«Меня легко будет хоронить, я все приготовила». Как гагаузы готовятся к своим похоронам и передают это знание из поколения в поколение

«Приезжайте, я все вам расскажу, я пятерых похоронила», — говорит за день до встречи наша героиня Матрена Пантелеевна Лазарева.

В этом году ей исполнится 84 года. Женщина встречает нас на пороге дома: с палочкой, в теплом байковом халате — из тех, которые надевают к приходу гостей. Родилась наша героиня в селе Александровка Болградского района Одесской области — одном из старейших гагаузских сел Бессарабии. Первые гагаузские семьи поселились там еще в конце XVIII века.

Спустя двадцать лет она переехала в Чадыр-Лунгу, вышла замуж и окончила курсы для преподавателей гагаузского языка при Кагульском педучилище. После этого почти всю жизнь проработала воспитателем в детском саду. Один из ее «воспитанников» — Илюша и встретил нас у калитки сегодня: он пришел помочь Матрене Пантелеевне прибраться в огороде к весне.

Недалеко от тети Матрены, на так и оставшейся с советских времен улице Карла Маркса живет еще одна долгожительница Чадыр-Лунги — Зиновия Георгиевна Стамова, тетя Зина.

Тете Зине пошел 89 год, она опирается на трость, но улыбка ее за годы не изменилась — достаточно взглянуть на фотографию ее двадцатилетней.

Тетя Зина провожает нас в комнату, мы рассаживаемся и она начинает свой рассказ прямиком с детства, которое пришлось на межвоенный период.

Тогда она вместе со своей двоюродной сестрой Фаней «играли в похороны»: девочки обматывали тряпочками початки кукурузы, хоронили этих «покойников» на краю огорода и причитали над их «могилами». Так они подражали взрослым — на похороны в Гагаузии всегда собирались большими семьями.

Погребения дети видели не раз. Уже повзрослев и переняв традиции от матери, Зиновия сама организовала десятки настоящих похорон – по всем правилам.

Сейчас Зиновия живет одна в своем доме в Чадыр-Лунге. Соня, ее дочка, и сын Ваня живут отдельно от матери. Отец семейства умер 27 лет назад. Тетя Зина готовится и к собственным похоронам, и передает гагаузские традиции дальше.

Говорит, что традиции всегда передавались по женской линии – от матери к дочери. «Мне было 26 лет, когда мама умерла. Но мама всегда рассказывала [про похороны]».

Сейчас Зиновия сама подсказывает соседским женщинам и родственницам, как правильно надо обращаться и прощаться с покойниками. Даже дом женщины стоит неподалеку от обоих кладбищ Чадыр-Лунги. Ее близкие похоронены и там, и там.

По ее словам, мыть покойника решается не каждый. «Кто приходит мыть покойника? Кто не боится. Не все хотят, не все на это идут. То ли боятся, то ли еще что-то, не знаю. Я лично не боялась, и куда меня звали, всегда ходила. Я свою свекровь одна мыла, ее четыре дочери даже близко не подошли», — вспоминает Матрена Пантелеевна.

Она рассказывает, что у гагаузов принято после смерти накрыть покойника тканью и оставить на пару часов пока тело остынет. Потом можно приступать к омытию: мужчин, как правило, омывают другие мужчины, женщин — женщины.

Тетя Матрена омывала практически всех умерших женщин ее «махалы» — двух маленьких улочек, затерянных в центре Чадыр-Лунги.

Она рассказывает, что всем своим помощницам объясняла, где и как омывать покойника: «Если тепло, моют на улице, а вода должна стекать по дорожке в огород».

Но в последнее время, говорит тетя Матрена, все больше везут усопших омывать в морг: «Сейчас, честно скажу, в городе редко обмывают покойника дома. В основном везут в морг, там есть женщина, она одна со всем справляется, омывает, одевает. Даже в гроб в морге могут положить и привезти домой. Может, так и хорошо, потому что меньше переживаний».

А Зиновия Георгиевна часто вспоминает, как было раньше. И хотя дух традиций гагаузы стараются сохранять, многое адаптируется. Сейчас многие снимают отдельные залы для покойников, гробы покупают, а не делают сами, а омывание умерших все чаще поручают моргам.

– А вам как кажется правильнее? Как сейчас, или как раньше?
– Как раньше лучше было.
– Почему?
– Свои люди, и все. А сейчас уже по-другому. Как живем, так и умираем.

После омовения, объясняет тетя Матрена, покойника одевают. И тут есть свои правила.

«Женщине сначала надевают нательную рубашку: если сохранилась рубашка от венчания, то ее, если нет — обыкновенную. Все вещи готовят заранее. Но когда умерла моя дочка Зиночка, у меня ничего не было. Помню, пришла в больницу, а врач говорит мне, что ей осталось недолго, помучается немножко и все. Я только спросила, какое мне платье ей надеть. “Только белое, потому что она уходит девочкой”, — вот что он мне ответил», — рассказывает героиня.

Она хоронила двоих своих детей: сначала умерла шестнадцатилетняя дочь Зина, а через пару лет погиб в результате несчастного случая сын Колька. Ему было 12 лет.

«Отец нес его на руках до больницы и кричал. Потом уже вспоминал, что, когда остановился и посмотрел наверх, в каждом окне были люди. Так как Колька внезапно погиб, что я могла надеть? Я сразу пошла в магазин и купила костюмчик, потому что в том костюмчике, в котором он ходил в школу, не хотела его хоронить — я же его больше не увижу», — говорит женщина, и мы все замолкаем.

Прерывает молчание сама тетя Матрена. И начинает разговор ровно с того момента, на котором мы остановились: с обряда одевания покойника у гагаузов.

Потом Матрена Пантелеевна подходит к большой картонной коробке из-под телевизора: в ней собрано все, что потом нужно будет раздать на похоронах: платочки для свечей, полотенца для батюшки, который придет отпевать, рубашки для мужчин, которые понесут гроб, и даже тканевые ленты, которыми эти рубашки завяжут на руки этих мужчин — их называют «mezarcılar».
Все это аккуратно разложено по пакетам и пакетикам, в каждый из них вложена записочка-наказ от тети Матрены. «Платочки со свечками раздают, когда отпевают покойника. Мама», — написано на одном из них.

Кроме платочков, рубашек, полотенец и прочего, на гагаузских похоронах трижды проносят над могилой домашнее животное (петуха или ягненка). По словам тети Матрены, даже сейчас гагаузские семьи стараются соблюдать все традиции и обычаи на похоронах. За полвека почти ничего не изменилось. «Я всех похоронила, можно сказать, по закону. Как мне завещала моя бабушка. У нас, гагаузов, большое значение имеет традиция отдавать за усопшего, поэтому я все подготовила заранее», — заключает Матрена Пантелеевна.

О том, что похороны — одно из важнейших событий в гагаузских общинах, писал еще в начале ХХ века русский этнограф Валентин Мошков, который изучал быт и традиции гагаузов на территории нынешней Молдовы. Он пришел к выводу, что гагаузы верят: первые три дня после смерти человеческая душа остается в том доме, где он жил. В Гагаузии принято хоронить на третий день после смерти, а до этого ночью не оставлять покойника одного.

Как правило, пока тело усопшего находится дома, рассказывают сотрудницы музея, почтить его память и попрощаться приходят родственники и знакомые — они приносят букеты цветов с просьбой к усопшему передать на том свете привет их почившим родным: «Букет должен быть завязан, иначе он рассыпется, и душа покойника не будет знать, кому отдать эти цветы».

Покойника отпевают в доме на третий день. После этого похоронная процессия отправляется на кладбище. Ее возглавляет человек, который несет ведро с водой.

Она также рассказала, что в гагаузских населенных пунктах на похоронах принято нести ветку фруктового дерева — «dal», на которую подвешивают калачи. Их снимают с ветки на кладбище, разламывают калачи на кусочки и раздают присутствующим, наливая стакан вина — получается такое своеобразное причастие.

В общем, гагаузские похоронные традиции очень тесно переплетены с религией: православие здесь встречается с народными представлениями о том, например, сколько калачей раздавать. «Вся жизнь, все традиции связаны с религией, с христианским вероисповеданием, и это в разной степени сохраняется до сих пор», — говорит Людмила Марин.

Память об усопшем гагаузы чтут и после похорон: на девятый и сороковой день, когда, по поверьям, душу еще не определили в рай или ад, гагаузы собирают на трапезу в память о покойном самых близких и родных, а также тех, кто обмывал покойника и нес гроб. На поминки также ходят на кладбище и приносят на могилу освященные в церкви кутью («коливу»), калачи и вино.

Здесь, в Бешалминском музее, нам показывают книгу схимандрита Иоанна Пейогло из Комрата: в ней есть фотографии дневника прихожанки Дюльгер из села Бешалма. В 1953 году она составила своеобразную иллюстрированную инструкцию проведения похорон и назвала ее «Ёлюлляр ичин» — «О похоронах». Оригинал дневника, как рассказали в музее, утерян.

«Она описывает, что нужно на мужское и женское погребение, сколько денег дается священнику и его помощнику (пономарю или дьякону). “Попаза вереллер он рубли” — “священнику дается десять рублей”. Нарисовала она и фруктовое дерево, которое несут на кладбище, и традиционный стол — софра, который вместе с двумя табуретками дают одному из родственников на сорок дней», — рассказывают сотрудницы музея.