Польский историк и политолог Петр Олексы проанализировал, как ЕС пытается выстроить пространство для диалога о прошлом, как дискуссии о Холокосте и ГУЛАГе формируют европейскую культуру памяти, почему без этого невозможно говорить об общей Европе, и какой уникальный опыт может привнести в эту европейскую дискуссию Молдова.
Вместе с моей молдавской подругой Каролиной мы посетили Национальный музей истории Молдовы в Кишинёве. Мы на мгновение остановились у картины, изображающей батальную сцену времен Второй мировой войны.
— Когда я смотрю на эту картину, я никогда не знаю — это наши бьют или наших бьют, — прокомментировала Каролина, очень точно передав двусмысленность молдавского взгляда на историю XX века.
Это было в 2012 или 2013 году. В то время я считал, что споры о памяти – это характерная черта современной Восточной Европы и Балкан. Я рассматривал Европейский Союз как пространство, где люди больше спорят о налогах, доступе к рынку труда или правах ЛГБТ-сообщества. Несколько лет спустя, в 2020 году, меня пригласили поработать в научном проекте, посвящённом «европейской культуре памяти». В нём приняли участие историки и социологи из Польши, Венгрии, Франции, Германии и Канады. После первых же обсуждений мы убедились, что нам ещё далеко до общей европейской памяти, и что прошлое по-прежнему может как объединять, так и разделять. Внутри самого ЕС оно остается предметом споров и инструментом политической борьбы. Тем не менее, именно ЕС предоставляет нам инструменты для дискуссий, где каждый голос имеет шанс быть услышанным. После нескольких лет работы над этим проектом я убедился, что основополагающие принципы европейской культуры памяти – полифония и искусство консенсуса, даже если достичь последнего очень сложно.
Европейский союз был создан, чтобы освободить континент от войн, разжигаемых национализмом, борьбой за ресурсы и взаимными национальными стереотипами. Этот проект начался с Европейского объединения угля и стали и Европейского экономического сообщества – экономическая интеграция была призвана связать государства воедино, чтобы война между ними стала невыгодной. Политическая интеграция последовала за экономической. Однако с созданием Европейского союза в 1992 году стало ясно, что это также организм, которому нужна своя идентичность, символы и ценности, объединяющие его жителей. Весь проект изначально был направлен на размышления о будущем, но болезненное прошлое стереть невозможно. Без общей памяти нет общей идентичности.
В 2000 году в Стокгольме состоялась большая международная конференция, посвящённая просвещению, памяти и исследованию Холокоста. Результатом работы историков из сорока пяти стран стало учреждение Международных дней памяти Холокоста. С этого момента стало общепризнанным, что память о Холокосте и борьбе с нацизмом являются фундаментом европейской культуры памяти. Объединяющим мифом стало сосредоточение на памяти о жертвах, движениях сопротивления и победе над Третьим рейхом. Главным лозунгом, определяющим дискурс памяти, стало «Никогда больше Аушвиц». Этот вопрос стал ключевым в дискурсе о природе европейского сообщества. Известный британский историк Тони Джадт даже заявил, что «признание (recognition) Холокоста — это современный билет в Европу»[1].
Ситуация осложнилась, когда в 2004 году к ЕС присоединились восемь стран бывшего Восточного блока: три балтийские республики, Польша, Чехия, Словакия, Венгрия и Словения. Вскоре стало понятно, что их память сосредоточена на травмах, которые их западные партнёры не понимают.
24 марта 2004 года в Лейпциге министр иностранных дел Латвии Сандра Калниете выступила с речью под названием «Старая Европа, Новая Европа». Исходя из собственного опыта — отец Калниете был депортирован НКВД в Сибирь — она заявила, среди прочего:
После войны и кровопролития было вполне понятно, что лишь немногие были в силах взглянуть в лицо горькой правде, особенно тому факту, что террор всё ещё царил на территории половины Европы, что за железным занавесом советский режим осуществлял геноцид против восточноевропейских народов, а также против собственных граждан. 50 лет история Европы писалась без нас. (…) [Архивные] материалы доказывают, что оба режима – нацизм и коммунизм – были одинаково преступны. Нельзя искать различия между ними только потому, что одна из сторон оказалась среди победителей. (…) Современная история стран Восточной Европы, таких как Латвия, которые вновь возвращаются в Европу, столь же драматична. Подобное не должно повториться никогда. Именно поэтому я считаю, что не существует Старой Европы и Новой Европы. Есть одна, единая Европа, в которой каждый человек бесценен.[2]
Слова министра иностранных дел Латвии вызвали удивление и даже возмущение в немецких СМИ. До сих пор Холокост на Западе считался абсолютно уникальным явлением. Тот факт, что глава МИД Латвии сравнила его с другими преступлениями, был воспринят как попытка принизить значение уничтожения евреев. Это отношение хорошо иллюстрируют слова Симоны Вейль, французской политической деятельницы, бывшего председателя Европейского парламента и бывшей узницы концлагеря Аушвиц:
В частности, в некоторых странах Восточной Европы значение Шоа остаётся недостаточно понятым. В результате манипуляций коммунистических режимов (…) память о страданиях, причинённых этим народам нацистскими оккупантами, заслонила память о страданиях, причинённых евреям, иногда даже с молчаливого согласия этих народов. (…) Хуже того: память и история порой подвергаются настолько сильному манипулированию, что, указывая на страдания, причинённые Советами, они служат оправданием антисемитизма. В эпоху, когда Европа открывается на Восток, подобные искажения вызывают крайнюю тревогу, поскольку эти мнимые исторические противоречия на самом деле касаются самой сути идентичности будущей Европы. [3]
Между старыми и новыми членами ЕС возникло своеобразное соперничество в сфере памяти. Травма Холокоста соперничала с травмой ГУЛАГа. Для обеих сторон этот спор был принципиальным. Западные общества считали память об истреблении евреев универсальным критерием зверства, с которым ничто не могло сравниться. Для новых членов ЕС, горько пострадавших от коммунистических репрессий, это означало релятивизацию их трагического опыта. Запад обвинял Восток в антисемитизме. Восток обвинял Запад в историческом и нравственном невежестве.
