спецпроект NM
«Мы очень ошибались в России»
Как живут гагаузы Украины
Спецпроект NewsMaker
«Мы очень ошибались в России»
Как живут гагаузы Украины
Гагаузы компактно живут не только на территории Молдовы. Достаточно перейти юго-восточную границу, как вы попадете в гагаузские села Украины. Живущие там гагаузы так же гостеприимны, как и молдавские, тоже стараются сохранить язык и культуру. Они по-прежнему поддерживают связи с гагаузами Молдовы, но война многое изменила. NM рассказывает, как живут гагаузы Украины — страны, на которую напала Россия, и смогла ли война разделить гагаузов по обе стороны границы.
Гагаузы по обе стороны границы
Гагаузская автономия в Молдове — это традиционно пророссийский регион, где почти 95% избирателей проголосовали против еврореферендума, а глава автономии, ставленница беглого олигарха Илана Шора Евгения Гуцул, регулярно посещает Москву, фотографируется с российским президентом Путиным и поздравляет его с днем рождения.
Но гагаузы компактно живут не только на территории Молдовы. Достаточно перейти юго-восточную границу страны, как вы попадете в гагаузские села Украины.
Как гагаузы оказались в Украине? На самом деле так же, как и в Молдове: в начале XIX века гагаузские переселенцы с Балкан обосновались в степном краю южной Бессарабии — Буджаке. В 1940 году, когда территория Бессарабии отошла СССР, Буджак разделили: большая его часть вошла в состав Украинской ССР, а меньшая — в состав МССР.
Но гагаузы компактно живут не только на территории Молдовы. Достаточно перейти юго-восточную границу страны, как вы попадете в гагаузские села Украины.
Как гагаузы оказались в Украине? На самом деле так же, как и в Молдове: в начале XIX века гагаузские переселенцы с Балкан обосновались в степном краю южной Бессарабии — Буджаке. В 1940 году, когда территория Бессарабии отошла СССР, Буджак разделили: большая его часть вошла в состав Украинской ССР, а меньшая — в состав МССР.
Тогда гагаузы, хоть и оказались в разных республиках, но в одной стране, и связи свои сохранили: женились и выходили замуж, приезжали друг к другу на праздники, отправлялись по распределению на работу в гагаузские села обеих республик.
Наша собеседница из Украины вспоминает, как училась в гагаузском селе Этулия в тогдашней МССР и раз в неделю ходила за 15 км домой, в родное село. Другой собеседник рассказал, что в ту пору гагаузы из украинского села Александровка по три-четыре раза в день ездили в соседнюю Чадыр-Лунгу: «Там был молокозавод, брали на свадьбы сметану в 40-литровых бидонах».
После распада Советского Союза Молдова и Украина стали независимыми государствами-соседями, а гагаузы по обе стороны границы автоматически стали гражданами этих стран.
Наша собеседница из Украины вспоминает, как училась в гагаузском селе Этулия в тогдашней МССР и раз в неделю ходила за 15 км домой, в родное село. Другой собеседник рассказал, что в ту пору гагаузы из украинского села Александровка по три-четыре раза в день ездили в соседнюю Чадыр-Лунгу: «Там был молокозавод, брали на свадьбы сметану в 40-литровых бидонах».
После распада Советского Союза Молдова и Украина стали независимыми государствами-соседями, а гагаузы по обе стороны границы автоматически стали гражданами этих стран.
Тут стоит отметить, что исторически в Молдове было больше поселений гагаузов и, соответственно, численность молдавских гагаузов почти на четверть превышала украинских. Это отчасти объясняет то, что молдавские гагаузы, составляя около 4% населения МССР, вовлеклись в борьбу за самоопределение при распаде СССР. Итогом конфликта Кишинева и Комрата стало создание в Молдове в 1993 году Гагаузской автономии.
-
Спустя тридцать лет, по данным переписи 2024 года, в Молдове живут около 100 тыс. гагаузов (4,2% населения Молдовы), из которых около 85 тыс. — в Гагаузской автономии.
-
В свою очередь гагаузы Украины — один из самых малочисленных народов страны. В 2001 году там жили около 32 тыс. гагаузов, большая часть из которых (27 тыс.) — в местах компактного проживания в Одесской области на границе с Молдовой.
