Как эпидемия и карантин изменили ваш бизнес?

Карантин внес изменения в образ мышления человека. Есть три вещи, которые я понял во время эпидемии. Первое: наши права и свободы могут ограничивать. Второе: государство может остановить бизнес — весь и сразу. И третье: власти не могут спрогнозировать, когда это закончится.

Закрывая торговлю и услуги, власти говорили: но у вас же остается онлайн. Он помог?

Те, кто говорил про онлайн, ни в чем не разбираются. Онлайн никак не заменит офлайн, потому что это два разных вида бизнеса. Они редко существуют отдельно друг от друга, но живут по соседству. Чтобы была хорошая торговля онлайн, должна быть правильная логистика, наличие товаров, налаженные колл-центры, да и ментальность населения должна быть соответствующей. Когда объявили карантин, многие решили открыть интернет-магазины. Но очень сложно сделать это быстро, быстро наладить все формы доставки и обслуживания.

Но до эпидемии у вас был интернет-магазин Bomba. Как изменилась торговля онлайн во время карантина?

У нас национальная ритейл-сеть — магазины Bomba есть и в Кагуле, и в Комрате, и в Оргееве. А онлайн в основном покупают жители Кишинева и Бельц. В малых городах как покупали офлайн, так и покупают. Да, многие научились покупать онлайн, увидели, что это удобно, быстро и т.д. Но в Молдове онлайн не может заменить офлайн. Ведь у нас посещение магазинов — это что-то вроде экскурсии: надо посмотреть, потрогать, поговорить с консультантом. И, кстати, даже в Европе некоторые группы товаров не выходят в онлайн, более чем на 20% общего объема продаж. Поэтому пока очень рано говорить о том, что онлайн заменит офлайн.

В середине марта в Молдове объявили ЧП из-за эпидемии и закрыли все магазины, кроме продуктовых. Что вы делали в этой ситуации?

Мы почему-то думали, что это быстро закончится, но оказалось — не быстро. Что делали? Мы наладили наш онлайн-магазин, расширили штат колл-центра, консолидировали всех сотрудников, которые работали в доставке, чтобы так нарастить продажи онлайн. И не останавливали ни рекламу, ни разные формы маркетинга. Мы исходили из того, что рано или поздно все это закончится, и мы должны работать на наших покупателей.

Насколько у вас вырос онлайн?

Он вырос в разы. Но, знаете, какую долю он занимал от общего оборота? Это 15%. Он мог вырасти и в сотни раз, если у тебя не было онлайн-магазина. Но мы считаем каждый год: получается где-то 15% от всего оборота прошлого года.

У вашей компании 21 магазин. Я правильно понимаю, что те, кто в них работал, во время карантина остались без работы?

Не совсем так. Кто-то — да, отдыхал дома, кто-то занимался административной работой в офисе, кто-то — наполнением сайта, кто-то работал в колл-центре, кто-то мыл и подготавливал магазины.

Как вы решали вопросы с теми, кто остался дома?

У них были оплачиваемые накопленные отпуска. Многие даже оказались в финансово выгодной ситуации.

Сейчас офлайн возобновился. Люди бросились за покупками?

Был некоторый отложенный спрос, он вернулся. Но о восстановлении продаж еще рано говорить. В регионах люди покупают, потому что ломаются утюги, стиральные машины, кофеварки.

Спрос как-то изменился? Может, стали покупать больше приставок?

Да, спрос несколько изменился. Люди стали покупать самое необходимое: то, что сломалось, или то, что было запланировано — кто-то заканчивал ремонт и т.п.

Кроме Bomba, у вашей группы компаний есть еще Grand Hall и Baby Hall, в которых часть бизнеса ваша — магазины Bomba, Sportlandia, Nike, Adidas. Но там есть и арендаторы. Как вы решали с ними вопрос аренды?

Мы сразу сказали, что с момента закрытия торгового центра (Grand Hall и Baby Hall) никто ничего не будет оплачивать. Мы не ждали чрезвычайного положения — сразу сообщили это арендаторам.

Но вы же несли потери?

Мы считаем, что мелкому бизнесу еще тяжелее, чем нам. Поэтому мы вошли в их положение. Сейчас, когда они начали работать, хотим дать им некоторые льготы, например, скидки [на аренду]. Есть магазины, которые пока не могут работать, они не будут платить. Будем находить компромиссные решения, чтобы помочь мелкому бизнесу.

А почему некоторые еще не могут работать?

