Сказать председателю суда «вы не мой начальник», когда он хочет повлиять на твои решения, и потребовать отставки Высшего совета магистратуры, сможет не каждый судья. Система построена так, что судьи обычно «молчат» обо всем, что с ними происходит. Виктория Сандуца с этим не согласна. В интервью NM судья рассказала, как давят на судей, что бывает с теми, кто сопротивляется, и почему кадровая чистка не решит проблемы юстиции.
«Вы — не мой начальник»
Вы пять лет работали адвокатом, а в 2017 году стали судьей. Почему решили сменить работу?
Я не нашла себя в профессии адвоката: она находится на стыке юриспруденции и бизнеса. Адвокат всегда должен действовать в интересах клиента и доказать, что его клиент прав, даже если это не так. Когда я была адвокатом, иногда нужно было искажать правду в пользу клиента, или часть нее скрывать. Мои клиенты часто говорили: «Вы больше похожи на судью, чем на адвоката, потому что всегда хотите все сделать по справедливости, а мне не выгодно так вести себя в суде». Я внутренне не соглашалась с такой работой. Через пять лет работы адвокатом поступила в Национальный институт юстиции. И в 30 лет стала судьей, проработав ровно два года.
На ваши решения за это время как-то пытались повлиять?
В первые три месяца работы начались «проверки» со стороны коллег и председателя суда. Они спрашивали издалека: «Знаете, у вас есть такое дело в производстве…» Это было по разным делам, но я сразу сказала: «Остановитесь. Я никогда не буду никого слушать. У меня нет никакого начальства. Вы — не мой начальник, чтобы влиять на мои решения». Вмешиваться в дела, которые рассматривает судья, незаконно и неправильно. Я сразу сказала председателю суда, чтобы впредь это не повторялось, и он понял.
И не только он, но и мои коллеги. Я даже некоторым сказала: «Вы либо принимаете меня и мою позицию, либо можете больше не входить в этот кабинет, и мы можем больше не разговаривать». На этом попытки повлиять на мои решения закончились.
Они так просто приняли ваш отказ?
Это было невыгодно другим. Ведь так было принято: все должны выполнять какие-то указы сверху. И тут появляется судья, который не согласился. Его надо либо наказать, чтобы он поступал, как все, либо он должен уйти с поста.
Кроме того, меня как молодую судью назначили на пять лет. И всем молодым судьям этим сроком грозят: «Делай, что хочешь, но через пять лет ты перестанешь быть судьей, потому что никто тебя не назначит на пожизненный срок, если у тебя нет хороших отношений с теми, кто все решает в этой системе».
Для меня это было совсем не важно. Меня волновало, чтобы моя совесть была чиста. За два года работы я приняла около 800 решений и могу с уверенностью сказать: моя совесть чиста.
Председатель суда напоминал вам об этих пяти годах?
Об этом все знают. Многие коллеги рассказывали то же самое. Кроме того, если были плохие отношения с председателем суда, у некоторых начинались административные проблемы. Все, что нужно судье для работы, — канцелярские принадлежности, сканер, принтер, секретарь и ассистент — одним судьям выделяют, а другим — нет. У меня тоже четыре месяца не было секретаря.
У некоторых кабинеты были в очень плохом состоянии или компьютеры, которые постоянно отключались. Вроде мелочи, но, если взять все в совокупности, это очень мешает работе.
Почему так важно, чтобы у судьи был и секретарь, и ассистент?
Потому что у судьи сотни дел на рассмотрении и определенные сроки, в которые он должен уложиться. Когда принимаешь дело, сразу надо писать постановление. Иногда по три постановления на каждое дело, а эти постановления должны быть мотивированными. Получается, каждый день мы получаем по 20 новых дел — это около 50-60 страниц документов.
Кроме того, что судья проводит по десять заседаний в день, он должен изучить каждое из десяти дел. К тому же судья принимает решения. На заседании судья только оглашает, удовлетворяется или отклоняется ходатайство. Потом он идет в кабинет и пишет мотивировку решения, а это творческий процесс: судья должен объяснить, чтобы всем было понятно, почему он принял такое решение, что это было за дело.
Обычно секретарь ведет протоколы заседаний, а ассистент помогает писать постановления. Если у судьи нет ассистента, секретарь должен оставаться после работы и отправлять повестки (иногда по тысяче в неделю) и приводить материалы дел в порядок. И наоборот, когда у судьи нет секретаря, ассистент ведет протоколы заседаний, а судья сам пишет сотни постановлений, оставаясь на работе после заседаний.