Однако этот спор принёс конкретные результаты. В 2007 году Европейская комиссия запустила программу Active European Remembrance, в рамках которой финансировались проекты, связанные с увековечением памяти как о нацистских, так и о сталинских преступлениях. В 2008 году был учреждён Европейский день памяти жертв сталинизма и нацизма, который отмечается 23 августа. В 2010 году в Европейском парламенте начала работу Группа по примирению европейских историй (Reconciliation of European Histories Group) под председательством Сандры Калниете. В мае и июне 2011 года в штаб-квартире Европарламента прошли выставки Birch Bark Letters from Siberia и Your Past is Our Past. Огромную роль в распространении знаний о преступлениях советского репрессивного аппарата сыграла также книга Энн Эпплбаум «ГУЛАГ», впервые изданная в 2003 году (получила Пулитцеровскую премию в 2004 году).
Десятки часов дискуссий с коллегами из Западной Европы не позволяют мне утверждать, что они в настоящее время полностью осознают масштабы и значение коммунистического террора в Восточной Европе. Тем не менее, чувствительность к этим вопросам сегодня гораздо выше, чем десять лет назад. А что самое важное — ведя эти споры, мне не приходится объяснять всё с нуля — есть источники, материалы и образовательные программы, на которые я могу ссылаться.
Нет сомнений, что история эксплуатируется во всем мире для разжигания розни – как между странами, так и внутри них – в краткосрочных политических целях. То же самое происходит и в ЕС. Свежим примером может служить возобновление польско-немецкого спора о финансовой компенсации за разрушения времён Второй мировой войны или болгарское вето на начало переговоров о вступлении Северной Македонии в ЕС, мотивированное вопросами памяти и идентичности. Формирование европейской культуры памяти — это непрерывный процесс, а не состояние, которое можно однажды достичь.
Молдова может привнести в Европейский Союз уникальный опыт. Среди её жителей есть потомки жертв как фашизма, так и коммунизма. Память об обоих преступлениях здесь жива. На протяжении многих лет она служила и до сих пор служит инструментом для разжигания политических споров. Честное, интеллектуальное и моральное переосмысление преступлений прошлого по-прежнему крайне необходимо – как в Молдове, так и по всей Европе.
И тогда вопрос о том, бьют наших или наши бьют, может отойти на второй план.
Перевод с польского Ирена Шевченко
Д-р Петр Олексы — польский историк и политолог, сотрудник Университета им. Адама Мицкевича в Познани и Института Центральной Европы в Люблине; автор книги «Naddniestrze. Terror tożsamości».
Статья опубликована в рамках проекта Piața europeană, подготовлена при поддержке Центра Мерошевского».
[1] Цитата H. Bludau, The International Day of Commemoration in Memory of the Vtims of the Holocaust, United Citizens for Europe, 26.01.2021, (dostęp: 19.01.2023).
[2] Old Europe, New Europe: Sandra Kalniete’s remarks at the Leipzig Book Fair 2004, Kalniete.lv, (dostęp: 13.11.2023).
[3] Цитата: там же.
Подписывайтесь на наш Telegram-канал @newsmakerlive. Там оперативно появляется все, что важно знать прямо сейчас о Молдове и регионе.
Хотите поддержать то, что мы делаем?
Вы можете внести вклад в качественную журналистику, поддержав нас единоразово через систему E-commerce от банка maib или оформить ежемесячную подписку на Patreon! Так вы станете частью изменения Молдовы к лучшему. Благодаря вашей поддержке мы сможем реализовывать еще больше новых и важных проектов и оставаться независимыми. Независимо от того, как вы нас поддержите, вы получите небольшой подарок. Переходите по ссылке, чтобы стать нашим соучастником. Это не сложно и даже приятно.
Поддержи NewsMaker!
