Бывший главный редактор газеты «Коммерсантъ» Андрей Васильев рассказал в интервью «Снобу» о новой журналистике, зародившейся в России в 90-х годах, степени свободы в то время, отношениях с Борисом Березовским и национальной идее России. Мы публикуем выдержки из интервью, полную версию можно прочесть здесь.
О журналистике и элитах в 90-х годах
— Я те времена не идеализирую, я вовсе не фанат Горбачева или Ельцина. Считаю, что говна была полная чаша, но тогда многое делалось, и в том числе лично мной. Поэтому я могу сказать, что 90-е — это мое время. Какие бы они ни были! Когда расстреливали Белый дом в 1993-м, я не аплодировал. Я тогда Ельцина называл «эта рулька». Я никого и ничего не идеализировал. Но в 90-е нам дали возможность реально работать, кардинально менять значимые вещи, свободно дышать. Нам сказали: Just do it! Нам не помогали, мешали, нам, конечно, подставляли подножки. Но была атмосфера just do it! И мы делали — и делали круто. Я приведу пример. Березовский купил «Коммерсантъ», со всеми бонусами и обременениями, за 32 миллиона долларов. С того момента «Коммерсантъ» у него не взял ни копейки, а спустя семь лет Боря и Бадри (Патаркацишвили) продали ИД за 250 миллионов долларов! Нормальная прибыль за семь лет?! И сделали ее, кстати сказать, под моим чутким руководством!
— В конце 2009 года я пошел к одному влиятельному кремлевскому человеку и сказал: «Слушай, давай заканчивать эту клоунаду!» Мне надоело прикидываться, что я с понтом главный редактор газеты «Коммерсантъ»!
Мой собеседник спросил: «Что тебе не нравится? У тебя одного свобода слова, ни у кого больше нет». Тогда я спросил: «Ты что, не понимаешь, к чему вы идете?» Он ответил: «Нет, не понимаю». После этого мой дембельский аккорд продолжался год. Ушел я 1 января 2011 года. Ушел, потому что понял то, что в Кремле еще не поняли — утечка газа уже началась и все посыплется.
К счастью, у меня долго была возможность зарабатывать честно и много. Я благодарю за это судьбу. Но как только я понял, что не буду больше зарабатывать, потому что честно не получится, то есть зарабатывать-то в медийном бизнесе можно, но честно нет, когда я это понял, я сказал: все, закрываю лавку! Именно в этот момент я начал рассуждать — про Россию, русский народ — и понял, что мне это неинтересно. Интересно мне было, потому что я на этом информационном поле зарабатывал бабло!
— Понимаешь, профессия «журнализм» возможна для меня при двух условиях: во-первых, я работаю честно и мне за мою работу не стыдно. Во-вторых, я много зарабатываю. Сейчас в России они взаимоисключающие.
О Березовском
— Он принимал решения. И я считаю, ему мы в полной мере обязаны тем, что происходит.
— Например, Боря мне говорил: «Ты плохо борешься с кровавым режимом». На что я отвечал: «Давай договоримся — у нас издательский дом про то, чтобы бороться с режимом или чтобы заниматься бизнесом? С режимом борется твоя „Независимая газета“, куда вообще ни в одну дырку вставить нечего». А чтоб ты знала, в «Независимой» сидел Виталий Товиевич Третьяков, который на непримиримую борьбу с режимом получал в мешке примерно 250–300 тысяч долларов в месяц, в зависимости от сезона. Я говорил Березовскому: «Давай так! Ты владелец, прими решение — мы боремся с кровавым режимом или занимаемся бизнесом? Ты принимаешь решение, что мы боремся с режимом, но тогда заносить в мешке сюда тебе придется не 250–300 тысяч в месяц, а полтора миллиона! Потому что у нас уйдут все рекламодатели! Полтора ляма в месяц тебе надо будет приносить в ящике из-под ксерокса. О’кей?» Он говорил: «Не, Вась! Давай заниматься лучше бизнесом». Я говорил: «Тогда от***сь от меня! Я лучше знаю, как заниматься этим бизнесом. Я же тебя не учу воровать нефть».
— Он недоплатил мне после продажи «Коммерсанта» 2 миллиона 800 тысяч долларов — это все знают. Это было очень обидно. Обидно даже не из-за количества денег, хотя для меня это деньги большие. К тому же Боря точно знал, что я не ворую. Как я уже сказал раньше, он купил «Коммерсантъ» за 32 миллиона, а продал за 250. Для медийного бизнеса это очень неплохая маржа за семь лет.
О России
— Когда посадили Ходорковского… закончилось общество в этой стране.
— Потому что вообще нет такой страны — Россия! Это громадная геополитическая ошибка… я не знаю чья, Господа Бога или Чарльза Дарвина. Такой страны не было, нет и не будет. Она вредна.
— Это раковая опухоль на теле земного шара! Ну что, я буду бороться с ней? Я же не профессор Пирогов, я не буду вырезать эту опухоль, я не умею просто. Ну, правда, не умею.
— Признака раковой опухоли два. Никогда в жизни у России и у ее народа не было других национальных идей, кроме «кругом враги» и «Россия для русских». Вот с такими двумя основополагающими признаками не может быть страны. Дико просто. А с такими основополагающими принципами страна существовать, конечно, может и существует, но только кому она нужна? Мне не нужна! Она нужна тем, кто внутри.