«Судья — не мешок с картошкой»
Как получилось, что вы написали заявление о временном отстранении от должности судьи?
Я сделала это в знак протеста, потому что иначе было невозможно прояснить некоторые детали. 26 марта 2019 меня перевели из суда сектора Центр в суд Чекан. При этом, хотя я специализировалась на гражданских делах, меня назначили судьей уголовного преследования. По регламенту судью могут назначить на эту должность, если у него есть трехлетний опыт работы, а я проработала только два года. Высший совет магистратуры (ВСМ) вынес решение о моем переводе без моего согласия. Я вообще узнала об том из новостей по телевизору.
При этом у меня на рассмотрении было 580 гражданских дел. Только в день, когда меня перевели, у меня было 12 запланированных заседаний.
Председатель суда Раду Цуркан распорядился перевести меня и еще двух судей, но даже не спросил, хотим ли мы этого, и никак не мотивировал решение. Когда мы увиделись, он сказал: «Ты можешь выбрать — или идти туда, куда тебя направили, хотя я хорошо знаю, что ты этого не хочешь, или уйти в отставку. Иди домой, возьми белый лист бумаги, положи его перед собой и хорошо подумай, что ты хочешь делать».
Вообще то, что судью переводят без его согласия, — это тяжелое злоупотребление. Судья ведь не мешок с картошкой, который можно переносить, куда тебе вздумается.
Но в январе 2019 без обсуждений и заключения ВСМ парламент изменил закон «О судоустройстве». Изменения позволяют председателю суда на свое усмотрение сделать любого судью судьей уголовного преследования. Так депутаты расширили полномочия председателей, дав им «статус начальников». Судья же должен быть независимым. Нет субординации судей. В любой стране ни у одного судьи нет «шефа», он подчиняется только закону.
Вы можете вернуться на должность судьи?
Я в любой момент могу вернуться на работу, но не хочу возвращаться, пока ситуация не прояснится. Сейчас дело о моем переводе рассматривает Апелляционная палата.
«Общество, которое решает вопросы»
В чем, по-вашему, проблемы судебной системы? Давление политиков, прокуроров, взятки?
Это комплексная проблема. Мы живем в обществе, которое привыкло «решать» вопросы. Люди привыкли обо всем договариваться. И не только с судьей или прокурором, а со всеми: с учителями, врачами, полицейскими. Это менталитет «коррупции и превышения должностных полномочий». И когда не получается решить по-дружески, они переходят к иерархическому давлению — обращаются не к судье, а к тому, кто может на него надавить.
А когда закон располагает к давлению, это сделать проще. У председателя суда есть возможности надавить. ВСМ должен с этим разобраться, а он молчит. ВСМ никогда не обеспечивал безопасность судей. Напротив, — судей, которые посмели хоть раз обратиться в этот совет и пожаловаться на давление или попытки вмешаться в их работу, наказывали. А тех, на кого они жаловались, никогда не наказывали. Систему построили так, что судья всегда остается уязвимым.
На всех семинарах я говорила, что нужно создать ассоциацию молодых судей, которая будет поддерживать судей, если ВСМ этого не делает. Еще предлагала отменить 307 статью Уголовного кодекса, по которой судью могут привлечь к уголовной ответственности, если его решение аннулировала высшая судебная инстанция. Ни в одной стране ЕС нет такой статьи. Чтобы проверить, были ли какие-то неучтенные обстоятельства в приговоре или ошибка, есть вышестоящие инстанции. А уголовная ответственность должна быть за взятки или злоупотребление влиянием. В итоге разрешение открыть уголовное дело дает тот же Высший совет магистратуры. Это один из тех инструментов, которыми ВСМ может давить на нелояльных судей.
Все спрашивают, почему судьи боятся? Вот почему! Если статью отменят, это в первую очередь будет гарантией независимости судьи. Чтобы никто не мог прийти и сказать: «Ты должен принять такое решение, а то завтра на тебя заведут уголовное дело — найдут какое-то твое решение, которое аннулировали».
Судьи, которые принимают решения под давлением, жертвы или соучастники преступления?
Они соучастники, потому что каждый решает для себя, согласен ли он нарушить закон. Если он заключил сделку со своей совестью и принял незаконное решение, с того момента причины, по которым судья совершил преступление, влияют только на наказание, которое ему должны вынести. В любом случае, если судья вынес незаконное решение, пусть и под чужим влиянием, его нужно привлечь к уголовной ответственности.