В Одесской области пять моноэтнических сел, в которых большая часть населения гагаузы: Виноградовка, Котловина, Старые Трояны, Дмитровка и Александровка. А, например, в селе Кубей половина жителей — гагаузы и половина — болгары.
село Котловина
село Старые Трояны
село Виноградовка
село Александровка
село Дмитровка
За два дня команде NM предстояло посетить четыре гагаузских села в Украине: Виноградовку (относится к Болградской громаде, т. е. общине), Котловину (Ренийская громада), Александровку и Дмитровку (Огородненская громада).
Виноградовка: «Между гагаузами Молдовы и Украины уже нет тех тесных связей»
От Вулканешт до границы пятнадцать минут, затем проверка на молдавской стороне, и мы уже на украинском КПП «Виноградівка»: поставили печати, ответили на вопросы и можно продолжать путь.
Прямое полотно дороги ведет к райцентру Болград вдоль неотличимых от родных полей и виноградников, а от источника «Три тополя» поворачиваем направо — в небольшое гагаузское село Виноградовка. По центральной улице едем мимо сельсовета, в котором открыт «Пункт несокрушимости», и двух продуктовых магазинов. Чуть позже вернемся сюда за карточками мобильных операторов, но карточек так и не найдем, зато послушаем гагаузскую речь продавщицы, которая будет ласково к нам обращаться: «Kizim».
Прямое полотно дороги ведет к райцентру Болград вдоль неотличимых от родных полей и виноградников, а от источника «Три тополя» поворачиваем направо — в небольшое гагаузское село Виноградовка. По центральной улице едем мимо сельсовета, в котором открыт «Пункт несокрушимости», и двух продуктовых магазинов. Чуть позже вернемся сюда за карточками мобильных операторов, но карточек так и не найдем, зато послушаем гагаузскую речь продавщицы, которая будет ласково к нам обращаться: «Kizim».
А пока мы, не разобравшись в картах, проехали через село и уперлись в то, чем обычно и заканчиваются наши села — в местное кладбище, где у самого входа на могилах тихо-тихо колыхались украинские флаги. «С начала полномасштабного вторжения России в Украину погибли два уроженца села Виноградовка — говорит директор Центра гагаузской культуры Ольга Кулаксыз. — Один из погибших родом из Виноградовки, другой, пограничник, тридцать лет прожил в нашем селе, для нас он стал своим, виноградовцем».
С Ольгой мы беседуем у экспонатов Центра гагаузской культуры, обустроенного в местном Доме культуры — типовом здании советского периода, расположенном на возвышенности: со ступенек виден Болград и тонкая серебряная линия реки Ялпуг, которая несет свои воды из Молдовы.
Подобно реке, судьба Ольги перетекла из одной страны в другую: она родилась в гагаузском селе Дезгинжа в Молдове в семье гагауза и молдаванки. Во время учебы в Кагульском педучилище проходила практику в Вулканештах, там познакомилась с будущим мужем родом из Виноградовки и переехала сюда. На вопрос, кем она себя ощущает, Ольга, не задумываясь, отвечает: «Гагаузкой. И я всегда буду гагаузкой. И все, кто знают меня, спросите любого, скажут, что я — гагаузка». Чуть позже добавляет, что, прожив в гагаузском селе в Украине, некоторые вещи до сих пор делает так, как ее учили на малой родине — в Дезгинже.
Подобно реке, судьба Ольги перетекла из одной страны в другую: она родилась в гагаузском селе Дезгинжа в Молдове в семье гагауза и молдаванки. Во время учебы в Кагульском педучилище проходила практику в Вулканештах, там познакомилась с будущим мужем родом из Виноградовки и переехала сюда. На вопрос, кем она себя ощущает, Ольга, не задумываясь, отвечает: «Гагаузкой. И я всегда буду гагаузкой. И все, кто знают меня, спросите любого, скажут, что я — гагаузка». Чуть позже добавляет, что, прожив в гагаузском селе в Украине, некоторые вещи до сих пор делает так, как ее учили на малой родине — в Дезгинже.
«Традиции и обряды молдавских и украинских гагаузов все же отличаются, но не сильно. Гагаузы Украины некоторые обычаи переняли от местных болгар, в округе ведь больше болгарских поселений. Наш областной центр гагаузской культуры работает уже десять лет, мы не только сохраняем предметы быта, обычаи и традиции гагаузов, но и поддерживаем связи с музеями и научно-культурными учреждениями в Гагаузской автономии», — рассказывает Ольга.
