Родина поневоле
Как живут беженцы в Молдове
Беженцы — это чувствительный вопрос для любого общества. На этой теме нередко спекулируют политики, например, пугая электорат своих оппонентов резким увеличением потока беженцев, как это было в последнюю президентскую кампанию. При этом мало кто знает, сколько людей просят убежища в Молдове, почему они сюда едут, как здесь живут, с какими трудностями сталкиваются и о чем мечтают. NM рассказывает несколько историй беженцев. По их просьбе имена и названия населенных пунктов изменены или вовсе не указаны.
Почему беженцы выбирают Молдову
История Темира Рашидова
Обстановка в доме Темира Рашидова почти такая же, к какой он привык с детства. С той лишь разницей, что последние четыре года Рашидов называет домом не город в Центральной Азии, а молдавское село Магдачешты.
Темир Рашидов — популярный у себя на родине исполнитель народных песен. График его выступлений был расписан на месяцы вперед. Он выступал даже в странах Евросоюза, куда зажиточные представители среднеазиатской диаспоры приглашали его, в основном, на свадьбы.
Темир Рашидов — популярный у себя на родине исполнитель народных песен. График его выступлений был расписан на месяцы вперед. Он выступал даже в странах Евросоюза, куда зажиточные представители среднеазиатской диаспоры приглашали его, в основном, на свадьбы.
«Меня заставляли отказаться от Христа и принять мусульманскую веру. Я очень похудел. Потом в больнице лежал. Страдал за Христа. Но ничего, все слава богу. Многие люди мне говорили, что нужно уезжать», — вспоминает Рашидов.
В Магдачештах Темира Рашидова знают как разнорабочего. Он копает огороды, чинит сантехнику. Рашидов был вынужден покинуть родную страну из-за преследований на религиозной почве. Дело в том, что на его родине большинство — мусульмане, а Рашидов в сознательном возрасте принял христианство и стал активно его проповедовать, в том числе исполнять песни на христианскую тематику. Из-за этого силовики несколько раз его арестовывали и пытали.
«Меня заставляли отказаться от Христа и принять мусульманскую веру. Я очень похудел. Потом в больнице лежал. Страдал за Христа. Но ничего, все слава богу. Многие люди мне говорили, что нужно уезжать», — вспоминает он.
Выбор на Молдову пал случайно. Вместе с женой и четырьмя детьми он сначала жил в России, потом на Украине. Затем перебрались в Молдову. Говорят, здесь дешевле жизнь, да и климат лучше. Год семья Рашидовых жила в Кишиневе: дети ходили в русскоязычную школу, жена занималась бытом, Темир искал работу. Вскоре денежные запасы иссякли. Снимать квартиру в столице стало сложно.
«Везде ходил, работу искал. Я по профессии шофер. Но с языком проблемы. По-русски немного с ошибками говорю, а по-румынски вообще не знаю», — объясняет он.
Любопытный факт. NM пообщался с еще одной супружеской парой беженцев из Центральной Азии, получивших убежище в Молдове. Страну они выбрали из-за ее географической и политической близости к Евросоюзу. На родине супруги занимались бизнесом и хотели продолжить дело в Молдове. Но банк отказался выдать кредит, увидев удостоверение личности с отметкой «беженец». То же самое, по их словам, произошло и в ломбарде.
Рашидов же, не видя перспектив в Кишиневе, переехал в Магдачешты, где занялся временными подработками. Зато старшая дочь нашла работу в селе — в хлебопекарне. Младшие успешно продолжают учебу, но уже в румыноязычной школе. Теперь они переводят для отца службы, которые в местной религиозной общине ведут на румынском.
«Меня заставляли отказаться от Христа и принять мусульманскую веру. Я очень похудел. Потом в больнице лежал. Страдал за Христа. Но ничего, все слава богу. Многие люди мне говорили, что нужно уезжать», — вспоминает он.
Выбор на Молдову пал случайно. Вместе с женой и четырьмя детьми он сначала жил в России, потом на Украине. Затем перебрались в Молдову. Говорят, здесь дешевле жизнь, да и климат лучше. Год семья Рашидовых жила в Кишиневе: дети ходили в русскоязычную школу, жена занималась бытом, Темир искал работу. Вскоре денежные запасы иссякли. Снимать квартиру в столице стало сложно.
