В сентябре прошлого года в выборах в сенат Франции впервые приняла участие политик ромского происхождения — 27-летняя уроженка Румынии Анина Чучу. Несколькими годами ранее премьер-министр Румынии Виктор Понта, впечатленный книгой Чучу «От Fața Luncii до Сорбонны», назначил ее своим советником. Корреспондент NM Марина Шупак поговорила с Аниной Чучу о том, как ей удалось выбраться из нищеты и стать одной из самых известных ромских правозащитниц Европы.

«Мне не нравится, когда ромов представляют жертвами»

В своей книге «От Fața Luncii до Сорбонны» (Fața Luncii — ромский квартал в городе Крайова) вы рассказывает, как прошли путь от попрошайничества до учебы в престижном университете. Как вам это удалось?

Я родилась в 1990 году в ромской семье в Крайова. Мы жили на окраине, где обычно расположены ромские кварталы. Условия жизни были очень сложные. У нас не было водопровода, нормальных улиц. В 90-х годах было вообще сложно жить, мои родители лишились работы. На самом деле это случилось из-за расизма — первыми увольняли ромов. Мы остались без средств к существованию, и родители, забрав нас с собой, отправились в Италию.

Отец хотел для нас, своих дочерей, лучшей жизни, но мы оказались на площади в Риме. Родители не могли найти работу. У нас не было возможности ходить в школу. Мы были вынуждены унижаться и просить милостыню. Тогда родители приняли решение переехать во Францию. У них были романтические представления о том, что это страна прав человека, революции, Бальзака.

И как вас приняла Франция?

Во Франции, как оказалось, такой же расизм. Но однажды мы встретили французскую преподавательницу, которая прониклась нашей историей и тем, с какой несправедливостью мы столкнулись. Она очень помогла. Отправилась с нами в мэрию, где помогла оформить прописку и получить место проживания. Благодаря ей меня и сестер записали в школу. Ранее мы тоже обращались с просьбами в мэрию, но нас не хотели принимать. А когда с нами пришла гражданка Франции, отношение резко поменялось. В результаты, получив прописку, мои родители быстро нашли работу. Нам повезло, что мы встретили эту женщину. Но в реальности таких счастливчиков, как мы, очень мало.

Сложно было поступить в Сорбонну? В университетах Молдовы,  ранг которых несравнимо ниже, очень мало ромских студентов.

Невероятный факт даже не в том, что мне удалось окончить Сорбонну, а то, что людей до сих пор удивляет, что ромы могут учиться в университете. Моя история примечательна не Сорбонной, а тем, какое насилие и отчуждение мне пришлось пережить, перед тем как попасть туда. Но мне не нравится, когда ромов представляют жертвами. Если мы хотим перемен, то должны взять ответственность за то, как нас представляют в обществе. Мы не только жертвы, но и хозяева своего будущего. С таким позиционированием мы станем сильнее. Надо бороться.

В чем состоит ваша борьба?

Во Франции я уже почти 20 лет. Я состою в разных правозащитных ассоциациях, с 2012 года активный член национальной ассоциации La voix des roms («Голос ромов». — NM) и организации, которая занимается проблемами посещаемости школ детьми из социально-уязвимых семей. Пару лет назад вместе с друзьями я организовала «Движение 16 мая», которое занимается сохранением памяти ромского Холокоста. 16 мая для нас — историческая дата. В этот день в 1944 году ромские семьи, заключенные в лагере Аушвиц, организовали протест. Ежегодно в этот день мы организуем фестиваль, куда приглашаем выживших в ромском Холокосте. Фестиваль уже стал международным.

Также мы оказываем юридическую помощь ромам, чьи права были нарушены, в особенности тем, кто пострадал от полицейского произвола. Я юрист и скоро стану адвокатом. Мне удается эффективно помогать людям, так как я могу говорить с ними на романи. Кроме прочего, мы проводим исследования о нарушениях прав ромов, показывая таким образом размах проблемы и ее структурный характер.

«Я пошла в политику, чтобы быть голосом тех, кто исключен из общества»

У вас насыщенная общественная деятельность. Зачем вам еще и политика?

Никогда не думала быть политиком, для меня всегда была приоритетной адвокатура. Я полевой активист и уверена, что нужно работать с простыми людьми. Но в какой-то момент нужно стать частью процесса принятия решений, чтобы услышали голос простых людей. Наша реальность политикам неизвестна. На самом высоком политическом уровне во Франции все еще есть расизм и предубеждения. И мне захотелось изменить это.

И что вы сделали?

Ромы населяют Францию около 600 лет, и ни разу ни один ром не баллотировался во французский сенат. Я была первой, кто сделал это в сентябре 2017 года. Но при этом не позиционировала себя как сенатор для ромов. Не это было моей целью. Я пошла в политику, чтобы быть голосом тех, кто исключен из общества. Очень опасно ограничивать себя этно-национальным позиционированием. Главное, чтобы мы были вовлечены в политический процесс и чтобы нас не воспринимали как чужаков.

От какой партии вы баллотировались?

Я шла как независимый кандидат. Чтобы зарегистрироваться как независимый кандидат, нужно предоставить список из восьми членов твоей команды. В моем списке все были полевыми активистами. Конечно, независимым кандидатам сложно победить. Но нам удалось добиться хорошего результата, мы оказались сразу за партией президента. Но главное, что многие голосовали за мою команду, что пресса была взбудоражена нашим появлением, а люди из маргинализированных сообществ гордились нами.

Какая избирательная система дает представителям меньшинств больше шансов войти во власть? Для пропорционального представительства женщин в Молдове и других странах, например, введены квоты.

 Во Франции невозможны квоты для меньшинств. Конституция страны не признает меньшинства. Тут все — французы. Мне кажется, команда кандидата важнее, чем система.

Во время последней предвыборной кампании в Молдове использовали страх общества по отношению к беженцам и стереотипное отношение к женщинам. Вы как политик сталкивались с ненавистью по национальному или гендерному признаку?

Нет, напротив, очень многие люди писали мне, что гордятся мной.

В этом году в Молдове впервые пройдут парламентские выборы по смешанной системе, то есть не только по партийным спискам, но и по одномандатным округам. Как бы вы посоветовали кандидатам из числа меньшинств построить свою кампанию?

Главное — не обращаться лишь к избирателям из своей этнической группы. Это очень опасно. Нужно бороться за лучшие условия жизни для всех.