Но отмечает, что после вторжения России в Украину эти контакты сократились. Сама она продолжает ездить на некоторые культурные мероприятия в Гагаузию, однако не все односельчане ее в этом поддерживают из-за пророссийской позиции гагаузов по ту сторону границы.
Но отмечает, что после вторжения России в Украину эти контакты сократились. Сама она продолжает ездить на некоторые культурные мероприятия в Гагаузию, однако не все односельчане ее в этом поддерживают из-за пророссийской позиции гагаузов по ту сторону границы.
“
«Между гагаузами Молдовы и Украины уже нет тех тесных связей, которые были. Но как глубоко это зашло — покажет время. Да, я езжу по работе в Гагаузию. Может, наши виноградовцы не всегда понимают, почему я это делаю. Но культура народа должна быть. Должна жить. Тогда этот народ живет, когда есть культура», — объясняет директор Центра гагаузской культуры.
Мы продолжаем беседу в кабинете Ольги, целую стену которого занимают книжные стеллажи. Тут собрана почти вся литература, изданная на гагаузском языке в Молдове и Украине: переведенные на гагаузский стихотворения Тараса Шевченко, Леси Украинки, изданные в Гагаузии книги по истории и культуре народа, а также многочисленные учебники гагаузского языка. Ольга вспоминает, что в 1992 году, когда украинские власти в Болградском районе предложили преподавать гагаузский язык в школах, у преподавателей не было учебников. На помощь пришли коллеги из Молдовы и передали советские учебники на кириллице. Позже в Украине появились учебники гагаузского с первого по одиннадцатый класс, Ольга — автор учебников гагаузского для начальных классов.
Пока мы перелистываем страницы учебников и разглядываем разные поделки, на одном из стеллажей глаз цепляется за нашивку с надписью Gagauz. По словам Ольги, купить их нигде нельзя: эти нашивки делают в селе и передают воинам-гагаузам, которые сражаются в ВСУ. А нам от Ольги и сотрудниц гагаузского центра остались на память сувенирные кожаные лапти çarık — оберег для странствующих и путешествующих.
Нашивки с надписью Gagauz передал центру в Виноградовке председатель Ассоциации гагаузских обществ Украины Юрий Димчогло. Он общается с гагаузами, воюющими в рядах ВСУ. По его подсчетам, на фронте около 500 гагаузов. Димчогло родился в гагаузском селе Томай в Молдове, в 2022 году занимал пост советника главы Одесской обладминистрации.
Котловина: «В Украине у каждого свой фронт»
Лапти сarık, висящие в кабине, вздрагивали на ухабах, пока мы добирались из Виноградовки в Котловину — гагаузское село на берегу крупнейшего в Украине озера Ялпуг.
В Котловину мы прибыли к вечеру, здесь нас ждала староста села Елена Яманди и весь «актив» села: директор школы Прасковья Долапчи, директор музея Нина Дайнека, директор Дома культуры Галина Булгар и десять самых деятельных котловинских бабушек.
Впервые мы увидели их на фотографии в 2022 году, когда украинский журналист Андрей Анастасов написал в Facebook о жительницах села Котловина, которые вяжут носки солдатам ВСУ.
Автор этой инициативы — директор школы Прасковья. Именно она предложила односельчанкам вязать носки для солдат, которые находятся на передовой.
“
«Зима 2022-2023 годов была тяжелой, я предложила женщинам попробовать вязать шерстяные носки. Честно говоря, думала, что мы свяжем пар двадцать-тридцать, а получилось 123 пары. Вязали все — молодые и пожилые, даже одна бабушка 86 лет. Часть носков отправили в одну бригаду, часть — в другую. Добавили в посылки домашнюю выпечку. Помню, ко мне подошел ребенок и принес деньги из своей копилки: “Я не умею вязать, но вы купите нитки”. Или бабушки, у которых пенсии 2800 гривен, выделили из них по 100 гривен, чтоб мы купили и отправили нашим воинам, что нужно. Я не говорю, что этого нет на фронте, но мы тоже хотим помочь ребятам. Не каждый может взять оружие в руки и пойти на “ноль”, но сейчас в Украине у каждого свой фронт», — говорит Прасковья.
