Parlament RM

Правительство Гаврилицы или досрочные выборы? Кто кого переиграет

На следующей неделе кандидат в премьер-министры Наталья Гаврилица представит в парламенте свою команду и программу. Три парламентские партии уже заявили, что не поддержат новый кабмин, чтобы так спровоцировать досрочные парламентские выборы. По информации NM, их могут назначить на 6 июня. При этом, по мнению экспертов, выборы сейчас не выгодны никому, кроме PAS, и заявления лидера ПСРМ Игоря Додона «могут быть игрой».

Отказный кабмин

Партия «Действие и солидарность» (PAS) опубликовала 5 февраля на своем сайте состав кабинета министров состав кабинета министров Натальи Гаврилицы, которую президент Майя Санду 27 января выдвинула кандидатом в премьеры. Среди кандидатов в министры — депутат от PAS Сергей Литвиненко, экс-министр обороны Виорел Чиботару, винодел Ион Лука, советник президента Алла Немеренко и другие.

Наталья Гаврилица, которая является вице-председателем PAS, заявила журналистам, что «PAS сформировала антикоррупционное проевропейское правительство и разработала амбициозную программу реформ с тем расчетом, чтобы нынешнее неформальное большинство ПСРМ -«Шор» не голосовало за этот кабмин».

Часть этого «неформального большинства» в лице ПСРМ, отметим, уже заявила, что не будет голосовать за правительство Гаврилицы. Ранее о том же объявили партии PAS, «Платформа Достоинство и правда» (DA) и Демпартия.

Депутаты от PAS сначала призывали бойкотировать заседание парламента, на котором будут обсуждать вотум доверия правительству Гаврилицы, но затем отказались от этой идеи. Как пояснил глава фракции PAS Игорь Гросу, они решила прийти на это заседание, чтобы «защитить свою коллегу» Гаврилицу и при необходимости «дать отпор» ПСРМ: «Чтобы заседание, если на него придут социалисты, не превратилось в банальную политическую борьбу».

Фракция DA, по словам ее главы Александра Слусаря, тоже придет на заседание, но голосовать за кабмин не будет. При этом в DA считают, что Молдове необходимо временное правительство, чтобы решить несколько важных задач, в том числе разблокировать внешнее финансирование.

«Но эта инициатива должна исходить от президента Санду. Мы готовы были бы проголосовать за правительство, которое будет работать несколько месяцев и решит важные для страны проблемы. А выдвижение Гаврилицы носит формальный характер, и депутаты от PAS сказали, что не будут голосовать за этого кандидата. Так зачем тогда нам это делать?» — отметил Александр Слусарь.

Депутаты от фракции «Шор», группы Pentru Moldova и Pro Moldova пока публично не высказывались, будут ли голосовать за новый кабмин.

Сложный выбор

Экс-президент и глава ПСРМ Игорь Додон сказал в телеэфире, что ПСРМ решила не голосовать за правительство Гаврилицы, чтобы тем самым спровоцировать досрочные парламентские выборы. Додон также назвал возможные даты проведения досрочных выборов — 23 мая, 30 мая, 6 июня, 13 июня, 20 июня или 27 июня.

Александр Слусарь в комментарии NM пояснил, что, если правительство не утвердят, выборы, с учетом всех законных процедур и сроков, можно будет провести не ранее 23 мая. При этом депутат считает, что выборы состоятся или 30 мая, или 6 июня.

Как сообщил NM информированный источник, близкий к ПСРМ, социалисты хотят провести выборы 6 июня. NM не удалось подтвердить эту информацию.

Политический аналитик Стелла Жантуан считает, что не стоит доверять заявлениям Игоря Додона, так как они часто противоречивы. «Он не собирался создавать коалицию с ДПМ, но создал, говорил, что не будет голосовать с партией «Шор», но голосовал», — напомнила она.

