Я вырос в православной и довольно гомофобной семье. В семье только брат знает, что я гей. На работе — двое коллег. Я уверен, что в Молдове нет ни одного человека, у которого в близком своем окружении нет хотя бы одного ЛГБТ-человека. Даже если ты живешь в глубинке, в твоем ближайшем окружении есть такой человек. Я часто спрашиваю своих знакомых из ЛГБТ- сообщества Молдовы, многие ли о них знают. Большинство говорят, что родители и коллеги не подозревают об их ориентации.

Многие, кто высказывается против ЛГБТ-марша и против существования геев и лесбиянок, не подозревают, что их братья, сестры, родители или дети — ЛГБТ. Иногда я вижу гомофобные комментарии в Facebook и захожу на страничку автора. Часто у таких в «друзьях» около десяти людей, про которых я знаю, что они ЛГБТ. А сколько человек из вашего близкого окружения вам открылось? Ни один? Задумайтесь. Скорее всего, они вас боятся и вынуждены скрывать часть своей идентичности.

Мой первый каминг-аут был в 27 лет. До тех пор мне было очень сложно принять самого себя. С одной стороны были религиозные убеждения, с другой — чувства, которые входили в конфликт с верой. Когда я принял себя, то начал рассказывать о себе близким. Мне легче, когда дружу с кем-то, не скрывать свою сущность и притворяться, что у меня есть девушка. Ну нет у меня девушки, у меня есть парень.

Марши как раз и проводят для людей, которые так думают. Для того чтобы они узнавали про ЛГБТ, видели каминг-ауты. Каждый год говорят, что молдавское общество не готово к маршам. Общество никогда не готово! Оно не было готово отменить рабство, дать женщинам право голоса.

Гетеросексуалы не организуют марши? Окей, давайте посмотрим, как проходит обычная гетеросексуальная свадьба. Они выходят в центр города: он и она одеты в достаточно неординарную одежду — ведь в свадебном платье никто просто так по городу не ходит. Они приглашают друзей, знакомых и коллег, которые в центре города кричат им «горько», призывая целоваться. Все происходит с видеосъемкой, фотографированием. То есть это некий гетеросексуальный парад. Не всякая пара, будь то гетеросексуальная или гомосексуальная, хочет скрывать свои отношения. Но вот я не могу сказать, что приду на корпоративную вечеринку со своим партнером. Мне приходиться скрывать отношения.

Очень многие коллеги приходят в понедельник на работу и рассказывают, как были с женами в кино или в ресторане. Я тоже хотел бы поделиться такой историей, но не могу. Представьте, что у вас есть отношения, и вам постоянно приходиться их скрывать: не ходить с любимым человеком за руку и даже не приходить с ним к родителям на Рождество или на Пасху. Все время скрывать. Это невыносимо. Никто не говорит, что это будет секс в публичных местах. Этого не хотят и ЛГБТ, потому что неэтично, противозаконно. Но скрывать отношения очень неприятно.

А что вообще считается нормой? В 60-е годы считалось ненормальным целоваться на улице города. Любой прохожий сделал бы паре замечание. Сейчас молодые целуются прямо на перекрестках, остановках, и всем наплевать, потому что это их личная жизнь. Понятие нормы меняется. Во все времена процент геев в Великобритании, Голландии, Швеции, Молдове, России или Ираке один и тот же. Только в одних странах геи живут открыто и счастливо, а в других быть геем — уголовно наказуемое преступление, порок. С помощью маршей мы хотим сделать так, чтобы гомосексуальность, как и гетеросексуальность, считалась нормой. Когда-то рыжеволосых женщин считали ведьмами, их сжигали на костре, еретиков сжигали на костре. Но норма изменилась.

В советское время в детсадах пытались перевоспитывать детей левшей. Сейчас этого не делают. Раньше считалось, что быть правшой — это норма. Сейчас так не считают. И никто ведь не боится, что все дети станут левшами, если в классе учится хоть один левша?

Нет никакой гарантии, что у вас не родятся дети-геи. Я знаю семью, где двое из трех сыновей — геи. Бывают разные случаи. Я иногда прохожу мимо тринадцатой тюрьмы и вижу там родителей, которые ждут встречи со своими детьми. Они знают, что их дети совершили какие-то уголовное преступление. Но все равно любовь к ним не иссякает. Странно, что родители могут принять своих детей-уголовников, но не ЛГБТ-детей, потому что очень боятся, что скажет общество. Я знаю многих молодых ребят, у которых испортились отношения с семьями, когда они открылись родителям. Некоторых выгоняют из дома. Мы хотим с помощью маршей помочь людям преодолеть страх принять собственных детей и сделать так, чтобы такие марш и, следовательно, и люди, стали восприниматься как нормальное явление.

