В Молдове зарегистрированы несколько тысяч общественных организаций. При этом три четверти граждан по-прежнему не участвуют в жизни своих сел и городов. В интервью NM менеджер проекта «Развитие гражданского общества местного уровня в Республике Молдова» Мирча Ешану рассказал, почему гражданское общество в Молдове переживает кризис, как правильно выстроенная работа НПО может помочь людям влиять на решения местных властей и как обыватель может стать гражданином.
До работы в проекте вы возглавляли Фонд Cоциальных Инвестиций Молдовы (FISM), который занимался инфраструктурными проектами, в том числе в сельской местности. Ремонтировались детские сады, дороги, уличное освещение. Гражданское общество — совсем другая сфера. Но все же у вас была возможность поработать с местными властями и понять, что происходит в регионах. Как, по-вашему, у нас есть за пределами Кишинева гражданское общество, на которое можно опереться?
В Фонд Социальных Инвестиций Молдовы я, кстати, пришел из гражданского общества. До этого я работал в центре Contact, в Программе развития ООН и Фонде Восточная Европа. Надо понимать, что Фонд Социальных Инвестиций Молдовы — это не строительная бригада. Эта организация создавалась при поддержке Всемирного банка и стран-партнеров для того, чтобы ремонтировать и оборудовать объекты социальной важности и элементы экономической инфраструктуры на принципах устойчивого развития. И одним из его принципов было продвижение гражданского участия, в том числе, в инфраструктурных проектах. Это было частью гарантии того, что проект будет отвечать нуждам сообщества и будет реализован прозрачно.
Мы спрашивали людей, что, по их мнению, нужно реконструировать. Были и очень интересные проекты. Например, касающийся обучения детей с ограниченными возможностями в обычных школах. Казалось бы, вопрос чисто технический: построить пандусы, оборудовать туалеты. Но есть и другая сторона. Многие родители школьников не хотели, чтобы с ними в классе учились дети с ограниченными физическими и ментальными возможностями. За время нашей работы мы увидели, как изменилось их отношение к этому: родители детей с ограниченными возможностями делились тем, как они живут, с чем сталкиваются, и их лучше понимали.
Есть и другой пример. В Молдове есть села, где отремонтирована только дорога на кладбище, а дороги к детскому саду и школе в принципе нет. Мамы идут с детьми и утопают в грязи. В нашем случае, когда мы должны были отремонтировать фрагмент дороги, мы просили, чтобы с местными жителями согласовали, какой именно.
Когда решение принимает сам мэр или только местный совет, можно совершить и вот такие опрометчивые шаги. Без участия граждан даже инфраструктурные проекты недолговечны и не дают нужного эффекта.
Важный урок, который я усвоил в Фонде Социальных Инвестиций Молдовы, это что ремонт детского сада — это быстро. Год — и готово. А вот изменить систему обучения — это более долгий процесс. Менталитет намного труднее изменить.
То есть основные принципы работы гражданского общества мне хорошо знакомы. Все пять лет работы в фонде у меня было представление, что происходит в этом секторе.
И что же?
Когда я вновь, спустя пять лет, вернулся к работе непосредственно с гражданским обществом, я, к сожалению, увидел гораздо более грустную ситуацию. На гражданское общество повлияли те же социальные процессы, что затрагивают всю страну. Люди просто-напросто уезжают. Уезжают лидеры, люди, обладающие смелостью и критическим мышлением. Они видят, что происходит в стране, и думают, что нет смысла здесь оставаться, в том числе, из-за детей — из-за уровня образования и отсутствия перспектив работы для них.
Думаю, за последние пять лет гражданское общество потеряло многих грамотных лидеров. А в нашей стране у этого сектора есть проблема: исчезает лидер — практически исчезает и организация. Еще важнее то, что система гражданского общества практически не способна к самовоспроизводству.
Но какие-то организации все же остались в районах?
Да, на бумаге их много. Однако очень мало действующих организаций гражданского общества, которые знают, в чем состоит деятельность такого рода организаций, могут работать на местах с людьми, знают, где и как искать финансирование на свои проекты. Мы надеемся, что они подадут заявки на финансирование через наш проект. Тем более, что большая часть из этих лидеров работают в интересной нам области: продвижение эффективного и прозрачного управления, продвижение прав человека и гражданского образования, развитие критического мышления и медиаграмотности, вовлечение молодежи.
