Глава представительства Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР) в Молдове ДМИТРИЙ ГВИНДАДЗЕ рассказал главному редактору NM ВЛАДИМИРУ СОЛОВЬЕВУ о том, как он расценивает изменения на банковском рынке Молдовы, о ситуации вокруг Victoiriabank, а также о том, когда Молдова может догнать ВВП соседней Румынии на душу населения и могут ли здесь прижиться реформы, аналогичные грузинским.
«Банковский сектор — это ось, вокруг которой вращается вся программа с МВФ»
Давайте начнем с итогов прошлого года. Что из сделанного ЕБРР вы считаете важным?
Портфель по Молдове около полумиллиарда евро. В 2016 году мы подписали контракты на общую сумму около €85 млн. Это двенадцать проектов, из которых восемь в частном секторе.
Можно подробней? Что за проекты в частном секторе?
Один из них — это поддержка Draexlmaier (немецкий концерн, производящий автокомплектующие. — NM).
Это такой традиционный проект.
Да, традиционный, но вы видели, наверное, сколько там занято людей. Это вторая фаза экспансии Draexlmaier. Мы готовы и впредь поддерживать проекты подобного рода, которые кроме создания рабочих мест помогают позиционировать Молдову в контексте региональных потоков капитала и инвестиций, и помогают развивать местное ноу-хау. Чем больше таких прямых иностранных инвестиций, тем больше вероятность создания в Молдове полноценных индустриальных кластеров, которые совмещают различные этапы производственной цепочки.
Кроме того, например, мы вложили €6 млн в капитал Victoriabank. Это очень важный проект и для ЕБРР, и для развития Молдовы. В первую очередь, это дает нам возможность послать сигнал о том, насколько трансформация банковского сектора важна для экономики Молдовы и для развития частного сектора. Мы долгое время присутствовали в Victoriabank. Были свои проблемы, но в последнее время нам удалось восстановить корпоративное управление, идет открытый диалог по всем без исключения вопросам. Этот банк для нас — как лакмусовая бумага способности властей трансформировать сектор.
Сегодня мы работаем с двумя банками: ProCredit Bank и Societe Generale Mobiasbanca. Через них мы размещаем наши финансовые продукты, которые, зачастую, идут совместно с грантами из ЕС. Эти два банка суммарно составляют около 20% общих активов сектора. В то же время, Moldova Agroindbank и Victoriabank сейчас под спецнадзором Нацбанка, а в Moldindconbank спецадминистрация регулятора. Это три крупнейших банка Молдовы, они представляют около двух третей общих активов сектора. В них таится огромный потенциал для развития экономики Молдовы, но надо раз и навсегда решить вопросы, из-за которых был введен спецнадзор и спецуправление. Очень надеюсь, что в наступившем году удастся выйти на новый этап развития банковского сектора Молдовы. Это абсолютно реально сделать и, я надеюсь, что политическая воля и динамика дадут возможность преуспеть.
Совместно с МВФ, с Всемирным банком и другими партнерами мы готовы продолжать активно работать в банковском секторе, чтобы трансформировать и модернизировать его. В программе сотрудничества Молдовы с МВФ отдельно прописаны условия, которые касаются банковского сектора. Почему важен этот сектор? Потому что проблемы, которые в нем были, заметно ударили по имиджу страны, ударили по доверию. За этим ударом по доверию последовал спад инвестиций, и мы это чувствуем.
ЕБРР поддерживает проекты в государственном секторе, но мой приоритет № 1 — реальный и финансовый сектор. В них ЕБРР может работать как ни один другой международный финансовый институт, потому что у нас есть экспертиза, есть банкиры в Кишиневе и в Лондоне, которые могут работать по этим транзакциям в частном секторе. Банковский сектор — это ось, вокруг которой вращается вся программа с МВФ. Именно в эту динамику вписывается наша работа на уровне банков и корпоративного управления. Надеемся, что власти хотят изменить status quo в банковском секторе, и что мы движемся в правильном направлении.
«В 2017 году необходим прорыв — приход международных и региональных стратегических инвесторов»
В прошлом году молдавские власти много говорили о наступившей стабильности. Принимались законы, Нацбанк блокировал пакеты акций в разных банках, вводил временную администрацию и спецуправление. Можно ли теперь сказать, что банковский сектор Молдовы стал прозрачней, стабильней, устойчивей?
Давайте посмотрим на всю антологию банковского кризиса, который здесь произошел. Были ликвидированы три банка. Нацбанк выдал кредит около миллиарда долларов в леевом эквиваленте. За этим последовало давление на национальную валюту, произошла ее девальвация, подскочила инфляция. За ней последовало ужесточение денежно-кредитной политики, подскочили процентные ставки, произошел удар по доверию, это означает, в том числе, высокие процентные ставки на казначейские обязательства. На определенном этапе сложилась ситуация, когда доходность казначейских обязательств превысила 25%. Таким образом, банки, в том числе и три крупных: MAIB, MICB и Victoriabank — часть ликвидности перепарковали в казначейские обязательства.