Среди тех, кто пришел с нами пообщаться в Котловинский ДК, небольшая сухонькая женщина. Пока мы разговариваем с ее односельчанами, Дора Афанасьевна Стрижкова осторожно, чтобы не шуршать, достает из полиэтиленового пакета нитки, спицы и принимается за работу. Она была одной из первых, кто откликнулся на предложение вязать носки солдатам, а теперь у Доры Афанасьевны — новое занятие.
“
«Я самоучка, нигде вязать не училась, но вяжу всю жизнь. Сейчас попросили связать адаптивные носки для раненных. Им неудобно натягивать обычные носки, поэтому посередине все оставляем открытым и пришиваем пуговицы. В день я могу пару носков связать, но это если целый день вязать и немного ночью. Везде, где нахожу свободное время, сажусь за спицы. Почему я это делаю? Там такие молодые ребята защищают нас, чтобы мы здесь немножко спокойно жили. Мне как матери жалко их, и надо помочь чем-то: пусть им хотя бы тепло будет», — говорит 76-летняя женщина.
Из Котловины в ВСУ служат около двадцати человек, двое из них числятся пропавшими без вести. Директор Котловинского ДК Галина Булгар рассказывает, что на одном из сельских праздников хотели зачитать список тех, кто служит, но не стали, так как родители некоторых ребят не знают, что их дети на фронте. Женщины сразу начинают спрашивать, о ком речь, но Галина молчит. А ее односельчанка Екатерина вспоминает историю девушки из Котловины Наташи, которая добровольцем пошла служить в медицинские части ВСУ.
«Я тогда ее спросила: “Наташа, зачем ты пошла?”. Она ответила: “Мне казалось, если пойду, все это закончится”», — говорит Екатерина, и мы все молчим.
«Я тогда ее спросила: “Наташа, зачем ты пошла?”. Она ответила: “Мне казалось, если пойду, все это закончится”», — говорит Екатерина, и мы все молчим.
Дмитровка: «Дети дома и в школе свободно говорят на гагаузском»
На второй день нашей поездки к украинским гагаузам отправляемся в более отдаленные от Болграда села — Дмитровку и Александровку. Зато от Молдовы до них — рукой подать. На КПП «Чадыр-Лунга-1 0 - Новые Трояны» непривычно тихо и свободно: пожалуй, мы первые, кто в это утро пересекает здесь молдавско-украинскую границу.
Добраться в Дмитровку, как показал навигатор, можно через болгарское село Новые Трояны, а вот в Александровку нам советуют ехать прямиком вдоль полей — с дорогами в этой местности дела обстоят неважно. Зато за окном машины можно наблюдать такие пейзажи, что кажется, время в этих краях течет иначе, возвращая нас в прошлое юга Бессарабии. Вот пастух бредет с отарой овец по ровной степи, огромный дуб растет посреди убранного пшеничного поля, а холмы укрывает зеленая еще трава.
Добраться в Дмитровку, как показал навигатор, можно через болгарское село Новые Трояны, а вот в Александровку нам советуют ехать прямиком вдоль полей — с дорогами в этой местности дела обстоят неважно. Зато за окном машины можно наблюдать такие пейзажи, что кажется, время в этих краях течет иначе, возвращая нас в прошлое юга Бессарабии. Вот пастух бредет с отарой овец по ровной степи, огромный дуб растет посреди убранного пшеничного поля, а холмы укрывает зеленая еще трава.
Беседуем у сельсовета со старостой Дмитровки Кириллом Константиновичем Грековым. На крыше сельсовета, как и на всех административных зданиях, развевается украинский флаг. Сельский совет располагается в небольшом доме, во дворе его не смолкает циркулярная пила. Дмитровцы готовятся к очередной зиме: третий год Россия бомбит украинскую энергетическую инфраструктуру.
Кирилл Константинович просит ребят выключить ненадолго циркулярку, а сам приглашает нас в свой кабинет — самый маленький кабинет чиновника, который нам приходилось видеть. Компьютер, два стола напротив друг друга, небольшой сейф — и все.
Кирилл Константинович просит ребят выключить ненадолго циркулярку, а сам приглашает нас в свой кабинет — самый маленький кабинет чиновника, который нам приходилось видеть. Компьютер, два стола напротив друг друга, небольшой сейф — и все.
Но Кирилл Константинович на все наши расспросы улыбается: говорит, что ему такого кабинета хватает. Сам он этнический гагауз родом из Дмитровки.