«Везде ходил, работу искал. Я по профессии шофер. Но с языком проблемы. По-русски немного с ошибками говорю, а по-румынски вообще не знаю», — объясняет он.
Любопытный факт. NM пообщался с еще одной супружеской парой беженцев из Центральной Азии, получивших убежище в Молдове. Страну они выбрали из-за ее географической и политической близости к Евросоюзу. На родине супруги занимались бизнесом и хотели продолжить дело в Молдове. Но банк отказался выдать кредит, увидев удостоверение личности с отметкой «беженец». То же самое, по их словам, произошло и в ломбарде.
Рашидов же, не видя перспектив в Кишиневе, переехал в Магдачешты, где занялся временными подработками. Зато старшая дочь нашла работу в селе — в хлебопекарне. Младшие успешно продолжают учебу, но уже в румыноязычной школе. Теперь они переводят для отца службы, которые в местной религиозной общине ведут на румынском.
Рашидов вспоминает, что уезжали они с женой в спешке. Из того, что удалось взять с собой — народный музыкальный инструмент тар и несколько народных костюмов, в которых Рашидов когда-то выступал. В Молдове он продолжает писать песни, правда, выступает намного реже. Круг общения существенно сузился. Поэтому каждый выход на сцену — для него большое событие.
«Я вот думал: когда буду петь, как они [молдаване] меня поймут? Я играл, пел песни и смотрел на людей, как они слушают. Некоторые плакали. Я спросил, понимают ли, о чем пою. Они сказали, что поняли мою боль и радость», — вспоминает Рашидов.
«Я вот думал: когда буду петь, как они [молдаване] меня поймут? Я играл, пел песни и смотрел на людей, как они слушают. Некоторые плакали. Я спросил, понимают ли, о чем пою. Они сказали, что поняли мою боль и радость», — вспоминает Рашидов.
Рашидов вспоминает, что уезжали они с женой в спешке. Из того, что удалось взять с собой — народный музыкальный инструмент тар и несколько народных костюмов, в которых Рашидов когда-то выступал. В Молдове он продолжает писать песни, правда, выступает намного реже. Круг общения существенно сузился. Поэтому каждый выход на сцену — для него большое событие.
«Я вот думал: когда буду петь, как они [молдаване] меня поймут? Я играл, пел песни и смотрел на людей, как они слушают. Некоторые плакали. Я спросил, понимают ли, о чем пою. Они сказали, что поняли мою боль и радость», — вспоминает Рашидов.
«Я вот думал: когда буду петь, как они [молдаване] меня поймут? Я играл, пел песни и смотрел на людей, как они слушают. Некоторые плакали. Я спросил, понимают ли, о чем пою. Они сказали, что поняли мою боль и радость», — вспоминает Рашидов.
На вопрос, чего ему в Молдове не хватает больше всего, Рашидов отвечает, не задумываясь: мамы. «Ей уже за 80, она живет одна. Мечтаю хотя бы еще раз в жизни встретиться с ней, поговорить», — признается он. Другая мечта Рашидова — купить в Молдове дом для своей большой семьи.
Обе мечты пока недостижимы. Навестить маму Рашидов не может, так как на родине его могут снова арестовать. Купить в Молдове дом не позволяет скромный семейный бюджет. В ожидании перемен Темир Рашидов вместе с женой подрабатывает, приглядывая за домом и огородом односельчан, уехавших на постоянное место жительство в Канаду.
Обе мечты пока недостижимы. Навестить маму Рашидов не может, так как на родине его могут снова арестовать. Купить в Молдове дом не позволяет скромный семейный бюджет. В ожидании перемен Темир Рашидов вместе с женой подрабатывает, приглядывая за домом и огородом односельчан, уехавших на постоянное место жительство в Канаду.
Как беженцы попадают в Молдову и покидают ее
Анонимные истории о трафике, бегстве и депортации
Беженцы из Центральной Азии для Молдовы редкость, а не тенденция. По словам председателя благотворительного Центра беженцев Джавида Пакнехада, сейчас в Молдове около 450 беженцев и просителей убежища. Почти половина — из Сирии. Среди сирийцев много тех, кто, по утверждению Пакнехада, раньше здесь учился или связан с Молдовой родственными отношениями. Далее по численности следуют беженцы из Украины, Ирака и Афганистана.
