Из воспоминаний Ольги Узун, 94-летней жительницы Авдармы Был январь 1947 года. По улицам села ежедневно везли на кладбище окаменевшие на морозе тела. Некоторых «теряли» по дороге, но не было сил загрузить их обратно на сани, и они лежали в снегу до весны. На кладбище был овраг, в который сбрасывали всех умерших. Присыпали землей и снегом, но собаки, до которых еще не добрались голодающие, грызли замерзшие трупы. Есть хотелось всем. Церковь была закрыта, священника в селе не было. Людей хоронили без молитвы: ни прощального слова, ни поминальной свечи, не по-христиански. Весной, возвращаясь с поля, я проходила мимо кладбища и увидела тело мужчины, которое разъедали черви. Душа разрывалась от боли. Проходившие мимо узнали его по темным усам и сказали: «Так ему и надо! Из-за него столько людей умерло, он с активистами отбирал у голодающих последнее зерно». Отобранное у людей зерно просто гнило в вагонах на станции Кульма. Мои братья в поисках хоть каких-то упавших зерен прошагали пешком до той станции и видели, как горела собранная в кучи пшеница. Рассказывая об этом, они плакали. Тех, кто украл оттуда хоть горсть, судили. |