Есть много судей, которые ушли из системы. Включая хороших судей. Это результат действий и бездействий ВСМ. За его многими дисциплинарными санкциями стоит отказ судей выполнять определенные указы и выносить незаконные решения.
А кто влияет на ВСМ?
Не знаю, кто влияет на ВСМ, но депутаты недавно приняли декларацию о том, что наше государство захвачено Владимиром Плахотнюком. Исходя из этой декларации, получается, что он захватил все госструктуры.
Недавно экс-председатель ВСМ Виктор Мику признал, что у него были письма от бывшего тогда премьер-министром Павла Филипа, который просил, чтобы совет магистратуры повлиял в некоторых делах. И как, вы думаете, это делали? Конечно, председатель ВСМ не приходил в суд. Н ет, он звонил председателям суда и говорил: «Вот есть судья, у него такое-то дело, нужно ему подсказать, какое решения принять». А если есть такой судья, как я, что председатель суда мог ответить ВСМ? И получилось, что в такой судебной системе такой судья не нужен. А мне тоже не нужна такая судебная система. Ведь эта система не принадлежит им, она принадлежит государству.
Почему молчат судьи
Вы поэтому потребовали отставки ВСМ в полном составе?
Да. Так получилось, что 30 судей подписали декларацию об обеспечении независимости, но предложение об отставке ВСМ исходит только от меня. Коллеги мне говорят, что поддерживают, но публично не будут выходить. Никто не верит в изменения, потому что те, кто поднимается против системы, которую строили годами, похожи на людей, которые в одиночку пытаются остановить мчащийся поезд. Это самоубийство.
Вообще судьи не очень говорят о проблемах в системе. Это во всех странах мира происходит, не только у нас. Потому что по этическим нормам судья должен быть очень сдержанным и не высказывать мысли, которые очерняют образ юстиции. По этим соображениям многие молчат. Они видят, что происходит, но молчат, потому что думают, что их никто не поддержит.
Если судьи видели, что ВСМ не защитил их коллег, они думают: «Меня тоже никто не защитит». Получается, ты борешься один, или уходишь. Очень многие судьи ушли в тишине.
Когда власть сменилась, ВСМ же стал по-другому себя вести.
А вы верите в то, что человек за ночь изменился? Человек столько злоупотреблений делал. Всем понятно, что ничего не изменилось. Они приняли запоздалое решение по жалобе судьи Михая Моргулеца (отправили в отставку председателя судебной палаты (ВСП) Иона Друцэ, главу судебной инспекции Николая Климу и члена коллегии по оценке деятельности судей Олега Стерниоалэ — NM) и что случилось потом? Ничего не случилось! Господин Друцэ вернулся в ВСМ, и они все вместе назначили судей КС. Я этому совету больше не доверяю.
Недавно я участвовала в форуме юстиции. Думала, наконец-то представители власти поняли, что нужно сотрудничать. А что случилось на этом форуме? Когда я вышла к микрофону, они останавливали меня через каждые две минуты. Даже не хотели слушать. Получалось, мы должны были сесть, сфотографироваться и все. Свои доводы и предложения я отправила министру юстиции. Она даже коротким сообщением мне не ответила. Можно было хоть написать: «Мы эти предложения изучим и свяжемся с вами».
Как вы думаете, что нужно сделать, чтобы изменить эту систему? Жесткая чистка кадров?
Давайте остановимся на чистке кадров. Какая у нас гарантия, как у граждан этой страны, что после того, как мы выгоним всех, не придут другие, такие же, как эти? Никакой гарантии нет. Нужно каждый случай рассматривать в отдельности. Нужно очень серьезно понимать эту судебную систему. Нужно, чтобы все три ветви власти сотрудничали. И когда все эти три власти изменятся, тогда изменения начнутся и в судебной системе. А если две изменились, а одна осталась, тогда она сможет тянуть за собой все остальные. Со дня провозглашения независимости и по сегодняшний день в судебной системе ничего не изменилось.
Важно, кого назначают судьей. Им может стать только человек, который руководствуется принципами независимости, неподкупности, справедливости. И, конечно, важен профессионализм. У нас есть много профессионалов, но у них нет этих принципов. Поэтому нужно изменить критерии отбора судей.