Люди, которые, приезжая в Молдову, просят статус беженца, попадают сюда разными путями. Юрист Правового центра адвокатов (неправительственная организация, предоставляет юридическую помощь беженцам и просителям убежища) Олег Палий рассказал, что кто-то пересекает границу официально, кто-то нелегально — с помощью людей, которые занимаются трафиком, или самостоятельно переходя границу.
NM стало известно о нескольких беженцах из стран Африки, которые заплатили посредникам, чтобы их вывезли из зоны военного конфликта в Евросоюз. Но их высадили в Молдове, сказав, что это Евросоюз. Даже анонимно они отказались говорить об опыте жизни в Молдове, сказав, что боятся реакции молдавских властей.
Выехать беженцам из Молдовы тоже бывает непросто. Одна из беженок, которая сначала согласилась дать интервью, но за несколько дней до назначенной встречи выехала из Молдовы с малолетней дочкой и попыталась незаконно пересечь границу Украины и Польши. Так она хотела попасть в Германию, где живет ее сын, тоже беженец (ранее ей отказали в визе для посещения Евросоюза).
Украинские пограничники задержали их и депортировали в Молдову. После этого она отказалась от интервью. Прежде чем она отправилась в рискованное путешествие, с ее банковской карты украли около €900 — все накопления.
Пик подачи заявлений о получении убежища в Молдове был в 2014–2015 годах, когда на востоке Украины и в Сирии шли активные боевые действия, рассказал Олег Палий. За шесть месяцев 2017 года заявлений об убежище было подано не более 30-40, и это, как утверждает адвокат, самая низкая цифра за последние годы.
Очень мало беженцев получают социальные пособия из госбюджета. В 2015 году заявление на получение помощи подали 53 беженца, но деньги получили лишь двое. В 2016 просителей было пять, из них пособия получили двое. Такое пособие можно получать не более полугода. В этом году сумма ежемесячного пособия для беженцев —795 леев.
Заявки о предоставлении убежища рассматривает Бюро по миграции и беженцам. Это госучреждение отвечает за миграционную политику Молдовы. Правозащитники из организации COTAARM (сообщество выходцев из стран Азии и Африки) рекомендовали Бюро перевести сайт на английский, чтобы он был доступен просителям убежища и беженцам, но пока там информация лишь на румынском языке.
Бюро может принять или отклонить заявку просителя убежища. В последнем случае его депортируют из страны. Сколько заявок на предоставление убежища отклоняют и по каким мотивам, неизвестно. Ранее NM рассказывал о деле просителя убежища из Сирии, которого выслали из Молдовы в 2016 году по подозрению в терроризме. Адвокат сирийского гражданина Дмитрий Руссу рассказал NM, что его клиента выслали незаконно, так как не предоставили возможность обжаловать решение о депортации (подробнее об этом деле можно прочитать здесь).
Один из беженцев, уроженец ближневосточной страны, рассказал NM на условиях анонимности, что Молдова без объяснений отказалась предоставить убежище его пожилым родителям. Он не видел их уже больше 10 лет.
Выехать беженцам из Молдовы тоже бывает непросто. Одна из беженок, которая сначала согласилась дать интервью, но за несколько дней до назначенной встречи выехала из Молдовы с малолетней дочкой и попыталась незаконно пересечь границу Украины и Польши. Так она хотела попасть в Германию, где живет ее сын, тоже беженец (ранее ей отказали в визе для посещения Евросоюза).
Украинские пограничники задержали их и депортировали в Молдову. После этого она отказалась от интервью. Прежде чем она отправилась в рискованное путешествие, с ее банковской карты украли около €900 — все накопления.
Пик подачи заявлений о получении убежища в Молдове был в 2014–2015 годах, когда на востоке Украины и в Сирии шли активные боевые действия, рассказал Олег Палий. За шесть месяцев 2017 года заявлений об убежище было подано не более 30-40, и это, как утверждает адвокат, самая низкая цифра за последние годы.
Очень мало беженцев получают социальные пособия из госбюджета. В 2015 году заявление на получение помощи подали 53 беженца, но деньги получили лишь двое. В 2016 просителей было пять, из них пособия получили двое. Такое пособие можно получать не более полугода. В этом году сумма ежемесячного пособия для беженцев —795 леев.
