Проведенная в Молдове в 2014 году перепись населения и через два года продолжает обрастать скандалами. Главным образом из-за того, что  результаты до сих не обнародованы. Корреспондент NM Наталья МЕЛЬНИК поговорила с главой Центра демографических исследований Академии наук РМ Ольгой ГАГАУЗ о том, почему перепись стала такой скандальной, можно ли будет доверять ее результатам, а также о том, что происходит с населением Молдовы.

«Данные переписи очень нужны для планирования пенсионных расходов, расходов на образование и медицину»

Результаты переписи 2014 года еще не обнародованы, но уже звучат предложения о том, чтобы их аннулировать.

Было бы совершенно неправильно аннулировать результаты переписи населения и жилищ 2014 года. Несмотря на то, что достаточно высокая доля населения не была переписана, очень важно довести это дело до конца и получить данные переписи. Конечно, общая численность населения страны и другие абсолютные показатели не будут определены с необходимой точностью, однако полученная информация даст возможность надежно оценить структурные характеристики населения и квартирно-жилищного фонда. Данные переписи можно скорректировать с помощью сведений из регистра населения и других регистров, что и делается во многих европейских странах. Но у нас такой подход по каким-то причинам не рассматривается.

Почему возникли такие проблемы с переписью?

Во многом из-за того, что общество и власть недооценивают значение переписи и точных данных о населении. Но именно эти данные служат основой для разработки различных правительственных программ и стратегий долгосрочного развития. У нас по–прежнему к переписи отношение, как к традиции. Мол, нужно ее провести и все. Раньше, в советский период, когда общество было закрыто и миграции не было, то учет численности населения не был таким сложным. А в условиях высокой миграции и трудностей с ее учетом перепись приобретает еще более важное значение. Ведь по итогам переписи 2014 года мы могли бы узнать точное число жителей, проживающих на территории Молдовы, поскольку учет населения проводился по европейским стандартам, когда в численность населения страны включаются только те, кто на момент переписи проживал на ее территории больше года. Это так называемое население де факто.

Но Нацбюро статистики ведь до сих пор использует другую методологию учета населения?

Сейчас в статистике существуют определенные противоречия по учету населения, поскольку НБС по-прежнему использует старую методологию расчета численности населения, включая в него мигрантов, отсутствующих в стране более года. То есть у нас учет численности населения ведется по принципу гражданства, что не соответствует европейским стандартам. Из-за этого возникают ошибки при расчете других показателей.

Каких?

К примеру, коэффициент суммарной рождаемости (среднее число детей, рожденных одной женщиной репродуктивного возраста) рассчитывается по отношению к количеству женщин фертильного возраста. Их число завышено, так как включает и тех женщин-мигрантов, которых не было в стране на протяжении года, а значит они не могли родить здесь ребенка. Как результат, мы получаем заниженный коэффициент суммарной рождаемости. По официальным данным, это 1,3 ребенка на одну женщину репродуктивного возраста, а по расчетам Центра демографических исследований — 1,65. Или возьмем, к примеру, экономический показатель — ВВП на душу населения. Он также занижен, потому что в знаменателе мы имеем завышенную численность населения. Перепись населения должна послужить отправной точкой для перерасчета численности населения и других показателей в межпереписной период.

Планирование социальных расходов тоже зависит от данных переписи?

Данные переписи очень нужны для планирования пенсионных расходов, расходов на образование и медицину, для прогнозирования рынка труда. Для этого нужны точные и достоверные данные по структуре населения: полу и возрасту, образованию, профессиональной подготовке и т.д. И как раз с достоверностью этих данных у нас серьезные проблемы. Ведь все программы разрабатываются, ориентируясь на общую численность. И возможно, низкая эффективность большинства программ связана с тем, что они основаны на недостоверных данных.

Вот вам еще один пример. Судя по данным НБС, у нас в стране низкий охват детей начальным образованием — около 87%. Но это нереально. Где остальные 13% ? Вы видели много детей, которые не ходят в школу. Это максимум 2-3%. Остальных просто нет в стране. И такие искаженные данные используются везде, в том числе они попадают и в международную статистику.

Проблемы с достоверностью возникли из-за разных методологий подсчета численности населения?

Судите сами. По данным переписи 2004 года, 132 тыс. человек находились за пределами Молдовы более одного года. По международным стандартам их надо было исключить из численности населения, но этого не было сделано. Такая ситуация была и в прибалтийских странах. Наверное, тогда рассчитывали, что миграция населения не достигнет таких масштабов и не примет такой устойчивый характер. Поэтому численность населения для последующих лет рассчитывалась по-старому. Но за это время, с 2004 по 2014 год, число мигрантов увеличилось, и как результат выросла разница между численностью населения де факто и де юре. И сейчас сложно объявить, что в 2014 году в Молдове было не 3,5 млн населения (по данным текущей статистики), а меньше трех миллионов (альтернативные данные Центра демографических исследований). Но не только численность населения определяет социально-экономическое развитие страны, но и качество населения — уровень образования и состояние здоровья.