«Мне семьдесят пять лет. Всю жизнь проработал и продолжаю работать учителем изобразительного искусства в школе. В прошлом году меня попросили возглавить село, наш староста оставил работу. Я согласился временно прийти, но это “временно” уже второй год продолжается», — рассказывает он. Спрашиваем, каково это — сменить в таком возрасте род деятельности.
«Ну, знаете, нелегко. С детьми я работал больше сорока лет. Тоже коллектив не очень легкий, скажу вам. Но со взрослыми намного труднее», — признается. Сельский староста уполномочен вручать повестки мобилизованным, прописанным в селе.
«Мне семьдесят пять лет. Всю жизнь проработал и продолжаю работать учителем изобразительного искусства в школе. В прошлом году меня попросили возглавить село, наш староста оставил работу. Я согласился временно прийти, но это “временно” уже второй год продолжается», — рассказывает он. Спрашиваем, каково это — сменить в таком возрасте род деятельности.
«Ну, знаете, нелегко. С детьми я работал больше сорока лет. Тоже коллектив не очень легкий, скажу вам. Но со взрослыми намного труднее», — признается. Сельский староста уполномочен вручать повестки мобилизованным, прописанным в селе.
“
«Кто-то понимает, кто-то не очень. Соседка как-то мне сказала: “Только попробуй принести повестку”. Это неприятные ощущения: представьте себе, парню вручили, он ушел, а через некоторое время с ним что-то случилось, не дай бог», — говорит Кирилл Константинович.
И добавляет, что герой Украины гагауз Николай Палас, которому президент Владимир Зеленский в декабре 2024 года присвоил звание бригадного генерала, родом из Дмитровки
С Кириллом Константиновичем мы проходим по селу: аккуратные домики, крашеные синие ворота, большая просторная школа, названная именем Степана Курогло — уроженца Дмитровки, доктора истории, одного из основателей Отдела гагаузоведения в Академии наук Молдовы и депутата молдавского парламента. Под табличкой с его именем на здании школы о чем-то шепчутся на перемене ученики. Слов не разобрать, но говорят они между собой на гагаузском. Учителя подтверждают: «Дети в Дмитровке и дома, и в школе свободно говорят на родном языке».
Последнюю остановку делаем у сельского ДК, здесь нас потчует чаем семейная пара Анна и Степан Борлак. Оба они учились в Институте искусств Молдовы, а затем — в Комратском университете под руководством его первого ректора Диониса Танасоглу. «Когда на рубеже 1990-х началось брожение в Молдове, он нас быстро отправил по домам, чтобы мы переждали», — рассказывает Степан. И достает виньетку их курса: экс-депутат НСГ Екатерина Жекова, живущий ныне в России один из активистов гагаузского движения Федор Терзи и директор Гагаузского национального театра Михаил Константинов.
Последнюю остановку делаем у сельского ДК, здесь нас потчует чаем семейная пара Анна и Степан Борлак. Оба они учились в Институте искусств Молдовы, а затем — в Комратском университете под руководством его первого ректора Диониса Танасоглу. «Когда на рубеже 1990-х началось брожение в Молдове, он нас быстро отправил по домам, чтобы мы переждали», — рассказывает Степан. И достает виньетку их курса: экс-депутат НСГ Екатерина Жекова, живущий ныне в России один из активистов гагаузского движения Федор Терзи и директор Гагаузского национального театра Михаил Константинов.
Александровка: «Лена, оставь работу, война началась»
По дороге в Александровку мы проезжаем Свято-Рождество-Богородичный женский монастырь. В советский период монастырь оставался действующим, и сотни верующих стекались сюда из гагаузских сел Молдовы и Украины. В период независимости паломники пересекали границу, чтобы попасть в монастырь, и везли с собой переданные другими записочки «О здравии» и «Об упокоении». Монастырь до сих пор действует, подчиняется запрещенной в 2024 году Украинской православной церкви (УПЦ). Местные жители говорят, что к ним «приезжали церковные иерархи, но монастырь пока отстояли [в составе УПЦ]».
За стенами монастыря течет своя жизнь, а в Александровке — своя. Село малочисленное, два года назад издание «Суспільне Одеса» посвятило селу репортаж из серии «Исчезающие села».
За стенами монастыря течет своя жизнь, а в Александровке — своя. Село малочисленное, два года назад издание «Суспільне Одеса» посвятило селу репортаж из серии «Исчезающие села».