Заявки о предоставлении убежища рассматривает Бюро по миграции и беженцам. Это госучреждение отвечает за миграционную политику Молдовы. Правозащитники из организации COTAARM (сообщество выходцев из стран Азии и Африки) рекомендовали Бюро перевести сайт на английский, чтобы он был доступен просителям убежища и беженцам, но пока там информация лишь на румынском языке.
Бюро может принять или отклонить заявку просителя убежища. В последнем случае его депортируют из страны. Сколько заявок на предоставление убежища отклоняют и по каким мотивам, неизвестно. Ранее NM рассказывал о деле просителя убежища из Сирии, которого выслали из Молдовы в 2016 году по подозрению в терроризме. Адвокат сирийского гражданина Дмитрий Руссу рассказал NM, что его клиента выслали незаконно, так как не предоставили возможность обжаловать решение о депортации (подробнее об этом деле можно прочитать здесь).
Один из беженцев, уроженец ближневосточной страны, рассказал NM на условиях анонимности, что Молдова без объяснений отказалась предоставить убежище его пожилым родителям. Он не видел их уже больше 10 лет.
Как к беженцам относятся в Молдове
Истории дискриминации, одиночества и дружбы
«Нигга», «обезьяна», — по информации правозащитников НПО «Фатима» (занимается защитой прав лиц африканского происхождения, живущих в Молдове), беженцы и просители убежища из Африки часто слышат в свой адрес эти слова на улицах Кишинева.
В отчете правозащитников о ситуации с расовой дискриминацией в Молдове также говорится, что африканские студенты, среди которых есть и беженцы, сталкиваются с расизмом в учебных заведениях и общежитиях.
«Их воспринимают как дикарей, странных людей, которые приехали из менее цивилизованных стран. Молдавские студенты отказываются жить в одной комнате с темнокожими из-за того, что боятся чем-то заразиться», — говорится в отчете.
Еще один пример из отчета правозащитников: «Один из старшеклассников спросил члена нашего НПО, не будут ли его родители злиться, если он приедет домой одетый, как европеец, потому что он видел в Гугле, что все африканцы ходят голыми. Наш активист ответил, что на африканском континенте производят большую часть текстиля, который вы носите».
О подобном отношении NM рассказывали и несколько беженок-мусульманок, которые ходят с покрытой головой. Например, одну из них в кишиневском троллейбусе спросили, не везет ли она в сумке бомбу. Женщины также рассказывали, что прохожие обращают на них чрезмерное внимание и часто намеренно отходят подальше.
Исследование ООН и Совета по равенству показывает, что каждый третий житель Молдовы считает мусульман террористами.
Заместитель муфтия кишиневского исламского центра Саад Ткаченко рассказал, что перед началом службы силовики периодически проводят проверки, так как среди прихожан много беженцев и просителей убежища. Силовики, по его словам, задерживают людей неславянской внешности перед центром и проверяют документы.
«Их воспринимают как дикарей, странных людей, которые приехали из менее цивилизованных стран. Молдавские студенты отказываются жить в одной комнате с темнокожими из-за того, что боятся чем-то заразиться», — говорится в отчете.
Еще один пример из отчета правозащитников: «Один из старшеклассников спросил члена нашего НПО, не будут ли его родители злиться, если он приедет домой одетый, как европеец, потому что он видел в Гугле, что все африканцы ходят голыми. Наш активист ответил, что на африканском континенте производят большую часть текстиля, который вы носите».
О подобном отношении NM рассказывали и несколько беженок-мусульманок, которые ходят с покрытой головой. Например, одну из них в кишиневском троллейбусе спросили, не везет ли она в сумке бомбу. Женщины также рассказывали, что прохожие обращают на них чрезмерное внимание и часто намеренно отходят подальше.
Исследование ООН и Совета по равенству показывает, что каждый третий житель Молдовы считает мусульман террористами.
Заместитель муфтия кишиневского исламского центра Саад Ткаченко рассказал, что перед началом службы силовики периодически проводят проверки, так как среди прихожан много беженцев и просителей убежища. Силовики, по его словам, задерживают людей неславянской внешности перед центром и проверяют документы.