Потом что, например, многие магазины одежды в марте должны были выставлять весенне-летние коллекции. Поторговав весной, они собрали бы деньги на летнюю коллекцию, а, продав летнюю, у них были бы деньги на осеннюю. Но весной они не могли торговать из-за карантина, и, получается, деньги заморожены в коллекции прошлого года. Эти деньги никто не вернет, и они будут продавать эти вещи со скидкой. Теперь им надо найти деньги на летнюю коллекцию. У кого есть деньги, тем легче. Но в августе уже надо продавать осеннюю коллекцию, а до августа осталось полтора месяца. То, что они наторгуют [достаточно] за полтора месяца, я очень сомневаюсь.

А у производителей нет возврата-обмена?

Нет, есть 100-процентная предоплата.

Власти разработали меры поддержки бизнеса: субсидирование налогов на зарплаты и погашение процентов по взятым в этом году кредитам. Это серьезная помощь, на ваш взгляд?

Не понимаю, что они хотели сказать этими мерами. У нас, например, возникла ситуация с поставщиком электроэнергии. Нас закрыли 15 марта, денег не было, нам сказали: платите. Считаю, что государство должно было предусмотреть такую ситуацию с поставщиками электроэнергии, газа, и дать бизнесу, который не работал, отсрочку на несколько месяцев. Но этого не сделали.

Физическим лицам разрешили не платить.

Когда мы решили поговорить с поставщиками, нам сказали, что есть негласное правило не общаться в карантин. Мы хотели, чтобы нам дали отсрочку на время, пока торговый центр не заработает. Мы за свет платим 500-600 тыс. леев в месяц. А те меры, которые предложило правительство, не имеют никакого отношения ни к бизнесу, ни к чему.

Власти должны были разработать более разумную стратегию выхода из этой ситуации. А у нас как-то так вышло — тут закрыли, тут открыли, хоп-хоп, все – в интернет. А кто-то знает, что такое интернет? Да, люди видят, что кто-то покупает на Aliexpress, но никто не понимает, как это работает. В Европе можно купить онлайн любую вещь, потому что там единое пространство, а у нас все нужно растаможивать, все должно быть на складах. И когда чиновники говорят — уходим в онлайн... Да нет никакого онлайн. Должна быть культура покупки онлайн, культура онлайн-ритейла. Это не панацея, а часть торговли.

Вы уже подсчитывали убытки из-за карантина?

Год еще не закончился. Надо понимать, что после карантина мы пришли к финансовому кризису. Когда этот кризис закончится, — зависит от государства. Думаю, мы снова сможем встать на рельсы не раньше следующей весны, когда арендаторы смогут платить аренду, магазины одежды или обуви — закупать новые коллекции, автодилеры — автомобили и т.д. [Убытки] мы увидим в конце года.

Год назад вы объявили, что планируете зайти на румынский рынок и открыть там 20 магазинов Bosch. Получилось?

Да, но пока мы c немецким партнером Nolte открыли четыре магазина Bosch в Бухаресте и остановились из-за пандемии.

Чем отличается бизнес в Молдове от Румынии?

В Румынии он более агрессивный. Поэтому там тяжелее. У нас разная ментальность ведения бизнеса. Ну и мы для них — не братья, мы для них даже не гости, даже не инвесторы.

А кто?

Просто бизнесмены, которые работают в их стране. Они очень ревностно относятся ко многому.

Просто есть такое мнение, что в Молдове все плохо, и молдавский бизнес потихоньку перекочевывает в Румынию, потому что там все хорошо.

Большой плюс Румынии в том, что там есть деньги. Финансовое состояние страны получше, чем наше. Там больше населения, выше зарплаты и соцвыплаты. Но там торговля пожестче, конкуренция посерьезнее, и очень развита онлайн-торговля.

До недавнего времени вы были абсолютно не публичным бизнесменом. Но в последнее время стали часто давать интервью, проводить публичные тренинги. Что изменилось?

Все мы подросли. Считаю, что нужно делиться успехом, рассказывать, как его достичь. Я считаю, что все в наших руках, и, когда ты что-то подсказываешь людям, — это неплохо.

Как это произошло? В какой-то момент вы вдруг решили: надо стать публичным?

Это было после Эвереста (в прошлом году Мирча Бачу покорил Эверест. Он стал вторым гражданином Молдовы, которому удалось это сделать. — NM). Просто мне показалось, что люди должны знать, что это доступно, что это возможно.

Доступно покорить Эверест или вести бизнес?

Все доступно: и бизнес, и Эверест. Главное — желание.

Но восхождение на Эверест — дорогое удовольствие. Это стоит около $50 тыс.

Эверест — это не прогулка, это большая экспедиция, где с тобой работает команда людей и тренеров. Экспедиция длится два месяца. Это же не может стоить €100-200. Если в Турции снять отель на два месяца, тоже будет немало стоить.