Староста Александровки Петр Драганов рассказывает, что сейчас в селе живут около тысячи человек. С началом войны многие александровцы вернулись в село, но потом снова его покинули.
Сам Петр — один из немногих молодых уроженцев села, оставшихся в Александровке. Он выучился и вернулся в село, чтобы помогать матери, которая рано стала вдовой. Потом женился, у него родились двое сыновей. Кроме обязанностей старосты, Петр преподает в местной школе информатику.
«В школе 135 учеников, в детском садике — около 40 детей. Людей в селе мало, в основном женщины. Мужчины уезжают на заработки. Наши сыновья — школьники, поэтому мы с супругой видим себя здесь, в Александровке. У нас был опыт жизни в городе, но корни тянут сюда. Пока так, но в будущее не заглядываем особо, у нас война», — рассказывает староста.
«В школе 135 учеников, в детском садике — около 40 детей. Людей в селе мало, в основном женщины. Мужчины уезжают на заработки. Наши сыновья — школьники, поэтому мы с супругой видим себя здесь, в Александровке. У нас был опыт жизни в городе, но корни тянут сюда. Пока так, но в будущее не заглядываем особо, у нас война», — рассказывает староста.
А директор Дома культуры Александровки Елена Василиогло вспоминает, как война пришла в их село. «Вам как есть сказать? Я рано утром отправляла передачу детям. У меня трое сыновей в Одессе. Как обычно, к девяти часам собиралась на работу. Подходит ко мне соседка и говорит: “Елена, ты что делаешь?”. Отвечаю, что до работы хочу обрезать виноградники. Она говорит: “Ты что, оставь работу, война началась”. Какая война? Я в шоке была, честно говорю. Не может этого быть, не поверила бы никогда. А скоро три года как война. Хуже не бывает», — плачет Елена, и мы плачем вместе с ней.
И хотя в гагаузские села Украины пока не было «прилетов», дроны-камикадзе пролетают над ними регулярно.
“
«Мой дом на возвышенности. Летом проснулась ночью от гула. Думаю: “Комбайн проезжает, что ли?”. А на утро прочитала, что “шахеды” атаковали Ренийский порт, жертвы были. К сожалению, жизнь идет своим чередом. Мы в Доме культуры избегаем петь какие-то веселые песни, не проводим дискотеки — нехорошо радоваться, веселиться. Война как никак», — заключает женщина.
Война: «Я лояльно относилась к России
до 24 февраля»
до 24 февраля»
Вот так уже почти три года живут украинские гагаузы. Многие из них признаются, что не сразу поверили и осознали, что Россия могла вторгнуться на территорию Украины и развязать полномасштабную войну. В то утро, 24 февраля, староста села Дмитровка Кирилл Константинович собирался в рабочую командировку в Болград, о войне узнал от соседей.
А жительница села Котловина Екатерина Зырина проснулась от звонка сестры. «Это было 23 февраля, у нас еще ловили российские каналы по спутниковой тарелке, шел фильм “Офицеры”. Я очень люблю этот фильм, смотрела его допоздна, даже утром новости не включила. А сестра как раз поехала в эти дни в Киев, она мне позвонила утром 24-го и рассказала, как там гремит. Как раз бомбили аэродром в Гостомеле. Это был шок», — вспоминает женщина.
Говорит, что после начала войны ее отношение к России кардинально изменилось.
А жительница села Котловина Екатерина Зырина проснулась от звонка сестры. «Это было 23 февраля, у нас еще ловили российские каналы по спутниковой тарелке, шел фильм “Офицеры”. Я очень люблю этот фильм, смотрела его допоздна, даже утром новости не включила. А сестра как раз поехала в эти дни в Киев, она мне позвонила утром 24-го и рассказала, как там гремит. Как раз бомбили аэродром в Гостомеле. Это был шок», — вспоминает женщина.
Говорит, что после начала войны ее отношение к России кардинально изменилось.
“
«Честно говоря, я очень лояльно относилась к России до 24 февраля, — говорит Екатерина, — но мои взгляды изменились на 180 градусов. Как сказал Макаревич, кто начал, тот и виноват. Сколько судеб сломали. Когда Россия присоединила Крым, честно, я к этому относительно спокойно отнеслась. Но когда буквально перед войной они присоединили т.н. ЛНР и ДНР, меня это задело. Это их отношение, что Украины не должно быть. Это мое государство, почему его не должно быть. Мое мнение, что мы очень ошибались в России. Гагаузов в Молдове это пока не коснулось, но нас всех в Украине коснулось. Слава богу, нам не выпало то, что выпало людям в Мариуполе и в восточных районах. Но Измаил бомбят, Орловку бомбят, Рени бомбят. Все это рядом с нами», — говорит Екатерина.