Благотворительный центр беженцев и НПО «Фатима» ежегодно проводят в Молдове чемпионаты по футболу под лозунгом «Футбол против расизма». Их цель — с помощью спорта помочь бороться с предрассудками в отношении беженцев. Обычно здесь играют смешанные команды: беженцы и граждане Молдовы.
В этом году чемпионат проходил в лицее «Галата». Он находится недалеко от Центра временного размещения беженцев; в лицее учатся около 10 детей-беженцев. Одним из самых опытных участников соревнований был пенсионер со статусом беженца, выходец из Средней Азии Зафар Каримов.
«В Молдове я с июля 2013 года. Здесь [в Молдове] я ничем не занимаюсь, потому что уже пенсионного возраста. Если там [на родине] нормализуется, то в любой момент я могу уехать. Пенсию здесь не могу получать, пока помогают семья, дети», — рассказывает он.
«Дискриминации не было, иногда было непонимание из-за языка. Например, покупал на рынке мед, девушка-продавщица не знала русского, а я не знал молдавский» — делится Каримов.
Из родной страны он был вынужден уехать из-за политических преследований. Несколько раз его вызывали спецслужбы и угрожали расправой. А Молдова — демократичная страна, уверен он.
В этом году чемпионат проходил в лицее «Галата». Он находится недалеко от Центра временного размещения беженцев; в лицее учатся около 10 детей-беженцев. Одним из самых опытных участников соревнований был пенсионер со статусом беженца, выходец из Средней Азии Зафар Каримов.
«В Молдове я с июля 2013 года. Здесь [в Молдове] я ничем не занимаюсь, потому что уже пенсионного возраста. Если там [на родине] нормализуется, то в любой момент я могу уехать. Пенсию здесь не могу получать, пока помогают семья, дети», — рассказывает он.
«Дискриминации не было, иногда было непонимание из-за языка. Например, покупал на рынке мед, девушка-продавщица не знала русского, а я не знал молдавский» — делится Каримов.
Из родной страны он был вынужден уехать из-за политических преследований. Несколько раз его вызывали спецслужбы и угрожали расправой. А Молдова — демократичная страна, уверен он.
Каримов живет в Центре временного размещения беженцев. В Кишиневе живет его сослуживец, вместе они служили в Германии и поддерживают связь. Еще есть футбол в выходные с местной ребятней. И все же Каримов живет тем, что происходит на родине: ежедневно читает новости, смотрит репортажи. На родине у него остались жена, дети и внуки. Старший в следующем году поступает в медуниверситет.
Какое будущее у беженцев в Молдове
Истории о получении высшего образования и гражданства
Уроженец Афганистана Мохаммед Рафи — беженец со стажем. Он получил статус беженца в Молдове 20 лет назад. «Почему выбрал Молдову? Один афганец, мой знакомый, тут учился. Он мне рассказывал, что здесь тихо, и никто никого не беспокоит. Конечно, была бы возможность, поехал в Европу, но возможности такой не было», — вспоминает он.
Все эти годы он мечтал получить молдавское гражданство, чтобы можно было выезжать за пределы Молдовы и видеться с родственниками. Подать прошение о молдавском гражданстве можно спустя восемь лет с момента подачи заявления о получении статуса беженца. Восемь лет — это, по словам Олега Палий, максимально возможный срок, установленный Европейской конвенцией о гражданстве.
Рафи в гражданстве отказывали. Причина — отсутствие законного дохода. Мохаммед работал в Кишиневе на рынке. В Кабуле он трудился в министерстве финансов.
Олег Палий рассказывает, что в его практике был случай, когда отказ предоставить гражданство мотивировали недостаточным знанием госязыка. «Впоследствии судебные заседания, на которых рассматривали его исковое заявление об обжаловании этого решения, проходили на государственном языке, и мой клиент прекрасно владел ситуацией, говорил в суде, конечно, с какими-то ошибками, которые делает каждый, кто говорит не на родном языке. Уровень владения языком — это субъективное дело. По закону этот уровень определяет минпросвещения, при этом министерство подтвердило, что он владеет языком. Но президентская комиссия решила, что недостаточно», — вспоминает адвокат.
По его словам, условия получения молдавского гражданства очень расплывчатые. «В законе написано, что если человек представляет угрозу общественному порядку и общественной морали, это мотив для отказа. Но как оценить угрозу морали, и не является ли этот пункт коррупционным риском для тех чиновников, которые будут это оценивать? Нет какой-то шкалы, нет критериев. Но есть формулировка в законе», — отмечает Палий.
