Дело не в Плахотнюке. Марк Ткачук о стране победившей коррупции и о том, как ее изменить
6 мин.

Дело не в Плахотнюке. Марк Ткачук о стране победившей коррупции и о том, как ее изменить


В Кишиневе в минувшие выходные прошел международный семинар на тему «Глобальные вызовы в отношении демократии и их влияние на демократические реформы в Молдове», организованный Школой политических исследований, Европейским институтом политических исследований и Советом Европы. Бывший член ЦК ПКРМ Марк Ткачук  высказал на форуме свое мнение о том, как коррупция превратилась в Молдове в общественный строй, и есть ли из этого выход. NM с согласия автора публикует полный текст его выступления. 

Мне было сказано, что я могу в рамках обозначенной темы дискуссии говорить о чем угодно. Несмотря на столь рискованное предложение, я все-таки постараюсь быть максимально корректным. И даже конструктивным. Насколько это возможно.

Итак, если оценить нынешнее общее состояние молдавского общества и суммировать большинство оценок, в том числе взаимоисключающих, то мы получим следующую цепь выводов. Выводов, лежащих на поверхности. 

Демократические институты в Молдове захвачены. Захвачены одним человеком. Фамилия этого человека Плахотнюк. Этот захват является источником коррупционной системы господства во всех структурах власти — от судебной до исполнительной, коррупционных отношений во всех подразделениях государственного менеджмента — от сферы безопасности до образования и здравоохранения. Именно это досадное обстоятельство является препятствием для некоего экономического развития и социального роста. 

Далее оценки несколько разнятся, но по сути остаются идентичными. По мнению одних, проклятый олигархический режим может привести страну в лоно враждебной европейским ценностям русской империи и вот-вот по улицам Кишинева начнут разъезжать русские танки. Либо, как считают их оппоненты, проклятый олигархический режим может привести страну в лоно содомитского европейского запада и вместо праздника вина все с утра до вечера будут утешать друг друга на гей-парадах. 

Понятно, что ценностный выбор между различными видами парадов представляет некую известную геополитическую интригу молдавской политики. Но эта фальшивая интрига просто отражает господствующие страхи — полной внешнеполитической уязвимости Молдовы и геополитической непредсказуемости ее власти. Отсюда активная часть политического бомонда делает простой вывод: нужно избавиться от навязчивого господства одного человека и всем будет счастье — от европейской интеграции до интеграции евразийской, от неподкупной судебной системы до немедленного роста рабочих мест, от качественного образования до высоких пенсий. 

Но счастье не наступает. Раз за разом оппоненты режима проигрывают ему в локальных схватках и генеральных площадных сражениях. Более того, после конституционного переворота 4 марта (автор имеет в виду решение Конституционного суда о возврате к всенародной процедуре избрания президента, существовавшей до конституционной реформы 2000 года — NM), у режима больше не осталось оппонентов. Лично у Владимира Георгиевича Плахотнюка противники, может быть, и есть, а вот у правящего режима их не осталось. 

Самый коварный и мощный удар по молдавской демократии, контрольный выстрел в ее израненное тело был принят оппозицией в качестве личной победы. Искушение поучаствовать в президентских выборах по правилам режима оказалось таким же, какое, вероятно, испытывают провинциальные девушки, участвующие в кастинге в столичном модельном агентстве. Маме, конечно же, можно потом рассказать сказку про то, что ты устроилась танцовщицей, но улица знает, откуда у тебя Гелендваген. Иными словами, оппозиция встала в очередь. За обещанным Гелендвагеном, за ничего не решающим, но престижным постом, согласившись на подтанцовку в самых унизительных сценах молдавского политического стриптиза. 

Но по иному, увы, быть не могло. В силу того, что с самого начала вся доминирующая критика власти была фальшивой и трусливой. 

Ведь так не просто признать, что нет никакого Плахотнюка, что давным-давно сложился рынок коррупционных услуг, на котором просто появился щедрый монополист-покупатель. Монополию можно, конечно, ликвидировать, но рынок-то все равно остается — из тех же государственных чиновников, судей, прокуроров, депутатов и министров, лидеров политических партий, оценивающих свои усилия много выше тех ценников, которые прописаны в их официальной заработной плате. 

Не просто признать, что все политические партии в Молдавии в той или иной степени олигархические. У них есть владельцы. И это вовсе не рядовые члены этих партий. Посмотрите на программы этих партий, на заявления их лидеров. Они не собираются со всем этим бороться. Они собираются во всем этом участвовать. 