Я знаю в Молдове много религиозных геев. Они часто ходят в церковь, или поют в церковном хоре, или имеют какой-то церковный сан. Знаю геев дьяконов, священников. В некоторых из них еще есть конфликт между религиозными убеждениями и своей идентичностью. Я сам через это проходил, и мне было очень тяжело это совместить. Но это совмещается.

Вспомните свою первую школьную любовь. Был ли в вашей жизни такой момент, когда вам пришлось выбирать: я буду любить мальчиков, или девочек? Не было такого выбора. Все происходило спонтанно и естественно. У меня тоже было так. Еще со школьных времен мне нравились мальчики. Я не мог выбирать, в кого влюбиться.

Как-то раз я был на встрече пожилых геев Молдовы. Там было около 30 геев от 50 до 80 лет, которых не отличить от остальных пожилых людей Молдовы. Они одеваются и ведут себя как обычные пенсионеры. Многие женились, завели детей, потому что другого выбора у них не было. Раньше у них не было интернета, благодаря которому они могли бы с кем-то познакомиться. Они пошли по волне и только сейчас развелись и живут с теми, кого любят. Гомосексуальность не связана с возрастом.

Я бы и поверил людям, которые так говорят, если бы гомосексуальностью, как и гетеросексуальностью, можно было заразиться. У меня много знакомых геев в различных областях. Страх отдать детей в школу, где работает открытый гей, напрасен. Геи уже работают в школах. Они готовят для вас еду в ресторанах. ЛГБТ работают и живут среди вас. Нужно просто принять, что от 3% до 5% населения Молдовы — ЛГБТ. Если у вас в Молдове есть как минимум 20 знакомых, то как минимум один гомосексуал входит в ваш круг общения. Может, вы о нем никогда и не узнаете, потому что высказываетесь гомофобно.

Такой законопроект в Молдове продвигает Партия социалистов. Это та партия, в которой я больше всего знаю геев. В молодежном крыле партии много моих знакомых геев. Об их ориентации знает и Додон. Но сам Додон не гомофоб. Ему просто нужен в стране некий внутренний враг, чтобы получить больше голосов. Такая методика хорошо сработала в нацистской Германии. И когда евреев, оппозиционеров, геев и феминисток отправляли в концлагеря, народ Германии воспринимал это нормально, так как видел в этих людях главную проблему Германии. Но мы ведь прошли этот урок, не так ли?

Мне не нравится термин «гомосексуал», потому что корень этого слова «секс». Неправильно рассматривать ЛГБТ-людей только с точки зрения секса. В румынском языке есть более приемлемый для меня термин «homoafectiv», то есть гомопривязанность. Сюда входит любовь, забота о любимом человеке. ЛГБТ не идеальны, но они чувствуют то же, что и гетеросексуалы: страдания, депрессию от неразделенной любви. Да, бывает и секс, как у гетеросексуальных людей.

Когда вы на улице видите девушку с парнем, держащихся за руку, вы включаете внутренний видеопроигрыватель и представляете эту пару в постели? Нет, вы просто видите влюбленную пару. Но когда это происходит, например, с двумя парнями, вы видите какое-то гей-порно. Выключите этот видеопроигрыватель. Хватит проигрывать в своем мозгу какие-то картинки.

Дети не рождаются со стереотипами, с предрассудками. Для них будет достаточно информации о том, что эти два человека любят друг друга. Да, эти две девушки любят друг друга. Эти два парня любят друг друга. Этот парень любит эту девушку. Дети воспримут эту информацию одинаково просто.

9 мая я видел много детей, которых родители сажали на военную технику. То есть, родителей не беспокоит, что их дети могут вырасти военными, будут убивать. Двое мужчин, которые держатся за автоматы, воспринимаются намного проще, чем двое парней, которые будут держаться за руки. Опять задайте себе вопрос: что является нормой?

Даже если мы уедем, в Молдове все равно родятся другие геи. Или останутся. Я вот всегда считал, что был единственным геем в классе. Оказалось, нас было как минимум трое. Я раньше думал уехать за границу, но передумал. У меня есть хорошая работа, друзья, знакомые. Хорошо знаю Молдову, Кишинев. Знаю, как могу помочь и ЛГБТ-сообществу, и обществу Молдовы по различным темам, потому что я не работаю только по ЛГБТ-теме.