18-летняя Мария (имя изменено из соображений безопасности) живет в одном из временно оккупированных городов Луганской области. Ее семья так и не покинула этот регион. В момент начала полномасштабного вторжения России в Украину девушка училась в девятом классе. И вот теперь уже три года наблюдает за тем, как изменяется ее окружение, учеба и она сама. О том, как в школьные классы проникла российская пропаганда, почему изменяется даже отношение к женщинам, и как она планирует жить дальше — Мария рассказала автору проекта The Reckoning Project Антонине Андрийчук.
Плакаты «Путин — наш президент» в здании школы
Школа как будто знакомая, лица вроде знакомые, но вокруг много российской пропаганды, а это очень неприятно. Когда ты придерживаешься одних взглядов, а тебе силой насаждают другие – это некомфортно.
Адекватные учителя ушли с этой работы: кто-то уволился, кто-то уехал. А это были святые люди для меня. Большинство новых учителей приезжали или из других городов Луганской области, или даже из России.
Примерно половина учительского состава осталась работать, но и они сменили свои должности. Например, одна из наших учительниц стала директором. Она всегда была яро про-российской, даже состоит в партии.
Сама школа теперь увешана российскими плакатами. Они повсюду: в коридорах, в актовом зале. Заходишь в школу – плакаты с триколорами. Российские памятники, восхваление лидеров России. Например, висел плакат «Путин — наш президент, Россия – наша страна».
Все школьные предметы «подогнали» под российскую пропаганду. Некоторые из наших этих учебников потом показывали на канале Акима Галимова. Напрямую говорили: «Если ты будешь говорить так, как мы тебе скажем, поставим зачет. Если нет, мы тебе ничего не засчитаем, и можем пожаловаться на тебя в комендатуру или еще куда-то».
Большинство учителей, которые получили должности после оккупации, и раньше были за Россию. Это было понятно по тому, что они говорят. Я, впрочем, старалась в таких обсуждениях не участвовать.
В методических материалах учителей, в образовательной программе, даже по таким вроде нейтральным предметам, как география — везде появилась политика. Например, оккупированные Россией территории Херсонской, Запорожской, Луганской, Донецкой областей и Крыма были обозначены как Россия. Хотя учебники датировались всего лишь 2022 годом, а некоторые были даже и старше.
Подозрения из-за украинского языка
На самом деле, до оккупации в основном у нас все разговаривали на слобожанском диалекте (региональный говор, состоящий из сплетения русского и украинского языков — прим.). Однако после вступления в силу закона о языке (январь 2021 — прим.) пытались чаще переходить на украинский. Исключительно на русском никто не разговаривал.
А вот после оккупации в школах стало желательно говорить по-русски. Вне классов люди разговаривали и на суржике, но если в твоем предложении проскакивало больше 2-3 слов на украинском, говорили: «Что, тебя в сине-желтую страну отправить?». У таких людей чаще проверяли телефон, например.
Украинские книги в огне
У нас появился новый курс на тему Великой отечественной войны, где нам рассказывали российский взгляд на Вторую мировую. Курс был факультативным, но отказаться от него ты не мог.
Все предметы, которые были связаны с Украиной, украинским языком и литературой исчезли. Вместо них появились русский язык, история России, история якобы всемирная, но, опять же, более сконцентрированная на России. И русская литература.
Что произошло с украинскими учебниками? Я не знаю. Ни в архивах школы, ни в библиотеке украинских изданий не осталось.
Но однажды я увидела, проходя мимо нашей местной библиотеки, как горят старые книги. Они не все были даже написаны украинскими авторами, просто на украинском языке. Кто-то сбросил все в кучу, обложил кирпичами и сжег.
Россия появилась даже в учебнике английского языка. Если, например, в украинских учебниках рассказывалось о Великобритании и США, то примером для обсуждения в новых книжках становилась только Россия.
Военные в школьных залах
В нашей школе появился новый предмет – «Основы безопасной жизнедеятельности». Учебники по нему начинались с базовых правил жизни и быта, а в конце всегда скатывались к российской армии – правила поведения, устройство, исторические битвы. Это была, по сути, подготовка молодежи к мобилизации.
В школе проводили обязательные для посещения специальные мероприятия-разговоры, где говорили, что «Украина — плохая, Россия делает все правильно». В такие разговоры были вовлечены как учителя, так и ученики. Иногда еще проводили мероприятия, на которые приглашали полицейских и военных. В основном это были мужчины, иногда женщины, довольно молодые, некоторые из России. Если в начале оккупации дети еще что-то спрашивали на таких разговорах, то под конец всем было все равно.