«Процесс старения населения углубляется»

Получается, население Молдовы сокращается за счет мигрантов?

Да. Но, кроме этого, надо понимать, что Молдова, начиная еще с 1999 года вступила в период сокращения численности населения, и эта тенденция долговременная. И нельзя думать, что улучшение социально-экономической ситуации позволит эту тенденцию изменить. Есть определенные законы развития населения. Сегодняшние тенденции — это результат развития населения в прошлом. Процесс старения населения углубляется, будет постоянно увеличиваться численность населения в возрасте 60 лет и старше, а также его доля в общей структуре. В настоящее время, по оценкам бюро статистики, эта доля составляет 16%. Наши прогнозы показывают, что через 35 лет она вырастет до 30%, так как пожилого возраста будут достигать поколения, родившиеся в 70-80 годы прошлого века.

В то же время в репродуктивный возраст вступают малочисленные поколения, родившиеся в 90-е годы. То есть уменьшение потенциального числа родителей приведет к уменьшению числа рождений. Если в последнее время число рождений в год достигало 37-38 тыс., то постепенно эта цифра может снизиться до 20 тыс. На снижение повлияет также высокий уровень миграции населения именно репродуктивного возраста. Даже если коэффициент рождаемости увеличится (например, до двух на одну женщину), это не поможет. Чтобы уравнять баланс между числом смертей и числом рождений, нужно, чтобы каждая женщина рожала по трое детей, что в принципе не характерно для современного общества на европейском пространстве. Высокий уровень образования и желание людей иметь более высокий социальный статус приводят к тому, что основные репродуктивные ориентиры — не более двух детей.

Может ли государственная политика стимулировать рождаемость, например, увеличение пособий по рождению ребенка, или материнский капитал, как в России?

Такие меры, как повышение пособий, имеют очень кратковременный эффект — увеличивается число рождений в определенный период. Затем опять идет снижение. Опыт других стран показывает, что нужны долговременные и комплексные меры во всех сферах. Важны доступ к дошкольным учреждениям, улучшение качества их услуг, то же самое относится к образованию и медицине. Необходимо также улучшить условия труда для матерей, дать возможность совмещать работу и воспитание детей. Потому что сегодня, если ребенок идет в первый класс — это становится большой проблемой для родителей: ребенок учится до полудня, а родители работают до вечера. Так что нужны программы, позволяющие совмещать работу и воспитание детей молодым родителям.

Что касается медицинских услуг, то несмотря на то, что для детей они бесплатные, они не полностью покрываются медстрахованием, доля индивидуальных расходов на медуслуги для матерей и маленьких детей по-прежнему высока. Дополнительные платы в садах и школах также есть у всех. Вот и выходит, что растить ребенка — дорого. И как правило, повышение пособий не влияет на репродуктивные установки населения, так как семьи, планируя рождение детей, рассчитывает свои доходы и расходы на долгосрочный период.

Если на рождаемость повлиять отдельными мерами сложно, может постараться снизить смертность?

Да, вы правы. Определенной демографической стабильности можно достигнуть путем сокращения числа смертей, особенно в трудоспособном возрасте. Мы отстаем от среднеевропейского уровня по ожидаемой продолжительности жизни на 10 лет. Для обоих полов продолжительность жизни в Молдове составляет 71 год, для мужчин — 67,5 лет, для женщин — около 75 лет. Сейчас у нас общее число рождений в год меньше общего числа смертей на 300-370. Если бы программы в области здравоохранения были более эффективными, а уровень жизни выше, то число смертей могло быть меньше, что позволило бы поддерживать стабильную численность населения. Поэтому долгосрочные программы по улучшению демографической ситуации очень нужны, хотя результаты можно наблюдать только спустя десятилетия.

Такие программы есть?

У нас есть Стратегия по демографической безопасности до 2025 года, но ее финансовая необеспеченность не позволяет внедрять все меры, которые были запланированы.

То есть старение населения и демографический дисбаланс неизбежен?

Да, нас ждет старение населения, изменение соотношения между трудоспособным и пожилым населением. Власти должны четко понимать, что если сейчас нет дефицита рабочих рук, то через очень короткое время эта проблема возникнет.

Когда это произойдет?

Вполне может быть, что уже в течение пяти лет мы ощутим дефицит рабочей силы, если миграционные потоки не приостановятся. Также будут расти расходы государства на содержание пенсионеров.

