай на 700-тысячный город. Пожалуйста, давайте успокоимся — после закрытия границ никто не будет принудительно выселять иностранцев. Пожалуйста, давайте успокоимся — продуктов в магазине хватит на всех. Все это накладывалось на лингвистическое перенапряжение — приходилось в той или иной мере использовать четыре языка (английский, польский, русский и румынский), переводя тексты и сообщения туда-обратно. Порой это буквально высушивало мозги.
В этот момент критически важно (даже интроверту), чтобы был хотя бы один близкий человек, который позвонит, напишет и скажет лично тебе: «Пожалуйста, успокойся, все будет хорошо». Иначе ты не справишься, иначе никто не справится, ведь все мы люди. И тебе нужно сделать то же самое, особенно для тех, кто слабее, уязвимее, просто старше — им еще тяжелее. Позвоните близким, позвоните родственникам, к которым вы не можете прийти, — это действительно важно.
Александр Макухин
Карантин
Жесткие карантинные меры в Польше ввели 14 марта. Они похожи на те, которые ввели в Молдове: закрыто все, кроме продуктовых магазинов, аптек и частично банков. Меры ввели и, как водится, понеслось. Любители сбегать за пивом — это, судя по всему, какая-то общая реальность для всех наших стран. Сначала ввели штрафы около €1200 (для удобства привожу эквивалент в евро, в Польше своя валюта — злотые). Через сутки штрафы повысили до €4400. Еще через какое-то время — до €6500. Сейчас за нарушение карантинных мер выписывают именно этот штраф, при этом средние доходы в моем регионе Польши — около €1200 в месяц.
Тех, кто должен соблюдать 14-дневную изоляцию дома, контролируют так: находящийся в карантине должен регулярно отчитываться перед полицией, сотрудники которой в хаотичном порядке перебирают базу данных помещенных в карантин. Раньше они должны были сами ответить на звонок в домофон, выйти на балкон, и т.д. Сейчас для этого есть специальный сервис, через который надо отправлять офицеру-куратору свои фото в окружении геотегов, которые позволяют доказать, что ты находишься в изоляции. Вот уж никогда не думал, что навык селфи когда-то станет настолько критически важен.
Что дальше?
Мой период добровольной изоляции закончился 24 марта. Теоретически я даже могу покинуть страну, но на практике это невозможно, так как границы всех сопредельных с Польшей стран закрыты, а авиарейсы временно отменены. Сегодня я просто делаю на расстоянии то, что могу: перевожу документы, пишу о том, что происходит в Молдове и в Польше, вижу и отмечаю нестыковки между заявлениями официальных лиц и тем, что происходит в реальности.
Работаю вот в такой примерно обстановке.
Александр Макухин
Естественно, как только эпидемия пойдет на спад, я вернусь в родную страну и родной город. Возможно, после этого придется снова изолироваться. Это не пугает. Но в такой ситуации каждый должен делать то, что может, а не то, что хочется. Иначе не победить. И только потом — та самая свобода, которой нам всем сейчас так не хватает. В конце концов, «никому просто так не дается свобода: из нее нет выхода, и в нее нет входа».