С другой стороны, из-за эмиграции часто создается ощущение, что доноры — как белки в колесе. Каждые три-пять лет мы вынуждены проводить одни и те же ликбезы и тренинги и снова повторять, что такое прозрачность, свобода выражения, доступ к информации, и почему это важно. Каждый раз мы обучаем людей, и часть из них уезжает.
Как вы думаете, ваш проект поможет удержать местных лидеров в Молдове?
Это вопрос, скорее, на средне- и долгосрочный период. Наш проект рассчитан на ближайшие три года. Дальнейшая судьба неправительственных организаций, которые будет поддерживать наш проект, во многом зависит от финансирования.
Конечно, есть и другие доноры, которые поддерживают похожие проекты. Делегация Европейского Союза в Кишиневе сейчас делает ставку на организации, которые работают за пределами Кишинева. Мы все надеемся, что вместе с другими донорами наберем критическую массу организаций и людей, которые говорят с нами на одном языке и понимают, что надо делать для благополучия своих сообществ и развития демократии в стране.
Вопрос в том, что будет дальше. Любые пробелы в финансировании практически ведут к исчезновению или прекращению работы этих организаций. В Молдове уже есть возможность перенаправлять 2% от своего подоходного налога в пользу НПО. Но пока речь идет об очень маленьких суммах, которых недостаточно для поддержания стабильной работы организаций. Конечно, это хорошее начало.
Но если сравнивать, скажем, с США, то там гораздо больше людей готовы часть собственного дохода выделять на работу НПО. У нас таких пока очень мало. Очень важно, что они в принципе есть, потому что постепенно формируется традиция жертвовать на работу правозащитников и лечение детей, диаспора активней участвует в инфраструктурных проектах на местах.
Вы называли очень много сфер, которые входят в проект. Но каких организаций, в первую очередь, не хватает в районах?
Главное, чего не хватает — это в целом их критической массы. В некоторых населенных пунктах вообще нет неправительственных организаций. Поэтому вопрос про нехватку конкретных направлений стоит поднять через несколько лет.
Но если говорить только про наш проект, то нас, прежде всего, интересуют проблемы эффективного управления. Мы хотим, чтобы граждане активнее интересовались и узнавали, как именно местные власти распоряжаются бюджетными средствами, как происходят госзакупки. Кроме того, мы хотим поддержать проекты, связанные с продвижением культурного разнообразия и единства на местном уровне, содействием верховенству закона и недискриминации.
В целом мы заинтересованы в создании платформ любого типа, на которых местные жители могли бы свободно обсуждать проблемы своего региона, города, села. Согласно Барометру общественного мнения, только 25% населения Молдовы готовы публично критиковать власти. То есть три четверти населения боятся это делать. При том, что 80,9% уверены, что страной управляют не в интересах и не по воле народа.
Наша глобальная цель — помочь обрести голос тем, у кого в принципе есть на него смелость. Поэтому наш приоритет — недавно созданные организации.
Нас не пугает, если они только зарегистрировались.
Почему?
Каждый год новые молодые люди обретают право голоса. Почему они не могут что-то организовать? У людей, вышедших на пенсию, может появиться больше свободного времени, чтобы делать что-то для местного сообщества. Если они, например, работали раньше в администрации и знают, как происходят госзакупки и работают законы, почему бы им не попробовать что-то сделать в роли обычных граждан?
Мы попробуем помочь преодолеть одну из базовых проблем. Помимо того, что люди уезжали и продолжают уезжать из Молдовы, в этой области практически не появляются новые лидеры. Мы хотим придать веса новым голосам.
Конечно, все должно происходить постепенно. Если человек не может ничего поменять у себя в родном селе или части города, то он и не будет интересоваться тем, что шире этого. Нужно, чтобы с голосами граждан на местном уровне считались.
Необязательно должна быть конфронтация с местными властями. Они могут очень органично работать вместе. Но есть ситуации, когда гражданское общество должно мобилизоваться и требовать от властей принятия определенных решений, и это нормально.
В Молдове череда выборов, и партии часто пользуются НПО как инструментом агитации. Как вы будете проверять организации, с которыми собираетесь сотрудничать? Особенно, если речь идет о новых.
Во-первых, Молдова — маленькая страна. Мы знаем организации, аффилированные партиям. Мы работаем в партнерстве с другими донорами и обмениваемся информацией. Не скажу, что мы на 100% застрахованы от рисков, но наша задача минимизировать вовлечение общественных проектов, которые мы финансируем, в политические кампании.