Какое сейчас соотношение работающих и пенсионеров?

Очень сложно сказать. Называются разные цифры, но все они далеки от достоверных. Если судить по данным Нацбюро статистики, согласно которым численность трудоспособного населения составляет более 2 млн человек, а работающих — около 1 млн, соотношение между работающими и пенсионерами составляет 1,8:1.

«Простое повышение пенсионного возраста может не дать ожидаемого эффекта»

Реально ли изменить это соотношение, чтобы снизить давление на работающих по содержанию пенсионеров?

Стабильность пенсионной системы можно рассматривать по-разному, поскольку соотношение людей трудоспособного и нетрудоспособного возраста в 80-е годы было одно, а сегодня другое, и в ближайшем будущем не существует демографических перспектив для улучшения этого соотношения. Для того, чтобы уменьшить негативные эффекты демографического старения, акцент нужно делать на повышении производительности труда и продлении периода трудовой деятельности. Люди теперь дольше живут, и в 60 лет большинство пенсионеров еще трудоспособно. Очень большое число пожилых обладают высоким физическим и интеллектуальным потенциалом и представляет собой резерв для рынка труда. Другое дело — что мы им можем предложить на этом рынке. И если в Кишиневе ситуация в этом смысле лучше, особенно в бюджетной сфере, где высокая доля пенсионеров продолжает работать, то на селе, учитывая низкий уровень механизации и развития сельского хозяйства в целом, людям очень сложно найти себе оплачиваемую работу после 60 лет.

Но есть и проблема здоровья пенсионеров.

Да. И чтобы проблема старения населения не интерпретировалась, как негативная, как давление на систему социальной защиты и здравоохранения, нужно думать о здоровье всего населения, а не только о здоровье пожилых. Чтобы быть здоровым в 60, надо быть им и в 40, и в 30 лет. Программ у нас много, но здоровье населения зависит также от уровня жизни, от санитарной культуры, от доступности медуслуг. Сейчас около 20% населения не охвачены медстрахованием, а среди молодежи эта доля еще выше — 30% молодых людей не имеют медполисов из-за отсутствия работы и дороговизны услуги. Кроме того, надо признать, что у нас идет коммерциализация медуслуг. Пока население будет покрывать высокую долю расходов на медицину, будет существовать проблема недоступности медицины для определенных категорий населения.

О пенсионной реформе говорят много и давно, но дальше разговоров дело не идет. Почему?

Это не такая простая проблема по нескольким причинам. Простое повышение пенсионного возраста может не дать ожидаемого эффекта. Во-первых, потому что нужно иметь рабочие места, иначе увеличится число безработных за счет людей, которые в предпенсионном возрасте не смогут найти себе работу. Во-вторых, может увеличиться число пенсионеров по инвалидности, потому что люди с плохим здоровьем будут выходить на пенсию по инвалидности, не достигнув нового пенсионного возраста. Еще один вопрос — как обеспечить конкурентоспособность лиц пожилого возраста на рынке труда? Скажем, в бюджетной сфере — это не проблема, а в частной — непонятно, как учесть интересы работодателей и работников, здесь могут возникнуть определенные противоречия. Например, пожилым работникам нужны будут другие условия труда, неполный рабочий день и т.д. Также нужны программы по повышению квалификации, как ответ на быстрое развитие новых технологий.

Увеличение числа пенсионеров усиливает давление на бюджет, с доходной частью которого и так большие проблемы. Кроме пенсионной реформы возможны какие-то кратковременные меры?

В некоторых странах, если в новом календарном году ожидается увеличение числа пенсионеров на 0,5-1%, то пересматривается весь бюджет, а пенсионный возраст повышается на один или два месяца, что позволяет сохранить стабильность пенсионного фонда и не увеличивать государственные расходы. И люди с пониманием к этому относятся.

А у нас много говорят о пенсионной реформе, но уровень осведомленности населения и некоторых чиновников о том, как будет проводиться эта реформа и зачем она нужна, очень низкий. К примеру, предлагается повышать пенсионный возраст для женщин на три-шесть месяцев ежегодно с тем, чтобы через 10 лет он составил 62 года, как у мужчин. Но профсоюзы выступают категорически против, считая, что тем самым они защищают права трудящихся. Нет понимания того, что происходит, как будет меняться структура населения. Возможно, пенсионная реформа не должна быть сразу универсальной и охватывать все отрасли, возможно, стоит начать с бюджетного сектора и постепенно распространять на остальные. Нужен дифференцированный подход и к работникам сельского хозяйства.

Что нас ждет без реформы пенсионной системы?

Наступит тот момент, когда на выплату пенсий не будет хватать средств. А ведь их еще нужно повышать, как, впрочем, и зарплаты, размер которых очень низок.