Кроме того, Стелла Жантуан обратила внимание на появившуюся «странную симптоматику» и предположила, что заявления Игоря Додона — это игра, а стратегия его будет неожиданной. К «странной симптоматике» эксперт отнесла решение главы фракции Pro Moldova Андриана Канду отозвать иск против неаффилированного депутата Евгения Никифорчука, а также заявление еще одного депутата от Pro Moldova — Владимира Чеботаря, напомнившего о постановлении КС, согласно которому президент обязан выдвинуть кандидата в премьеры, которого предложит оформленное парламентское большинство.

Никифорчук, напомним, в марте 2020 года публично заявил, что депутаты, вышедшие из Демократической партии, получали за это по €150 тыс.-250 тыс. Среди этих депутатов был и Канду. Сам Никифорчук тогда был членом фракции ДПМ. После этого Канду подал иск против Никифорчука.

«Что заставило Канду передумать? Активизация группы Pro Moldova говорит о том, что эти друзья-враги могут преподнести нам сюрприз», — считает Жантуан. Парламентские группы Pro Moldova и Pentru Moldova, напомним, создали выходцы из фракции Демпартии.

Курс на сокращение

По словам Стеллы Жантуан, выборы сейчас не выгодны никому, кроме PAS, поэтому в парламенте «будут создавать ситуации и коллизии, чтобы затянуть процесс». «Думаю, Додон претендует на пост премьера. В этом составе парламента или в другом, не известно», — отметила Жантуан. При этом, по ее словам, выборы действительно могут пройти в июне, если Игорь Додон играет честно и открыто, как заявляет.

Эксперт считает, что пока сложно определить, по какому сценарию будут развиваться события в молдавской политике.

Глава Ассоциации за демократию через участие ADEPT Игорь Боцан тоже полагает, что заявления Игоря Додона носят «вероятностный характер», поэтому неизвестно, будут ли в июне выборы. «Политическая конъюнктура говорит, что Игорю Додону надо окунуться в актуальную политическую жизнь, а быть лидером ПСРМ для этого недостаточно», — отметил эксперт.

Он также акцентировал внимание на том, что, судя по опросам общественного мнения, по итогам выборов в июне парламентская фракция ПСРМ может сократиться почти на треть. «Фракция уменьшится, но в ней будет депутат Игорь Додон, а звучать это все будет, как возможность обновить состав парламента», — отметил Боцан и добавил, что лидеру партии сложно без официальной должности. Эксперт не видит другого смысла для ПСРМ проводить досрочные выборы.

Похожие материалы

4
Опрос по умолчанию

Вам понравился наш плагин?

От «истории успеха» к «лаборатории российской гибридной войны». Интервью Genderdoc-M с квир-активисткой из Грузии

Пока Республика Молдова готовится к парламентским выборам, в Грузии уже разворачивается сценарий, который Кремль может попытаться повторить и в Кишиневе. Законы, вдохновленные российской моделью, репрессии против неправительственных организаций, захват государственных институтов и использование гомофобии как политического оружия. Обо всем этом центр защиты прав ЛГБТ-сообщества Genderdoc-M поговорил с грузинской квир-активисткой, которая живет и работает под давлением все более авторитарного режима. Имя героини не раскрывается из соображений безопасности.

Многие годы Грузия представлялась как положительный пример в регионе: постсоветская страна, которая смогла провести быстрые реформы, приблизить законодательство к европейским стандартам и получить либерализацию визового режима с ЕС. После «революции роз» 2003 года государство воспринималось как чемпион евроатлантической интеграции, с более сильными институтами, чем в других постсоветских республиках. Вступление в НАТО и Европейский союз казалось достижимой целью.

Однако за последние 13 лет, с приходом к власти партии «Грузинская мечта», курс постепенно изменился. Сначала власти были открыты к европейским и американским рекомендациям: был принят закон о недискриминации, Грузия ратифицировала Стамбульскую конвенцию. Но затем, шаг за шагом, политическая власть использовала поддержку Запада для укрепления собственных институтов, и в тот момент, когда почувствовала полный контроль, начала отказываться от ключевых реформ.