Кроме того, мы действуем почти как инвесторы. Не просто даем деньги и «будь, что будет». Мы следим за тем, что происходит, на что тратят деньги, как составляются отчеты. Мы переводим гранты не целиком, а несколькими траншами, чтобы в любой момент у нас была возможность прервать финансирование, если что-то не так.
Однако все это не значит, что организации, которые мы поддерживаем, не могут заниматься мониторингом деклараций, следить за выполнением предвыборных обещаний. Они могут быть активными гражданами без связи с конкретной партией. Это одна из миссий гражданского общества.
Использование НПО в политических целях — это проблема Молдовы или распространенная история?
Такая проблема есть везде. Более того, бывают и правительственные общественные организации, которые напрямую финансируются властями. У нас уже появляются похожие явления.
Но одна из наших важных задач — развить критическое мышление. Политики бросают нас в геополитические диспуты — Запад или Восток, пугают мигрантами, сталкивают представления о традиционной семье и равенстве и разнообразии. А, согласно опросам, людей волнуют коррупция, бедность, недостаток рабочих мест. Если у них недостаточно образования, они могут потеряться в тумане пропаганды.
Поэтому у нас нет политической повестки. Нас интересуют вовлеченность граждан, права человека, прозрачность в расходовании бюджетных средств, культурное развитие сообществ. Это элементы, которые делают общество живым.
А если вспомнить про эффективное управление, то какие инструменты есть на местном уровне у общественных организаций, чтобы реально влиять на власти?
Чтобы влиять, нужно самим вызывать доверие. Многие НПО хорошо делают свою работу, но у них нет поддержки граждан. Они не ходят от ворот к воротам, как члены некоторых партий. Информация, которой они делятся, попадает только к очень ограниченному кругу людей.
Неправительственным организациям в Молдове доверяют примерно столько же людей, сколько парламенту и правительству. Поэтому НПО должны это доверие отвоевать. Для этого нужны время, настойчивость, постоянство и прозрачность.
Инструменты влияния сегодня стали более динамичными. Интернет добрался, в том числе, до сельской местности. Все общаются в соцсетях, звонят родственникам через Skype, Viber. Есть прекрасные примеры того, как НПО удалось уговорить власти транслировать заседания местного совета онлайн. Кажется, что это маленький шажок. Но за год онлайн-аудитория этих трансляций выросла с трех-четырех жителей и выходцев из этого села до100-150. Это лишние глаза, и это многое значит.
Сейчас организация ADEPT запускает платформу serviciicomunale.md. Задача — показать цены на коммунальные услуги по стране. Почему, например, на севере плата за канализацию в пять раз выше, чем в Бельцах? Коррупция может значительно увеличить стоимость услуг. А если люди не знают, что они платят, скажем, за воду в 3-4 раза больше, чем в Кишиневе, то и вопросам взяться неоткуда. Они уверены, что это реальная стоимость услуг.
И я уже не говорю о медиакампаниях, обучающих программах. Есть много форматов, которые могут применяться на местном уровне.
Для многого все же нужно содействие местных властей. А ведь с «открытыми» заседаниями и доступом к информации у нас часто возникают проблемы.
Да, примеры все же действуют. Десять лет назад мы даже не говорили о возможности видеть декларации о доходах политиков и чиновников. Сегодня мы воспринимаем эту информацию как должное. Раньше немногим хватало смелости вернуть в магазин некачественный товар. У нас нет иллюзий, что все поменяется за ночь. Но эти изменения также происходят при участии гражданского общества.
Если, например, мэрия не хочет транслировать онлайн свои заседания, НПО в законном порядке может потребовать их мониторить. Важно, что диалог НПО с местными властями должен основываться на корректной критике, основанной на фактах. Тогда ее воспримут и многие граждане. Когда граждане могут принимать ключевые решения, участие становится самостоятельным действием, «проявлением голоса и выбора» или «расширением прав и возможностей».
Кроме того, в проектах, которые мы финансируем, госинституты могут быть партнерами. Хотя и не могут сами подавать заявки. Например, в сельской местности школы, детские сады, библиотеки — это центры образования и культуры, и если уж говорить о продвижении определенных ценностей и принципов, то более эффективных трибун не найти. Когда я учился в школе, мы издавали небольшую газету. В нее писали ученики старших классов. Это формирует привычку изучать прессу и культуру, учит смотреть на вещи критически. Не обязательно при этом становиться журналистами, но подобные проекты развивают, даже если их эффект не виден сразу на следующий день.
