— Он вышел за хлебом, а его расстреляли. За что? У него остался маленький ребенок и жена, ей 24 года. Вдова в 24. Вы такое где-то еще видели?

Мы с Машей едем на кладбище, где она бывает каждый день. От Бучи до него километров 10-15, не больше. Мы только что проехали мимо небольшого магазинчика, который принадлежал сыну главы села Немешаево. О нем нам и рассказывала Маша. На кладбище похоронены ее дядя и двоюродный брат, который был ей как родной. В детстве они вместе занимались бальными танцами, а в школе сидели за одной партой. И никто не смел Машу обижать, потому что Михайло всегда за нее заступался.

— Все знали, что у меня есть брат, и, не дай Бог, чтобы мой пенал с ручками летал по классу. У меня было ощущение безопасности, я знала, что за меня заступятся, и казалось, что так будет всегда.

Но война затронула семью Маши самым болезненным способом — она забрала двух очень важных людей. Дядю — Василя, и брата — Михайло или, как его называет Маша,  Мишку.

4 марта их не стало. По имеющимся у Маши данным, они нарвались на колонну «кадыровцев» в селе Дмитровка на Житомирской трассе. У Маши с дядей и братом была договоренность — раз в три часа они должны связываться в любом мессенджере: позвонить, написать какое-то сообщение, отправить смайлик — чтобы Маша знала, что они живы-здоровы, и у них все хорошо.

3 марта ребята должны были дежурить на блок-посту в 10 км от Бучи.

— 4-го числа их нет, 5-го числа их нет, 6-го — тоже нет. Я начинаю поднимать все Telegram-каналы поиска людей, ищу любые возможности и любые способы связаться с ними — официальные, неофициальные. Раскидываю информацию по доскам объявлений, по соцсетям.

— Как вы об этом узнали?

— Из госструктур начали отправлять мне ответы: «Мария, ваше обращение рассмотрено. Посмотрите, может быть это они». Я стала проверять, и это действительно оказались они. Я тебе покажу фотографии, но, сам понимаешь, от их тел ничего почти не осталось.

— Как их опознавали?

— Мы не могли сразу приехать и забрать их тела. Когда 26 апреля вернулись в Бучу, сделали ДНК экспертизу, чтобы… В общем, экспертиза все подтвердила.

Две собаки — все, что осталось у Маши и ее семьи после смерти Василя и Мишки. Ни жены, ни детей. Ничего не успели после себя оставить.

Мишка

23-летний Мишка шел на эту войну из чувства долга. Он понимал, что «рашисты» уже здесь, в Киевской области, и надо их отсюда гнать любым способом.

«Чуда не будет. [Если] никто за нас ничего не сделает, не будет спецагентов, которые приедут и все решат», — говорил он Маше 24 февраля.

Маша знала, что они не будут сидеть дома. Надежда на армию была огромной, но тогда на местах нужны были люди. Дядю переубеждать смысла не было, в 2014 он служил в АТО и знал еще тогда, что, если «рашистов» не остановить, они пойдут на Киев. Так в итоге и произошло.

Спустя сутки после нападения России, 25 февраля, они уже были с оружием в руках. Параллельно искали каски, бронежилеты. А затем пошли в бой.

— Снаряжения не было, потому что никто не думал, что они нападут вот так, — делится Маша. — Мы подозревали, что это может произойти, но где-то в глубине души: «Алло, 21-й век, демократия, развитое общество. Неужели у нас, в Киевской области, будут танки»? Ну не может такого быть. Ну, на дипломатическом уровне будут воевать, будут угрожать, что перекроют газ, но не вторгаться же танками в города и села.

В свои 23 года Мишка открыл ветеринарную клинику, бесплатно помогал социально уязвимым людям в городе. Лечил животных, которых приносили бабушки и дедушки — тоже бесплатно. Он не врач. Нанял людей, занялся клиникой и помогал животным. Бездомных тоже лечил — за свои деньги.

Еще Мишка очень любил футбол, но из-за травмы в детстве играть не мог. Поэтому организовал клуб по интересам, куда по вечерам приходили ребятишки: «Не могу сам играть в футбол — буду учить людей играть».

Он любил путешествовать и был очень открытым человеком. Теперь, говорит Маша, ему навеки 23.

Василь

— А мой дядя.. Мы настолько были близки с ним. Когда меня мама в детстве растила сама, он настолько классно и по-доброму ко мне относился, что я, 4-летняя девочка, сказала ему: «Вася, а давай ты будешь моим папой!» Он говорит: «Давай мы будем с тобой просто друг друга очень сильно любить и уважать. Папой я твоим не буду».

Василь был лесником. Он не был женат. И в семье его всегда дразнили, говорили, что его жена — это лес. Он любил собрать всю семью, рассадить по машинам и отвезти на денек в лес: «Там есть новая поляна с кучей цветов, а еще там водятся олени».

Василь жил в лесу. Жил у себя на работе. Очень любил свою собаку. В его семье есть правило: одновременно во дворе не должны жить две собаки, потому что одна из них все равно будет ревновать. А в июле прошлого года он привел в дом вторую собаку.

— Говорит моей бабушке: «Мам, ты, может, будешь ругаться, но смотри, какую я красавицу привез». И достает из кофты маленького щеночка хаски — голубые глаза, окрас красивый. Бабушка улыбается и говорит: «Чего я буду ругаться, ты себе захотел девку завести — ты завел».

Теперь все страдают. Собака осталась без хозяина. Семья осталась без сына, брата, дяди. В это никто не хотел верить до последнего.

— Мы думали, он уедет от обстрелов. У него был Мицубиси, оборудованный для езды в таких условиях. В нем он и сгорел дотла. Мы думали, что он себя сбережет и Мишку сбережет, что пули их не заденут.

В 6:40 утра 4 марта он писал: «Все ок». Но тогда уже было «не ок», говорит Маша. Она думала, что связи нет, что телефон сел, что вернутся домой.

— Я думала: вот вернутся — я им такое выскажу. Я же просила каждые три часа мне писать. Они у меня получат. А говорить уже некому. Ты ходишь по квартире, где жил брат, или по дому, в котором жил дядя, и тебе кажется, что вот-вот они зайдут. Головой ты понимаешь, что их нет, что они уже не придут, что экспертиза уже установила, что это их тела, что они не живы. Но  есть какая-то доля сомнения, что ли. Они мне потом приснились — как по весне возвращаются, но в дом не заходят. А я им с порога: «Вы же говорили, вы же обещали звонить каждые три часа». А Василь говорит: «Машенька, доченька, оттуда невозможно позвонить».

Маша

Маша каждый день ходит к ним на кладбище. Родители об этом не знают, но иначе она не может. Она рада, что в войну у нее нет детей и воюющего мужа. С ней в квартире живет собака Василя, которая тоже очень тяжело переживает смерть своего хозяина. Собака постоянно воет и лает, соседи постоянно жалуются и вызывают полицию, не разбираясь даже в причинах.

Сейчас Маша пытается добиться, чтобы в Буче назвали улицу в честь брата и дяди. На той улице, где жил ее брат, в день похорон было очень много людей, пришедших попрощаться. Мишкин друг решил создать петицию и назвать улицу в их честь. Люди петицию поддержали и собрали больше голосов, чем надо было.

— Я обратилась к органам нашей местной рады с этой просьбой. И знаете, как меня встретили? Мне сказали: «Как хорошо, что во время войны у вас есть желание и возможность заниматься петициями. Знаете, сколько убитых героев живет по вашей улице»?

Я знаю, что их много, что надо помнить о каждом герое: живой он или мертвый. Но почему-то только я занялась этим, о других никто не попросил.

Маша знает, что война не забудется, что люди будут помнить о произошедшем и через названия этих улиц.

— Смена названия ведь происходит не просто так, а в честь человека, который погиб за мирную жизнь в Украине, за мирную жизнь этой улицы.

Маше сложно. Когда что-то не получается, она сразу вспоминает Василя с Мишкой: «А вот были бы они рядом, все бы получилось по щелчку».

Сложно и от того, что происходит в стране.

 

— Нас теперь всех раскидало по миру. Мы не знаем, когда можно возвращаться домой, безопасно ли здесь, не придется ли бежать отсюда в очередной раз. Самое страшное то, что я не знаю, как мне дальше жить. У меня были когда-то четкие планы на жизнь: я хотела отучиться, получить профессию, хотела семью, детей. У меня примерно по шагам было все расписано, а тут все планы летят в трубу. Ты за час пакуешь чемодан и бежишь. Едешь, а над твоей машиной свистят ракеты, пули — в буквальном смысле слова. Ты едешь, не зная куда и зачем.

Как дальше жить? Ты не знаешь. Ты оставляешь тут свое имущество, своих родственников. Ты все здесь оставляешь и едешь в никуда. У меня до этого не было тревожного чемоданчика, он появился тогда, когда я выехала в Ивано-Франковск в штанах и кофте. Очень хочется, чтобы все это было сном. Но мы уже четвертый месяц не можем проснуться.

 

 

---

Хотите поддержать то, что мы делаем?

Вы можете внести вклад в качественную журналистику, поддержав нас единоразово через систему E-commerce от банка maib или оформить ежемесячную подписку на Patreon! Так вы станете частью изменения Молдовы к лучшему. Благодаря вашей поддержке мы сможем реализовывать еще больше новых и важных проектов и оставаться независимыми. Независимо от того, как вы нас поддержите, вы получите небольшой подарок. Переходите по ссылке, чтобы стать нашим соучастником. Это не сложно и даже приятно.

Поддержи NewsMaker!

---