Источник: телеграм-канал Старобельський професиональный коледж
Сначала никто не воспринимал военных, ведь недавно тут была Украина. Мы знали, что правда, а что — нет. Но когда тебе несколько лет повторяют одно и то же, когда постоянно говорят, что Россия права, то дети могут принять это на веру. Или хотя бы научиться делать вид, что они в это верят.
Если ты что-то делаешь, чтобы сорвать мероприятие, выкрикиваешь что-то с места, учителя это запоминают. После этого тебя ведут в класс, ставят к доске и допрашивают, кричат «как ты можешь себя так вести». Иногда такое делают не в классе, а на линейках.
Присутствие учеников на подобных мероприятиях было обязательным. Пропустить можно, только если ты опоздал, а вот по классам детей искали.
История России «без проигрышей»
Мне удавалось избегать этого, но другие, я видела, учили стихи и песни для линеек. Если ты пренебрежительно отнесся к ней, тебе в наказание нужно выйти перед всеми в следующий раз и под минусовку спеть российский гимн. А если ты его не знаешь, то должен организовать следующее мероприятие.
У нас в школе был кружок, связанный с армией. Из моих знакомых туда никто не ходил, но я знаю, что его вел как раз учитель ОБЖ. Там изучали историю России, а именно период с конца XIX по начало XXI века. Там говорили, что Россия это «величественная страна», которая ведет историю от условной Руси, а Киева отдельно не существовало. Что, мол, эту страну никогда не побеждали, что она всегда была победителем.
Источник: телеграм-канал ГБОУ ЛНР Старобельская средняя школа №1
По истории у нас была отдельная тема про развитие Советского союза, его организации и создании. Там говорили, что республики сами согласились вступить в Советский Союз, что СССР никогда никуда не встревал, а только защищался, а вот потом все закончилось кризисом и распадом.
Часть молодежи стала яро пророссийской, начали отказываться от родного суржика, переходить на русский. Это были в основном дети – младше седьмого класса (12 лет). И даже в детском саду такие были. Ведь и до них пропаганда добралась.
Для меня явным признаком пророссийских настроений среди старших были моменты, когда в разговоре человек начинал обсуждать новости из России. То есть он слушает российские СМИ, повторяет за ними, придерживается их идей.
А когда дети пророссийские, они в любой момент готовы закричать «Россия — моя страна», «Путин — молодец». Это очень пугает, когда дети на уроках говорят, что хотят рисовать российские танки, российский триколоры и солдат.
Юнармия и обязательный профиль ВКонтакте
Можно добровольно вступить в «Движение первых». Есть принудительно-добровольные «Юнармия» для старших школьников и так называемые «Орлята» для младших. Детей заставляют рисовать российские флаги, слушать лекции о патриотизме, терроризме, конституции РФ и войнах.
Есть еще добровольные поездки в лагеря в России или Крыму, хотя для школы все равно есть квота по количеству детей. Одноклассники, которые так ездили, потом рассказывали, что вернулись не все. Кого-то, по их словам, забирали «на проверку» из отеля, но другие дети больше их не видели. Знаю, что одни родители даже подали в розыск.
(Подробности об этом читайте тут, тут и тут).
Еще организовывали поездки в информационные центры (библиотеки, музеи, внешкольные организации), куда принудительно направляли на культурные мероприятия по военным темам.
Фактически принудительным стало наличие российских соцсетей: VK, Mail.ru, и другие. Учителя создавали там страницы школ и требовали от школьников: «опубликуй это у себя», «отметься там», «присоединись к группе». При невыполнении этих «просьб» учителя занижали оценки детям, что приводило к скандалам и даже к исключению из школы с последующими проблемами семьи школьника с полицией.
Агрессия, тюремная культура и насилие над женщинами
Я заметила, как сильно изменился характер молодежи и детей. Многие стали более агрессивными, больше поддерживают субкультуру АУЕ («Криминальный уклад един» — субкультурное криминальное движение несовершеннолетних, в основном в России — прим.) Некоторые стали чаще говорить о бандитских группировках, смотреть российские фильмы на криминальную тематику.
Какая-то мелочь теперь могла спровоцировать агрессию. Очень странно видеть, когда 10-летний ребенок начинает рассказывать о том, какая «Россия хорошая», постоянно матерится, а если ты перебьешь его, то может на тебя броситься. И неважно, сколько тебе самой лет.