С женой молдаванкой у Мохаммеда родились две дочки, теперь он уже дедушка. До ноября 2017 года Мохаммед Рафи был единственным членом своей большой молдавско-афганской семьи, у которого нет гражданства. В ноябре пришло извещение о том, что ему дадут гражданство.
Все эти годы он мечтал получить молдавское гражданство, чтобы можно было выезжать за пределы Молдовы и видеться с родственниками. Подать прошение о молдавском гражданстве можно спустя восемь лет с момента подачи заявления о получении статуса беженца. Восемь лет — это, по словам Олега Палий, максимально возможный срок, установленный Европейской конвенцией о гражданстве.
Рафи в гражданстве отказывали. Причина — отсутствие законного дохода. Мохаммед работал в Кишиневе на рынке. В Кабуле он трудился в министерстве финансов.
Олег Палий рассказывает, что в его практике был случай, когда отказ предоставить гражданство мотивировали недостаточным знанием госязыка. «Впоследствии судебные заседания, на которых рассматривали его исковое заявление об обжаловании этого решения, проходили на государственном языке, и мой клиент прекрасно владел ситуацией, говорил в суде, конечно, с какими-то ошибками, которые делает каждый, кто говорит не на родном языке. Уровень владения языком — это субъективное дело. По закону этот уровень определяет минпросвещения, при этом министерство подтвердило, что он владеет языком. Но президентская комиссия решила, что недостаточно», — вспоминает адвокат.
По его словам, условия получения молдавского гражданства очень расплывчатые. «В законе написано, что если человек представляет угрозу общественному порядку и общественной морали, это мотив для отказа. Но как оценить угрозу морали, и не является ли этот пункт коррупционным риском для тех чиновников, которые будут это оценивать? Нет какой-то шкалы, нет критериев. Но есть формулировка в законе», — отмечает Палий.
С женой молдаванкой у Мохаммеда родились две дочки, теперь он уже дедушка. До ноября 2017 года Мохаммед Рафи был единственным членом своей большой молдавско-афганской семьи, у которого нет гражданства. В ноябре пришло извещение о том, что ему дадут гражданство.
Но Рафи и без гражданства сроднился с Молдовой. С ней его связывает много воспоминаний. «Поехал я однажды в Чимишлию, должен был продать фуру с сэконд-хэндом. Двое окликнули меня и начали что-то по-ромски говорить. Я ничего не понял, а они обиделись, почему не отвечаю. Не поверили сначала, что я не ром», — смеется он.
Благодаря поправкам в молдавское законодательство с 2016 года беженцы могут учиться в вузах Молдовы на таких же условиях, как и граждане Молдовы. Ранее они могли учиться только как иностранцы — по контракту. Палий рассказывает, что «последняя версия закона 2016 года предоставляет беженцам практически те же самые права, как и гражданам РМ, кроме политических — голосовать и быть избранными». По его словам, беженцы теперь могут получать в Молдове и пенсию.
Среди тех, кто уже воспользовался правом получать образование на общих началах — Мулин Саламан, беженка с Ближнего Востока. Сейчас в университете Иона Крянгэ она получает третье высшее образование и мечтает работать в Молдове архитектором. Учится на румынском языке. Первые два диплома Мулин получила по специальностям инженер и математик.
В военном конфликте она потеряла шестерых двоюродных братьев и дядю. Ее брата похитили и отпустили, получив выкуп. Она не видела родителей 15 лет. «Поэтому мы ищем мира и спокойствия. В Молдове мы это нашли и не видим смысла уезжать», — объяснила Саламан свой выбор остаться в Молдове.
В военном конфликте она потеряла шестерых двоюродных братьев и дядю. Ее брата похитили и отпустили, получив выкуп. Она не видела родителей 15 лет. «Поэтому мы ищем мира и спокойствия. В Молдове мы это нашли и не видим смысла уезжать», — объяснила Саламан свой выбор остаться в Молдове.
Этот материал написан на основании информации, собранной во время съемок документального фильма о беженцах в Молдове. Над фильмом работали журналисты Екатерина Каминская, Андрей Гилан и корреспондент NM Марина Шупак.
Будь с нами
Digital Magic by NewsMaker IT Team