Переломным моментом стало принятие так называемого закона «об иностранных агентах» (foreign agents / «Transparency of Foreign Influence»), за которым последовала серия спорных законов: ограничения для НПО, ограничение доступа к внешнему финансированию (грантам), «закон о пропаганде ЛГБТ» и другие положения, ограничивающие свободу прессы, академическую свободу и возможности гражданского общества действовать независимо. Все эти меры превратили Грузию в государство с всё более авторитарными чертами и вернули страну под усиливающееся давление влияния Москвы.

Сегодня опросы показывают, что поддержка европейской интеграции среди населения остаётся очень высокой. Так, по данным опроса IRI (2023), 89 % грузин поддерживают вступление в ЕС («полностью» или «в некоторой степени»).

Если не следить внимательно за законодательным процессом, если баланс властей, свобода НПО и свобода выражения будут постепенно подорваны, Молдова может оказаться в похожей ситуации, где открытость к Европе будет заблокирована спорными законами, риторикой о «суверенитете» и «традиционных ценностях», оправдывающих ограничения.

Обо всем этом, о том, как новые законы влияют на квир-сообщество и общество в целом, центр Genderdoc-M поговорил с активисткой из Тбилиси.

– Как жилось квир-человеку в Грузии до принятия новых законов?

Это всегда было трудно. Квир-сообщество оставалось самой маргинализированной частью общества, как и во многих других постсоветских странах. В Грузии всегда был крайне высокий уровень публичной гомофобии, что означало: в повседневной жизни, практически в любой ситуации можно было столкнуться с гомофобным отношением.

Хотя законодательство было гармонизировано с европейскими стандартами, на практике почти ничего не изменилось. Мы, как организация, постоянно настаивали, что законы нужны для жизни и должны применяться, а не просто приниматься. Дискриминация существовала всегда, но теперь ситуация резко ухудшилась: не только из-за этих законов, но и из-за фальсифицированных выборов, чувства безнаказанности и того, что один олигарх захватил все государственные институты. Сегодня нет безопасных пространств ни для квир-людей, ни для остальных граждан.

Даже во время протестов мы шутили между собой, что демонстранты, которые закрывали лица масками, должны почувствовать, что значит быть квир-человеком: всегда скрывать свою идентичность, чтобы не быть атакованным.

– Почему в Грузии такой уровень гомофобии? Это религия? Патриархальные традиции?

Грузия, Армения и Молдова действительно являются патриархальными обществами. Считается, что они и очень религиозные, но на практике Грузия не столь религиозна, как, например, Польша. Пик религиозности у нас прошёл около 2005 года.

Гомофобия же подпитывается политически. Я бы сказала, это скорее «политическая гомофобия», чем религиозная. Церковь получила огромную силу благодаря политикам, но она не единственный игрок. Политики умело манипулируют этими настроениями.

Наша организация задокументировала этот феномен: политическая гомофобия имеет советские корни. В СССР её использовали для дискредитации противников. Это наследие очень хорошо эксплуатируется нынешними лидерами.

– Замечали ли вы изменения в настроениях общества?

Да. Мы провели два репрезентативных опроса – в 2016 и 2021 годах – и заметили небольшое «смягчение» отношения. Люди стали менее открыто выражать ненависть.

Причин этому несколько: закон о недискриминации, возможность свободно путешествовать в Европу, контакт с Западом. Но все эти достижения сейчас под угрозой, потому что правящая партия сделала гомофобию главным избирательным оружием.

– Вас лично атаковали?

Да, наш офис подвергся нападению в прошлом году во время протестов против «российского закона». Такие атаки не всегда спонтанны; иногда это спланированные провокации или действия из корыстных соображений.

Проблема в поверхностности процессов в Грузии: многие политики были открыто гомофобны, а потом вдруг становились «про-ЛГБТ», чтобы привлечь внимание Европы, но это не означало изменения взглядов. Когда интерес менялся, они снова возвращались к гомофобии.

– Какие законы вы считаете наиболее опасными?

Прежде всего «российский закон», принятый в прошлом году. Он обязывает НПО регистрироваться в реестре «иностранных агентов» и предоставлять все данные, включая сведения о бенефициарах.

