На заседании по делу о драке со смертельным исходом с участием бойцов К1 судья Ольга Беженарь запретила корреспонденту NM пользоваться ноутбуком и блокнотом для записи показаний свидетеля. Судья объяснила это тем, что журналисты могут исказить показания. NM вместе с экспертами разбирался, правомерен ли был запрет судьи, учитывая, что процесс по делу проходит в открытом режиме.

В столичном суде Буюкан 8 февраля состоялось очередное заседание по делу о драке со смертельным исходом в одном из ночных клубов Кишинева. Обвиняемыми по делу проходят бойцы К1 Аурел Игнат и Михай Пыргару. Суд заслушал показания свидетеля — знакомого обвиняемых, работавшего в ночном клубе, возле которого произошла драка. Свидетель заявил, что обвиняемые ни в чем не виноваты. При этом ранее его показания говорили об обратном.

Несмотря на то, что судебный процесс по этому делу проходит в открытом режиме, судья Беженарь дважды обсуждала с адвокатами обвиняемых и прокурором возможность присутствия прессы. На заседании был только один представитель прессы — корреспондент NM. После переговоров с адвокатами судья запретила корреспонденту NM пользоваться ноутбуком, а затем, увидев, что корреспондент пользуется блокнотом, запретила записывать показания свидетеля «слово в слово».  Судья Беженарь объяснила это тем, что журналисты могут исказить сказанное и «перевернуть события».

А адвокаты подсудимых сказали NM, чтобы перед публикацией материала показали им, что в нем будет написано о показаниях свидетеля.

Эксперты, с которыми поговорил NM, считают, что действия судьи были неправомерными. По словам представителя ассоциации Freedom House Татьяны Пую, «раз процесс открытый, то это дело журналиста, записывать или не записывать все, что на нем происходит». Эксперт отметила, что впервые слышит о подобном, и считает действия судьи «открытым запугиванием». «Журналист пришел на заседание суда не для того, чтобы просто посмотреть на судью. Журналист не только имеет право, но и обязан информировать общественность о том, что представляет публичный интерес. Записи журналисту нужны для того, чтобы написать материал. Суд должен это понимать», — подчеркнула Татьяна Пую.

В Центре независимой журналистики (ЦЖР) NM сказали, что нет никакого закона, который бы запрещал публиковать показания свидетелей. В то же время в Центре предположили, что «у судьи могли быть основания запретить вести запись, чтобы не нарушить тайну следствия». В ЦЖР также сказали, что требования адвокатов были тоже неправомерными.

Директор Ассоциации независимой прессы Петру Маковей назвал ситуацию «маразматической». С каких пор, удивился Маковей, судья может указывать журналисту, что писать, а что не писать. «По закону судья может запретить регистрацию, может запретить использовать какие-то технические средства и даже ноутбук. Но указывать журналисту — это пишите, а это не пишите она не имеет права. Я не знаю такого закона. На этот случай должен обратить внимание Высший совет магистратуры», — сказал Маковей.

Он также отметил, что впервые слышит о подобной ситуации. «То, что судья может запретить присутствовать на заседании — это одно дело, но то, что она запрещает писать слово в слово — совсем другое. Журналист и должен писать слово в слово, чтобы объективно передавать происходящее, не придумывать, а цитировать», — подытожил эксперт.