В школе на классных часах рассказывают, что «женщина – это вещь», и дети с этим соглашаются. Подозреваю, что именно из таких лекций они почерпнули идею, что могут относиться агрессивно к любому.
За эти два года у нас классными руководителями были две женщины и один мужчина. И все рассказывали про такое отношение к женщинам. Это так странно, когда женщина сама рассказывает, что мужчина может быть главным и делать с ней все, что хочет.
В школе дают установку, что девушка должна слушаться какого-то мужчину, должна терпеть и никогда не рассказывать, ведь «ты сама его выбрала». Например, нам говорили: «если ты девочка, то ты скоро вырастешь, и обязательно выйдешь замуж». Не допускается даже возможность того, что у тебя может быть другая ориентация, что тебе кто-то кроме мужчин нравиться. Когда школа была украинской, у нас были классные часы по толерантности. Нам не навязывали идеи неприязни к каким-то профессиям, нациям или группам людей. Людей в Украине, конечно, нельзя назвать идеальными, но они точно не такие агрессивные как те, кто при власти в России, в том числе, в сфере образования.
В основном, эта культура агрессии становится распространенной со средних классов. Я точно помню, как зимой 2022 года абсолютно все обсуждали сериал «Слово пацана». Сейчас, даже просто идя по улице, можно услышать шансон, который до оккупации у нас не был популярен.
Снова стать собой
Я жила так же, как и большинство подростков. Свободное время чаще всего проводила в интернете. Видимо, именно поэтому я не знала ничего об украинском контенте – просто не искала его. Мне до сих пор стыдно за то, что я в библиотеке спрашивала русские книги, хорошо что там их не было.
Я – одна из тех людей, чью жизнь описывает мем с американской горкой, где высшей точкой был 2019 год, а дальше – только вниз. В том году я съездила на фестиваль «С востока до запада» и начала интересоваться чем-то адекватным: фильмы, книги, музыка.
Оккупация ощущалась странно, вроде как забрали то, чего и так не знаешь, а когда оно тебя сильнее заинтересовало – забрали и единственный ресурс, из которого можно было обо всем узнать — Интернет.
С начала оккупации и до сих пор у нас есть несколько украинских каналов, которые мы смотрим всей семьей. Я изменила свое отношение к остальному окружению, потому что знакомые со временем либо стали нейтральными, либо начали поддерживать Россию. Поэтому сейчас я по умолчанию воспринимаю всех как пророссийских, чтобы не показывать, какой я позиции. Потому что есть культура доносов — тебя могут приехать и забрать.
Мое отношение к Украине никак не изменилось. Ведь я и до войны знала, что это — моя родина. Но теперь я в оккупации, и не имею прямого доступа к собственной стране. Интернет прикрыли, информационные проекты приходится смотреть через VPN. Я сейчас живу в информ-пузыре из украинского медиаконтента. Я верю, что когда-нибудь нашу область освободят, и Украина вернется сюда.
После 11 классов я поступила в колледж, и мы все надеялись, что теперь будем учиться по специальности. Но оказалось, что мы все равно должны изучать историю России. Даже здесь нам рассказывают о том, какая она великая, а сам учитель истории мог в любой момент начать ругать Украину.
Я хочу закончить обучение, пойти на какую-то местную работу, где я не буду «отсвечивать», чтобы меня потом не привлекли за коллаборацию.
А если и в будущем мой город будет оккупирован, то, наверное, я хочу уехать отсюда. Мне кажется, что это может продлиться очень-очень долго. Поэтому пока что я — «ждун», сижу и жду, что, может, когда-то освободят. Конечно, я смотрю новости и знаю, как все обстоит на поле боя. Но я все равно надеюсь. Я надеюсь.
Текст был подготовлен в сотрудничестве с Реконинг Проджект (The Reckoning Project) – международной командой журналистов и юристов, занимающейся документированием, освещением и сбором доказательств для расследования военных преступлений.
Подписывайтесь на наш Telegram-канал @newsmakerlive. Там оперативно появляется все, что важно знать прямо сейчас о Молдове и регионе.
Хотите поддержать то, что мы делаем?
Вы можете внести вклад в качественную журналистику, поддержав нас единоразово через систему E-commerce от банка maib или оформить ежемесячную подписку на Patreon! Так вы станете частью изменения Молдовы к лучшему. Благодаря вашей поддержке мы сможем реализовывать еще больше новых и важных проектов и оставаться независимыми. Независимо от того, как вы нас поддержите, вы получите небольшой подарок. Переходите по ссылке, чтобы стать нашим соучастником. Это не сложно и даже приятно.
Поддержи NewsMaker!