Но есть среди украинских гагаузов и те, кто говорит, что «не все так однозначно».
«Я считаю, что русский язык запрещать нельзя. И преследовать русскоязычных. А мои друзья в Молдове опасаются, что у вас может повториться наш сценарий. У нас в селе есть те, кто считает Россию агрессором. Я на это не могу однозначно ответить, я слежу за выступлениями разных политологов», — сказал один из наших собеседников.
При этом с кем бы из украинских гагаузов мы ни говорили, все однозначно называли своей родиной Украину.
«Я считаю, что русский язык запрещать нельзя. И преследовать русскоязычных. А мои друзья в Молдове опасаются, что у вас может повториться наш сценарий. У нас в селе есть те, кто считает Россию агрессором. Я на это не могу однозначно ответить, я слежу за выступлениями разных политологов», — сказал один из наших собеседников.
При этом с кем бы из украинских гагаузов мы ни говорили, все однозначно называли своей родиной Украину.
“
«Понимаете, это наша родина, это государство, в котором мы живем. Это место, где родились и выросли мои дети», — сказала директор Центра гагаузской культуры в Виноградовке Ольга Кулаксыз. «Мы не просто гагаузы здесь, мы именно украинские гагаузы», — подчеркнула директор Котловинского музея Нина Дайнека.
Ее поддержала односельчанка Зоя: «Мы действительно украинские гагаузы. Всей душой болеем за свою Украину. Мы не все говорим по-украински, хотя уже думаем очень часто. Мы не находим русское слово, мы находим украинское слово».
Война: «Чтобы им не было больно,
и нам не было больно»
и нам не было больно»
Нашим собеседникам зачастую приходится подбирать слова в разговорах со своими родными из Гагаузии, которые придерживаются пророссийских взглядов. В лучшем случае в разговорах с близкими гагаузы по обе стороны границы пытаются обходить тему войны .
“
«У меня есть родственники в Гагаузии. Но мои родственники, наверное, понимающие. И на тему войны мы разговоры не ведем. У меня сестра живет в России. О чем можно говорить? О какой войне? Она живет в Сургуте. Говорим о жизни, о том, как ее дети, как мои дети, внуки, внучки и так далее. Вот такие житейские разговоры. А войну стараемся не затрагивать, чтобы им не было больно, и нам не было больно», — рассказывает староста Дмитровки Кирилл Константинович.
Не говорит с родственниками о войне и Ольга Кулаксыз. По ее словам, войны никто не хочет, что бы ни говорили гагаузы в Украине и Молдове.
“
«Когда я встречаюсь со своими родственниками, мы говорим о семье. Вмешиваться в чужие мысли я не считаю нужным. Мы живем здесь, ездим на выставки в Болград, продаем наши изделия и передаем деньги на помощь ВСУ. Делаем все, что от нас зависит, чтобы помочь этим ребятам. Как нельзя заставить кого-то молиться, так нельзя заставить изменить свою точку зрения. Допустим, я говорю: “Вы не правы”. Но кто меня услышит?», — задается она вопросом.
А Зоя из села Котловина говорит, что гагаузам сейчас как никогда нужно поддерживать друг друга.
“
«Любимое слово гагаузов birlik, означающее единство. Будьте вместе. Мы надеемся, что и у вас будет все хорошо», — прощается с нами Зоя.
***
В одном из гагаузских населенных пунктов нам показали бомбоубежище при школе, сюда спускаются дети во время воздушной тревоги. Учителя постарались украсить это место, нарисовали на стенах солнце и птиц, дом, деревья и традиционный гагаузский стол на трех ножках sofra. На нарисованном столе брынза, чеснок и виноградная гроздь, а у стены с рисунком стоят деревянные стулья и стульчики для самых маленьких учеников.
Текст: Алина Михалкина
Видео: Дарья Слободчикова, Евгений Гуменюк
Оформление: Татьяна Булгак
Видео: Дарья Слободчикова, Евгений Гуменюк
Оформление: Татьяна Булгак