Далее – «закон о семейных ценностях и несовершеннолетних», известный как «закон о пропаганде ЛГБТ», который запрещает любую видимость квир-темы. Он крайне расплывчат и может применяться против митингов, СМИ, академической среды. Он полностью заблокировал права транс-людей, которые и раньше были ограничены.

Недавно появились и новые законы о внешнем финансировании: любой грант должен быть одобрен правительством. Если финансирование не утверждено, НПО штрафуется на сумму вдвое больше гранта. Вдобавок закон предусматривает уголовные санкции. Фактически доступ к внешним ресурсам заблокирован.

– Как вы выживаете в таких условиях?

Пока живём на средства, накопленные до вступления законов в силу. Вероятно, до конца этого года. В 2026 году будет очень тяжело.

Мы отказались только от локального адвокационного направления, так как не признаём легитимность нынешнего парламента. Всё остальное продолжаем: услуги для сообщества, коммуникацию, международное адвокационное направление. Мы в числе 142 организаций, которые оспаривают «российский закон» в Конституционном суде и в Страсбурге.

Но мы знаем, что в любой момент счета могут быть заблокированы. Мы живём с этой ежедневной неопределённостью.

– Как живёт «обычное» квир-сообщество, не связанное с активизмом?

Очень многие эмигрировали за последний год. Не только активисты, но и артисты, простые люди, которые никогда не были в поле зрения властей. Они решили, что здесь больше нет безопасности.

Кроме того, полностью разрушились отношения с полицией. Если раньше наше присутствие могло обеспечить минимальную защиту для бенефициаров, то теперь и этого нет. НПО могут подвергаться нападению даже со стороны полиции.

– Какова ситуация в СМИ и обществе в целом?

Крупные телеканалы контролируются режимом. Есть только один оппозиционный телеканал, но и он политически ангажирован. Остаются несколько независимых онлайн-редакций, существующих за счёт международных доноров, но они выживают с большим трудом.

Общество крайне поляризовано. Политики постоянно используют эту поляризацию как инструмент власти. Гомофобия – лишь самый простой предлог. Однако во время последних протестов впервые за десятилетия прозвучали лозунги солидарности с квир-сообществом. Это было неожиданно, но объяснимо: мы объединились перед общей угрозой.

– Что означает случай Грузии для Молдовы?

Грузия стала лабораторией российского гибридного войны. В Украине Россия ведёт физическую войну. В Грузии она испытывает гибридную войну в полном масштабе – и, к сожалению, весьма успешно.

Я убеждена, что этот сценарий будет использован и в Молдове, Румынии, Сербии. Это дешевле, менее заметно и трудно фиксируется, если не следить очень внимательно.

– Как вы видите будущее Грузии и квир-сообщества?

Следующие шесть месяцев будут решающими. Если режим будет побеждён, через пять лет мы сможем быть гораздо ближе к ЕС, пусть и не полноправными членами. Если нет, мы рискуем быть поглощёнными Россией – возможно, не формально, но через соглашение об «ограниченном суверенитете», что означало бы утрату независимости.

Очень важно понимать, что правящая партия никогда не позиционировала себя как пророссийская. Их главный лозунг всегда был – «суверенитет». Для Грузии эта идея чрезвычайно чувствительна. Они говорили, что Европа «заставляет нас отказаться от традиций и ценностей», и приводили примеры вроде Швейцарии: «смотрите, это нейтральная и суверенная страна, и мы должны быть такими же».

Проблема в том, что оппозиция не всегда имела сильные аргументы против этого дискурса. Зато наши опросы показывают ясно: 70 % граждан – проевропейские и хотят более тесного сотрудничества с ЕС, а не с Россией. Это огромный процент. И мы заметили ещё одно: те, кто выступает за более тесные отношения с Россией, одновременно наиболее гомофобны. Это очевидная корреляция, показывающая, насколько эффективно работает российская пропаганда по этой теме.

Это и есть гибридная война: не простая кампания, а сложная стратегия на многих уровнях.

Материал реализован центром Genderdoc-M.

Больше нет статей для показа
4
Опрос по умолчанию

Вам понравился наш плагин?

x
x

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: