У молдавских и польских историков нет единого мнения о том, когда на территории нынешней Молдовы обосновались поляки. Историк польской общины Бельц Вячеслав Маевский считает, что первые поляки в Молдавском княжестве появились после сражения у Козминского леса в 1497 году, в котором сошлись воинства Штефана Великого и польского короля Яна Ольбрахта. Сегодня это окрестности села Валя Кузьмина Черновицкой области Украины.

Польская армия, пытавшаяся до этого взять древнюю молдавскую столицу Сучаву, потерпела поражение, и Штефан Великий, согласно легенде, потребовал, чтобы пленные польские шляхтичи собственноручно вспахали землю на поле битвы. Так молдавский господарь хотел показать, что не желает войны, а лишь хочет защитить своих подданных — в основном простых крестьян, занятых тяжелым земледельческим трудом.

Польских военнопленных здесь не притесняли, к тому же в условиях постоянных войн с Османской империей с жителями Молдавского княжества их сближала общая христианская вера. Поэтому часть поляков так и не вернулась в Польшу и осела в северной части исторической Молдовы, в основном в окрестностях Сучавы, Хотина и южнее, где позже появились Бельцы и Глодяны.

По словам Маевского, в разных исторических источниках есть также упоминания о том, что у молдавских господарей были и польские корни: «Например, бабушка господаря Петра Мушата, с большой долей вероятности, была польского происхождения. А он был женат на одной из предполагаемых многочисленных родственниц Владислава Ягайло, родоначальника династии Ягеллонов (правила в государствах Центральной и Восточной Европы в XIV-XVI веках. — NM)».

Первые польские переселенцы того времени известны поименно — это 37 польских семей, к которым в течение года присоединились еще пять. Они продали все участки земли, полученные в разных местах, заняли еще денег и купили у молдавской помещицы Елизаветы Кукоряну один большой участок площадью 502 десятины (около 540 гектаров) на территории нынешнего Глодянского района.

А первое польское село появилось на севере Молдавии. Сначала его назвали Елизаветовка, но, когда переселенцы узнали, что в Белецком уезде (тогдашнее название Бельцкого) уже есть село с таким названием, было решено дать новое, уже польское — Стырча. Сами переселенцы первого поколения в обиходе называли свой новый дом mała Warszawa (маленькая Варшава).

С того времени Стырча стала центром польской диаспоры Молдовы и остается ею и сегодня.

Переселялись в Бессарабию и представители аристократических польских родов, успешно обустраиваясь в крупных городах, в том числе в Кишиневе. Известна, например, бессарабско-польская купеческая династия Ковальских, которым принадлежал ресторан в самом центре Кишиневе, располагавшийся в нынешнем здании мэрии, и колбасные цеха на улице Пушкина. «Ковальские колбасы» считались лучшими мясными деликатесами во всей губернии. Ковальские открыли в Кишиневе и сеть продовольственных магазинов.

Как отмечает историк польской диаспоры Молдовы Василий Казимирович, многие поляки в Бессарабии добивались высокого социального положения.

По данным председателя польской общины Кишинева Станислава Костжевского, в 1920-1930-ых годах численность польской диаспоры Бессарабии превышала 25 тыс. человек.

Слово «шляхта», вероятнее всего, происходит из северогерманских диалектов немецкого языка — slahta, schlacht. Шляхта — привилегированное польское сословие, первоначально исключительно воинское, сумевшее добиться права на выборную монархию: была создана первая в Европе политическая система, в которой король выбирался и был подотчетен Сейму (парламенту), большую часть которого составляла шляхта.

Именно расхожему образу шляхтича поляки обязаны бытующему представлению о них как о маниакально гордых людях, для которых гордость важнее всего остального.

В Российской империи, после ужесточения в 1831 году закона о порядке признания иностранного (не российского) дворянства, большая часть шляхтичей, в том числе бессарабских, лишилась права называться дворянами. Но это не коснулось старых молдавских родов польского происхождения — Крупенских, Доливо-Добропольских, Синицких и Пржеславских.

Румынская администрация оказалась перед дилеммой: польское меньшинство спокойно приняло перевод делопроизводства и общения на румынский язык, однако категорически не согласилась с требованием использовать в публичном пространстве исключительно румынский язык. Кроме того, польская община сохранила приходы с богослужением только на польском языке и систему частных школ с преподаванием на родном языке, которая не требовала финансирования от государства.

Польская диаспора, пожалуй, была самой автономной среди всех национальных меньшинств тогдашней Бессарабии. Так, в 1922 году на территории края действовали 12 польских самоуправляемых школ и пять польских обществ. В течение пяти последующих лет румынская администрация, находя те или иные причины, закрыла 10 школ, но кишиневская и бельцкая продолжали работать, несмотря на постоянное давление властей.

Но в феврале 1938 года, под конец менее чем двухмесячного правления ультраправого премьер-министра Румынии Октавиана Гоги, запретили все польские организации. Тогда же в Румынии приняли антисемитские законы, по которым евреев лишили румынского гражданства.

В период 1941-1944 годов военная румынская администрация депортировала поляков. По планам нацистов, поляков, как и большинство других славянских народов, должны были частично германизировать, а по большей части уничтожить. По данным Василия Казимировича, из Бессарабии депортировали 1400 поляков, а в планах было их полное выселение.

После освобождения в 1944 году в Молдавии начался призыв мужского населения в советскую армию. Поляков определяли в особые части — Первую польскую пехотную дивизию имени Т. Костюшко и Первый польский пехотный корпус.

После войны отношение советской администрации к польскому населению было неоднозначным. Не было прямых запретов на занятие должностей или квот на получение образование (как было с евреями). Но была негласная рекомендация «сверху» в документах записывать поляков украинцами.

Например, полякам из села Тырново Единецкого района массово изменили национальность. Село исторически было разделено на молдавскую и «ляшскую» части, кладбища тоже были разные — для православных и для католиков. При паспортизации населения МССР всех поляков села записали в паспортах украинцами. Так было и в других селах с заметной польской общиной: в Григорьевке Сынжерейского района и Новых Дуруиторах Рышканского района. Не коснулось это только двух изначально польских сел — Стырчи и Слобода-Рашков.

При этом никаких ограничений на работу или другую самореализацию не было. Пример — биография академика АН МССР, доктора физико-математических наук Тадеуша Малиновского. После войны он возглавлял государственную комиссию, которая занималась возвращением в МССР вывезенных из нее культурных ценностей. Благодаря Малиновскому в Кишинев возвратили, в том числе, памятник Штефану Великому, вывезенный в 1944 году в Румынию.

Как и для любого народа, польский язык всегда был важной частью самоидентификации нации, в том числе вне территории Польши.

Лингвистические особенности польского языка таковы, что, несмотря на довольно большое число диалектов, их носители полностью понимают друг друга, что помогло и бессарабским полякам сохранять родную речь. При этом, если сельские поляки Бессарабии были первое время обособлены от других, то городские очень быстро овладевали основными языками, с которыми контактировали: русским, молдавским и украинским. Этому помогало и то, что в Бессарабии не было запрета на «государеву службу», то есть работу в государственном аппарате, для людей польской национальности.

Совершенно особый диалект сформировался вокруг самого первого на этих землях польского села Стырча. Диалект так и назвали — «стырчанский». Он представляет собой смесь польского с украинским и частично с молдавским и русским языками. Это совершенно уникальный диалект, на котором говорят только выходцы из этого села и который на слух плохо понимают и носители литературного польского, и литературного украинского. Плохо понимают стырчинский диалект и «городские» поляки, выросшие, как правило, в билингвистических семьях, где одним из языков был литературный польский.

Кроме этого, особо почитаемы первый и второй день Рождества Христова (25 – 26 декабря), первые два дня Пасхи и Праздник тела Христова. При этом Новый год отмечают намного проще. В обиходе он называется «день святого Сильвестра». В отличие от Рождества, Новый год, как правило, — не домашний праздник.

А вот аналог Деда Мороза и Моша Крэчуна к полякам приходит намного раньше — обычно 6 декабря. Этот праздник называют «Миколайки» по имени святого Николая.

В 1914 году во внутреннюю ситуацию в дворянском собрании Бессарабии пришлось вмешаться императору Николаю II, так как часть дворян была категорически не согласна с «всевластием» Крупенских и требовала нового главу собрания «не из династии». «Компромиссной фигурой» стал, впрочем, тоже представитель польской диаспоры — Роман Доливо-Добровольский, который был последним главой Дворянского собрания Бессарабии.

Текст: Александр Макухин
Оформление: Татьяна Булгак
Фото и видео: Екатерина Дробан