А вы шли без подготовки? Или целенаправленно готовились?

Конечно, готовился, был опыт высоты: маленькие горы, потом побольше, потом еще больше. Вот так и набирается опыт восхождения и опыт работы в команде.

Не было страшно?

Нет, там же дефицит кислорода — мозг работает по-другому.

Как?

Он заторможенный, люди без эмоций, иногда — в эйфории, кто-то, наоборот, в депрессии. Со временем организм привыкает.

В недавнем интервью вы говорили, что в Молдове можно вести бизнес, но не стоит лезть в политику. Как у нас можно вести крупный бизнес и при этом быть далеким от политики?

Можно, но осторожно. Я считаю, что политика и бизнес — это две плоскости, которые не пересекаются. Нам государство ничем не помогло во время пандемии, но я благодарен, что оно нас не трогало.

Год назад в Молдове сменилась власть, из страны сбежал тогдашний лидер Демпартии Владимир Плахотнюк. Что-то изменилось для бизнеса?

Мы и до, и после занимались тяжелым бизнесом — ритейлом. И от того, что ушел господин Плахотнюк, у нас ничего не изменилось.

Иногда кажется, что есть две Молдовы. Есть крупные компании, вроде вашей, у них все хорошо, и они вне политики. Но при этом постоянно всплывают истории о бизнесменах, у которых «отжали» бизнес, закрыли в СИЗО. Как сосуществуют эти две Молдовы?

Так и существуют. Бизнесмену всегда хочется чуть больше денег, чем у него есть. У бизнесмена должна быть четкая стратегия развития предприятия. И тут речь может идти о коротких деньгах (прибыль за короткий период) или длинных — это доход с ростом капитализации. И вторая стратегия никак не связана с какими-то фискальными нарушениями. Потому что у вас работает тысяча человек, это большая ответственность и огромная возня. Те, кто зарабатывают быстро, на каких-то вспышках, всплесках, они рискуют финансами и бизнесом, многим рискуют. Наш бизнес не самый интересный, потому ритейл — это бизнес постоянного труда.

То есть, чтобы власти тебя не трогали, надо строить долгосрочный бизнес?

Нет. Чтобы тебя не трогали, надо стараться быть корректным со всеми.

А чтобы у тебя не отжали бизнес, и ты не оказался в СИЗО?

Чтобы бизнес не отжали и прочее, надо быть очень корректно относиться и к фискальным органам, и к правоохранительным, и к самому себе, и к близким— ко всем. И тогда все будет хорошо.

А в Молдове, в общем и целом, безопасно инвестировать деньги?

В Молдове есть две большие проблемы — мало населения и мало земли. Это два актива, которые дают стране большую финансовую составляющую.

Вы сказали, что бизнес в Молдове придет в себя не раньше следующего года. Может, к тому времени откроются какие-то новые возможности? Куда, по-вашему, стоит вкладывать деньги?

Сегодня мы все увидели большую проблему с медициной. Считаю, что медицина, медицинский туризм — это то, во что стоит вкладывать деньги.

Это дорогая вещь.

Да, но сегодня в мире все будут вкладываться в это. У нас более дешевый труд. Поэтому, если правильно организовать медицинский туризм, с учетом наших сильных специалистов, а в Молдове есть хорошие головы, то здесь можно рассчитывать на успех.

Почему это направление не развивали раньше?

Не понимали, насколько это важно, не было уважения к врачам, к младшим медработникам. На Западе им платят огромные деньги, а у нас не платили, и уважения не было. Думаю, у нас тоже будут вкладывать в стоматологические кабинеты, в частные больницы.

Несмотря на эпидемию и кризис, вы планируете то новые проекты и направления работы?

Мы открыли четыре магазина Giant (магазины велосипедов) и пока остановились. Но продолжим инвестировать в это и в следующем году.

Почему велосипеды вам кажутся перспективными? У нас в Кишиневе даже нет велодорожек.

Это перспективно, потому что, на мой взгляд, велосипед — это неотъемлемая часть жителя Европы. Необязательно ездить по велодорожкам. Всему свое время. Можно ездить в лесу, по пересеченной местности, можно отдыхать с детьми. Это еще и предмет для спорта. Кроме того, велосипеды сейчас бывают разные — и электрические, и гибридные, и другие.

Мы считаем, что это направление будет развиваться. У нас есть два бренда — Giant и Stels, и мы будем их агрессивно развивать. Хотим открыть 10-12 магазинов по республике, чтобы велосипеды у нас стали популярны.