Ведь так не просто признать, что нет никакой коррупции. Что это фальшивый и лицемерный диагноз. Коррупция — это отклонение от некоего доминирующего на практике правила. Но если само отклонение становится доминирующим, если оно подменяет правило, то это уже принципиально иная система общественных отношений, а не коррупция. А ведь именно так обстоят дела в Молдавии! 

Победившая коррупция — это иной общественный строй, у которого, возможно, нет еще адекватного социологического термина. Строй доиндустриальных, клановых отношений, которому мешают все эти конституционно-демократические лохмотья и устаревшие рыцарские ритуалы благородной состязательности. Строй, который стал подлинным и настоящим итогом нашего развития за последние 25 лет. Итогом последовательной демодернизации Молдовы, клерикализации общественного сознания, итогом попыток развиваться по лекалам недостоверных и примитивных теорий о каком-то там переходном периоде. 

Так не просто признать, что у Молдовы нет никакого геополитического выбора. И не только потому, что уже никто не зовет Молдову ни в Европейский, ни в Евразийский союз. Его не существует потому, что ни на политическом, ни на экспертном уровне, ни на уровне массового сознания не существует ясных представлений о внутреннем выборе страны, о путях ее долгосрочного развития, о способах индустриальной модернизации, о преодолении конфликта идентичностей, о комфортном преодолении гражданского раскола по Днестру, о долговременном преодолении проблем энергетической безопасности, о ресурсах для социального роста и демографического воспроизводства. 

И главное: у так называемых элит нет мужества признать, что именно нам, гражданам Молдовы, без инструкций и шпаргалок из Брюсселя, Вашингтона, Москвы или Бухареста, предстоит найти самостоятельное, творческое решение о том, какой именно должна быть молдавская демократия. Тот общественный строй, который выражает перспективные интересы большинства граждан, служащих подножным кормом для этих элит. Тот общественный строй, который должен вырасти из сопротивления неофеодальной системе, который создаст условия внутренней легитимности и необратимости новой политической системы. И пока нет ответа на эти вопросы, весь геополитический выбор состоит из иных двух более очевидных вариантов — гибели или выживания молдавской государственности. Все остальное пока от лукавого.

Я обещал быть конструктивным. Так вот, если бы в 1789 весь пыл французских революционеров заключался в лозунге «долой Людовика XVI», революция бы не состоялась. Но она состоялась, потому, что, благодаря французским просветителям, произошла в головах французов задолго до взятия Бастилии и утверждалась в форме позитивной программы «свободы, равенства и братства». Если бы русские демократы боролись исключительно с персоной Николая II, то Бессарабия до сих пор бы оставалась губерний Российской империи при каком-нибудь Николае XVI. Но их девизом был лозунг «Долой самодержавие», который являлся куда более глубоким системным требованием. 

Я это к тому, что нынешний режим совершенно равнодушен ко всем тем коренным вопросам, о которых я говорил выше. Все его сословия в равной степени отличаются отсутствием какой-либо интеллектуальной ревности к обсуждению этих тем. Они считают это мишурой и блажью, не имеющей отношения к прагматике власти. 

Это и есть самое слабое место режима. Потому, что ничего не может быть страшнее вспоротого брюха нынешних общественных интересов, ничего не может быть сильнее идей, нацеленных на стратегическую перспективу, причем на дальнюю перспективу. Нынешний режим не нуждается в особых смыслах своего существования, он лишь паразитирует на лозунгах и страхах. Но отчаявшиеся люди, переоткрывшие свои долгосрочные интересы, увидевшие их оптимистическое разрешение, не продадут этот обретенный смысл на рынке должностей и репутаций. Они изменят эту страну. 

Как это сделать? Тем, кто считает себя представителями гражданского общества, следует, наверное, заполнить этот вакуум смыслов и идей. Заполнить то вакантное место настоящего социального и политического программирования, которое столь легкомысленно брошено властью. Хватит обсуждать перспективы ближайших выборов! Пора переходить к обсуждению судьбы следующего поколения наших граждан. Пусть это обсуждение будет происходить в облике какой-нибудь звучной платформы «Молдова 2050 года», в иных хронологических горизонтах, под другими названиями. Но это, согласитесь, именно то, что по-настоящему заинтересует наших граждан, особенно тех, кто совсем недавно обзавелся детьми и кто хотел бы видеть их гражданами нашей страны спустя десятилетия. 

Если нам хватит интеллектуального мужества и нравственной независимости, мы придем к гораздо большей совместимости идей и взглядов, а главное — отыщем то самое второе дыхание нашей демократии, в котором по-настоящему нуждается наше общество.

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.

x
x

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: