Власти намерены ввести мораторий на компенсационный механизм, позволяющий сокращать тюремный срок из-за плохих условий содержания. Об этом стало известно на слушаниях в парламентской комиссии по нацбезопасности, обороне и общественному порядку 5 февраля. Министр юстиции Фадей Нагачевский заявил, что этот механизм во многих случаях применяют неправильно, и заключенных незаконно выпускают из тюрьмы. Это ставит под угрозу национальную безопасность. При этом, по данным Национальной администрации тюрем, почти 75% заключенных обратились в суд с просьбой сократить тюремный срок.

Пугающая статистика

И.о. директора Администрации тюрем Владимир Кожокару рассказал, что с тех пор, как с 1 января 2019 компенсационный механизм вступил в силу, заключенные подали более 5 тыс. заявлений. В 2019 суды рассмотрели более 2400 из них. В результате на свободу вышли 1098 человек, а один вернулся в тюрьму. Общее число дней, которые суды сократили заключенным, — 436 тыс. дней.
Кроме того, как возмещение ущерба из бюджета выплатили свыше 1,6 млн леев.

Кожокару подчеркнул, что применение механизма очень несовершенно, а судебные решения часто противоречат друг другу, потому что судьи по-разному применяют формулу этого компенсационного механизма, особенно в случае предварительного ареста.

«Одни судьи считают день, проведенный в плохих условиях, за два, другие судьи — за три. А это неправильно».

В администрации тюрем считают, что нельзя автоматически применять компенсационный механизм ко всем категориям заключенных, потому что не достигается главная цель тюремного заключение: справедливое наказание за совершенное преступление. В некоторых случаях заключенным так сокращают срок, что они находятся в заключении лишь треть положенного срока.

Также Кожокару отметил, что администрации тюрем не хватает времени рассматривать столько заявлений в такие короткие сроки — 10 дней, особенно учитывая, что заключенных часто перемещают из одной тюрьмы в другую. По его словам, и для судов три месяца, в течение которых они должны принять решение, недостаточный срок.

Кожакару добавил, что судебная практика столь разная, потому что нет объясняющего регламента, как правильно применять компенсационный механизм, и его надо срочно разработать.

Согласно отчету Кожокару, из 1300 тюремных камер в 2019 году отремонтировали более 600. В то же время, признал он, многие камеры все еще переполнены и требуют капитального ремонта. Кожокару считает, что надо пересмотреть утвержденный минимум площади для заключенных  — 4 кв.м. «В условиях Молдовы — это пока невозможно», — подчеркнул глава Администрации тюрем.

В свою очередь министр Фадей Нагачевский назвал действующий механизм опасным и ставящим вод угрозу национальную безопасность страны. Он считает, что, несмотря на экономическую выгоду механизма, его применяют неправильно, и сотни заключенных вышли на свободу совершенно не мотивированно.

Кроме того, Нагачевский заявил, что из-за этого механизма страдает вся система права, и ситуация может выйти из-под контроля, потому что механизм используют не как исключение, а как правило для всех.

Он сообщил, что рабочая группа в минюсте работает над созданием регламента применения компенсационного механизма, но он полагает, что это может лишь остановить проблему, но не решить ее.

Нагачевский упомянул и случай экс-премьера Владимира Филата, которому сократили срок, и он вышел по условно-досрочному освобождению. По мнению министра юстиции, решение суда было немотивированным, а расчеты неправильными. Нагачевский считает, что, сокращая срок, «мы даем заключенному карт-бланш, не социализируем его, а потом говорим, что выросла криминогенная обстановка в стране».

Необоснованная свобода

Глава парламентской комиссии Александр Жиздан согласился с Нагачевским, отметив, что он видит прямую связь между ростом преступности, о которой ранее говорил министр МВД Павел Войку, и компенсационным механизмом.

Отвечая на вопрос главы фракции партии «Действие и солидарность» Игоря Гросу, Кожокару сообщил, что всего в Молдове около 6,7 тыс. заключенных, и это значит, что почти 75% из них обратились в суд с требованием о сокращении сроков.

Гросу подчеркнул, что причины этого вполне объективны — условия содержания в молдавских тюрьмах ужасные, но среди обратившихся в суды есть и те, кто у кого есть деньги на ремонт в камерах, хороших адвокатов и т.д. Кожокару в ответ согласился, что заявления могут поступать и от таких заключенных.

По итогам слушаний депутаты решили, что надо пересмотреть существующий механизм и инициировать проект поправок, а пока документ будут разрабатывать, ввести временный мораторий на механизм. Нагачевский пообещал, что минюст выступит с такой инициативой.

Напомним, с 1 января 2019 года в Молдове вступили в силу поправки в Уголовно-процессуальный кодекс, согласно которым плохие условия содержания в тюрьме могут стать поводом для компенсации морального и материального ущерба и сокращения срока заключения. Кроме того, если заключенный добился сокращения срока, он может также потребовать улучшения условий содержания (например, чтобы сделали ремонт в камере или перевели его в другую).

Правозащитники и гражданские активисты ранее высказали опасения, что теперь каждый преступник сможет выйти на свободу раньше положенного срока. «Но не надо забывать о том, что преступники — это люди, которые сидят в бесчеловечных условиях. Государство несет ответственность за своих граждан, в том числе за тех, кто сидит в тюрьме. И, если эти условия плохие, оно должно компенсировать», — говорил адвокат из Promo-LEX  Вадим Виеру.

Он считает, что механизм позволяет не только улучшить условия содержания в тюрьмах, но и уменьшить число дел, которые Молдова проигрывает в ЕСПЧ.

В свою очередь координатор программ и юрист Amnesty International Moldova Игорь Стойка отмечал, что преступники, которые совершили тяжелые преступления, и до этих нововведений могли выйти на свободу раньше срока, воспользовавшись стандартной процедурой досрочного освобождения. «Например, если человека приговорили за убийство к 20 годам лишения свободы, он может выйти на свободу через 16-17 лет, если у него было нормальное поведение», — сказал Стойка.