Лидер протеста, организованного гражданской платформой «Достоинство и правда» (DA), Андрей Нэстасе дал большое интервью изданию «Медуза», в котором рассказал, почему люди вышли на улицу, планирует ли идти в политику, а также о том, что думает о других оппозиционерах. NM публикует самые важные выдержки из интервью.
Мусорный ящик наполнялся по чуть-чуть, но теперь он уже полный, дальше некуда. Все люди здесь говорят, что их обворовали. Плюс, конечно, нищета. Кроме того, растет доверие к нашей платформе. Когда все начиналось, 25 января этого года, тут протестовали 100 человек. Я стоял и думал: «Украли миллиард, идут рейдерские атаки, отмыли 20 млрд российских денег через молдавскую юстицию — и только 100 человек». Тогда я подумал организовать что-то и достучался до умных, хороших и порядочных людей — [политологов] Игоря Боцана, Оазу Нантоя, [бывшего судьи ЕСПЧ] Станислава Павловского. Начал я со своего брата [журналиста] Василе, конечно. Мы собрались и сказали, что мы не можем больше терпеть. То одна партия [коалиции] у власти, то другая, и все воруют. Мы создали гражданскую платформу «Достоинство и правда».
Мы хотим мирно закончить с этим беспределом. 6 сентября на площади было 100 тыс. человек. Если бы мы с трибуны сказали: «Окружаем это правительство и заходим туда», то люди стопроцентно бы зашли. Но мы хотим действовать другими методами — демократическими, цивилизованными. Досрочные выборы — это не цель, это средство.
Если честно-честно говорить, то какие переговоры мы можем вести, если у нас есть требования нашего Великого национального собрания? Там написано ясно: отставка. Мы должны встретиться и сказать им: «Вот наша резолюция, и вы должны ее исполнить».
Не хотят уходить — тогда будет им майдан. Я боюсь, что в один прекрасный день невозможно будет контролировать народ. Вы скажете, что в этом случае может быть кровопролитие. Нет, его не будет! Полицейские не допустят. Мы еще раз пригласим на площадь людей. Если они скажут «Нет», мы можем и другие меры принять. Почему у других получилось, а у нас не получится? (Нэстасе протягивает руку к одному из растущих на площади деревьев и отрывает листок). Вот лист акации. Почему у нас не может быть революции акаций? Чисто, мирно, по-человечески. Но это не наша цель. Наша цель — это досрочные выборы. И мы надеемся, что [западные] партнеры Молдовы поймут, что они должны помочь нам, чтобы власти ушли. Дипломатическими путями можно это все решить.
У нас власти сказали, что второго этапа расследования Kroll про кражу миллиарда не будет. Народ смотрит на это и думает, что тогда и деньги обратно не вернутся. Власти сами провоцируют [недовольство]. Но я вам говорю еще раз, что никто не намерен делать майдан, как в Украине.
Вдолгую мы играть не будем, потому что [бизнесмен] Плахотнюк — это наш Янукович, и вдолгую он выигрывает всегда. В воскресенье, 6 сентября, нас было 100 тыс. человек, в это воскресенье будет 200 тыс., а потом 300 тыс. Знаете, что такое 300 тыс.? У нас есть несколько вариантов [дальнейших действий], но все они — мирные. Я не буду сейчас все карты раскрывать. Но мы их качеством наших людей побеждать будем.
Мы в платформе чувствуем, что у нас другого будущего, кроме европейского, нет, но это не означает, что мы можем на Россию плюнуть, у нас с ней исторические связи.
Я понимаю, что кто-то подумает, что я наивный человек. Но сейчас мы должны консолидироваться, чтобы доказать всем, что мы другие. Да, я румын по крови, понимаете? Но это неважно, ведь я живу тут, Молдова — мое государство. Пройдет время, и если этот народ на референдуме скажет, что он хочет присоединиться к Румынии, то что я должен буду сделать? Это будет решение народа.
Мне жаль Петренко (Григорий Петренко был арестован на 30 суток по обвинению в организации беспорядков у Генпрокуратуры), если честно. Я уверен, что это была не провокация, просто человек так чувствует. Но если ты политик, ты не можешь быть таким глупым. У него [Игоря Додона] тоже не получится ничего, потому что люди уже начинают думать по-другому. У нас первый принцип, что люди приходят на площадь без партийных флагов. Флаг Республики Молдова — это хорошо, правильно. Флаг Евросоюза — это тоже хорошо, потому мы уже подписали с ним ассоциацию.
Платформа останется гражданским движением. Я лично себя бы лучше чувствовал, если бы остался тут. Потому что тогда я буду выше любого, кто придет [к власти]. Если я когда-нибудь пойду в политику, то только по нужде. Если не будет тех, кто будет лучше меня, тогда, может быть, я пойду. Хотя я и не собираюсь. У нас в лагере много качественных людей, но проблема в лидерах. Те, кто может быть лидером, не хотят светиться — боятся. Например, за свой бизнес.
До лидера оппозиции мне еще далеко, это же политическое [понятие]. Я считаю, что я не основной, а просто чуть-чуть больше горю. Другие горят по-другому, но я выбрал эту участь. Я не хочу остаться в истории, меня это не интересует. Но мне всего лишь нужно, чтобы у нас получилось. Получится — я обязательно останусь в истории. Но для меня это не цель.
Я не намерен стоять в сторонке. Я верю, что дороги могут быть другими. Я посчитал, что на украденный миллиард можно было сделать все дороги Молдовы. Вы скажете, что я наивный…
Помимо того, что я прекрасный человек, я еще и не тупой. Я знаю, что вокруг много желающих [возглавить протест]. Если они докажут, что они — как я, то я их пущу. А если нет, то нет. Как по-другому?
Я начал свою карьеру прокурором и не взял ни одного лея взяток. А в Молдове это нелегко, как и везде на постсоветском пространстве. После этого я был замдиректора Air Moldova. У меня была служебная машина, но до 2011 года я жил в студенческом общежитии. А когда у меня появился дом, то уже через полгода мне пришлось взять жену, двоих детей и вещи, чтобы убраться отсюда, потому что меня хотели арестовать, как и моих клиентов.
Я адвокат двух бизнесменов [Виктора и Виорела Цопы], у которых Плахотнюк украл акции в банках и приговорил их к восьми и десяти годам. Я доказал на деле, что это не так. В Европейском суде я выиграл самое большое дело против государства Молдова — на 6,7 млн леев. Я хотел стать большим адвокатом даже в маленькой стране. Я люблю свое дело, но не мог им заниматься. Теперь я хочу сделать так, чтобы я мог быть в Молдове адвокатом. Даже если я буду политиком, то это не навсегда, а адвокатом я могу до старости быть.