Вместе с вами курировать проекты в регионах будут опытные НПО. Есть ответственные и за Приднестровье. Как вы собираетесь там работать?
Уточню, что с нами работают четыре партнера — ассоциация ADEPT (ответственны за южный регион), Expert-Grup (за север), Ассоциация внешней политики (за центр) и Центр Pro-Europa в Комрате (за Гагаузию и Тараклию). Мы хотим передать их опыт регионам. Они помогут авторам отобранных проектов увидеть, как лучше их внедрить на местном уровне.
По поводу Приднестровья у нас еще идут переговоры. Темы, которые мы собираемся поднять, очень чувствительны для Левого берега. Надеюсь, мы скоро запустим специальный проект для приднестровской части страны. Но мы сделаем это только когда убедимся, что работа организаций и их сотрудники в безопасности. Пока мы ищем компромисс, и до конца переговоров с местными властями мы не откроем эту линию финансирования.
Мы не хотим подвергать риску семьи и людей, которые будут с нами работать. Наша задача — помочь обрести голос каждому гражданину. Было бы странно вообще это запрещать.
Возможно ли это в Приднестровье? Там в прошлом году приняли закон об НПО, который запрещает вести политическую деятельность за счет иностранного финансирования.
При том, что этот приднестровский закон не имеет ничего общего с нашим проектом, положение дел в регионе отличается. Беспрепятственно там работают только НПО, оказывающие социальные услуги или реализующие инфраструктурные проекты. Эффективное управление, демократия — все это там интерпретируется иначе. Мы хотим работать там. Но не все зависит от нас.
С какими-то еще регионами могут быть сложности?
После 31 мая, когда закончится прием заявок, общая картина будет более понятна. Важно, насколько хорошо в проектах сформулированы идеи. Мы постарались максимально упростить процедуру подачи заявок и аргументации, а что из этого получилось — увидим.
Второе — важно количество этих заявок. Более 70% граждан говорят, что страна развивается не в том направлении. Не думаю, что у нескольких процентов не найдутся решения. Возможно, не все регионы будут представлены, но это зависит от людей.
Третья проблемы, которая может возникнуть — ограничения проекта. Мы не можем финансировать инфраструктурные идеи: выделять деньги на ремонт, покупку и аренду помещений и тд. Но мы можем финансировать покупку оборудования для воплощения какой-то идея: например, компьютера и принтера для печати той же школьной газеты, курирование ее профессиональным журналистом.
А можно говорить о том, что какие-то регионы более граждански активны, а какие-то — более пассивны?
Это зависит только от конкретных людей. Я не знаю регионов, где бы НПО сталкивались с запретами со стороны местных властей. У нас нет мест, где не было бы ни одной общественной организации или была бы монополия. Проблема, скорее, в людях и качестве заявок.
Как скоро вы рассчитываете увидеть эффект от внедрения проектов?
Кое-что легко посчитать: как проходили информационные кампании, сколько людей пришло на какое-то мероприятие и т.д. Это тоже показатель.
Но когда речь идет об уважении прав человека и изменении менталитета — это вещи очень сложные для подсчета. Только социологи могут в целом рассказать об основных трендах: чего люди хотят, насколько вовлечены в жизнь сообщества и т.д.
Сразу ничего не изменится. Но мы внесем свой вклад в сохранение здоровых трендов.
Как ваш проект собирается вдохновлять людей активней участвовать в принятии решений в своих городах и селах? У каждого ведь свои причины этого не делать.
Это личное решение. Помните классическую пирамиду Маслоу? Апатия появляется из-за неудовлетворения основных потребностей. Человек задумывается о социальных и моральных вопросах, когда добивается определенных условий жизни. Когда он озабочен тем, что будет есть и чем кормить детей, ему некогда думать про принципы и ценности.
Человек должен решиться сам. Мы даем возможность, которой он может воспользоваться. Сейчас очень мало доноров, которые готовы финансировать новые общественные организации. И первые два-три проекта выиграть обычно очень сложно. Наша же задача помочь, в первую очередь, именно новичкам.
Начинается все с собственного решения. Вовлечение в жизнь сообщества делает из индивида гражданина.
***
Проект «Развитие гражданского общества местного уровня в Республике Молдова» финансирует Европейский союз и Фонд Конрада Аденауэра. Заявки на финансирование проектов в рамках программы принимаются до 31 мая 2019 года включительно. Осталось меньше недели!
Подробности на официальном сайте программы.
Материал опубликован на коммерческой основе.