Кредитование частного сектора сократилось из-за повышенных рисков (тем более, что региональная макроэкономическая динамика в 2016 году была достаточно сложная). Конечно, эту ситуацию надо постепенно разрулить и нормализовать. Возвращаясь к вашему вопросу. Я считаю, что в 2016 году было многое сделано для выявления системных рисков и стабилизации банковского сектора. В 2017 году нам необходим прорыв — приход международных и региональных стратегических или финансовых инвесторов, дальнейшие усилия для достижения прозрачности банковского сектора. Для того, чтобы это осуществить необходима, в первую очередь, политическая воля. Остальное приложится.
По вашему мнению, власти начали движение в верном направлении по оздоровлению банковского сектора?
На мой взгляд, да. Принятые законы исходят из программы с МВФ. Это не какая-то самодеятельность, а юридическое поле, которое должно было быть создано. Это краеугольный камень сотрудничества с МВФ. Я не раз отмечал позитивные изменения в Нацбанке, куда пришло новое управленческое звено, способное и готовое трансформировать банковский сектор Молдовы и привлечь иностранные инвестиции. В Молдове есть технократический потенциал, способный улучшить положение дел в банковском секторе — мы это видим. Реформаторам сейчас позарез необходима всесторонняя политическая поддержка, которая даст возможность очистить банковскую систему и раз и навсегда отгородить ее от разного рода махинаций, злоупотреблений, непрозрачных операций и политических игр.
ЕБРР собирался увеличить долю в Victoriabank. Что сейчас с этими планами?
В 2016 году мы заплатили €6 млн и поднялись с 15% до 27,5%. Это деловое участие дает нам возможность работать и в реальном времени анализировать состояние дел на всех направлениях. Сейчас для нас важно сохранить позитивную динамику на уровне админсовета и совета директоров банка. Админсовет, как вы знаете, не работал около двух лет. В 2016 году нам удалось его разблокировать.
Динамика в целом позитивная, акционеры банка открыто обсуждают накопившиеся вопросы. Несколько заседаний админсовета в 2016 году дали возможность принять несколько кадровых и других институциональных решений. В наступившем году многое предстоит обсудить и сделать. Я остаюсь осторожным оптимистом. Время покажет. Повторюсь: для нас качество эволюции Victoriabank — это лакмусовая бумажкой в контексте стабилизации банковского сектора Молдовы. Прогресс в банке будет сигналом того, что заколдованный круг в банковском секторе, который терзал страну последние годы, наконец разорван и начнется нормальное кредитование частного сектора.
Решение проблем в банковском секторе улучшит доступ к финансам в целом?
Проблема доступа к финансам зависит не только от ситуации в банковском секторе. Речь идет о макроэкономической стабильности. Вы видите, что геополитическая ситуация в регионе достаточно турбулентна. Маленькие страны, и речь не только о Молдове, очень зависимы от того, что происходит в соседних странах, в Евросоюзе, в Америке, в России. Зависимы в контексте динамики валюты, резервов, объема инвестиций, денежных переводов, торгового сальдо.
Поэтому так важно на 100% осуществить программу сотрудничества с МВФ, которая была принята в ноябре 2016 года. Она предполагает пять полугодовых проверок в 2017-2019 гг. Здесь не должно быть заминок, все условия должны быть вовремя выполнены. Вам необходима эта рамка МВФ, чтобы как можно крепче держаться макроэкономически. Эта совокупность макроэкономической стабильности и поступательного движения в банковском секторе, плюс, конечно, реформы в госуправлении и юстиции дадут возможность увеличить доступ к финансам.
«Я уверен, что отток населения можно остановить и даже повернуть вспять»
Еще до вашего назначения в Молдову в 2015 году вы рассказывали, что республика может стать магнитом для европейских инвестиций. Судя по всему, не стала. В чем главная причина, с вашей точки зрения?
Есть внутренние и внешние причины. Внешние причины, опять-таки, геополитика и геоэкономика региона — она очень сильно меняется. Риски региональные очень выросли в основном из-за геополитики.
Но есть и внутренние причины. Представьте себя в роли иностранного инвестора. Вы смотрите на три вещи: макроэкономическая стабильность, стабильность в банковском секторе и бизнес-климат. До недавнего времени в отсутствие программы с МВФ и реформ, которые эта программа предполагает, было сложно предугадать макроэкономичексую динамику и степень защищенности молдавской экономики от внешних факторов. Когда, например, процентная ставка по казначейским обязательствам колебалась вокруг 25%, было трудно говорить о вере частного сектора в качество государственных финансов и в кредитоспособность государства. Следующее, на что обращают внимание иностранные инвесторы — финансовый сектор. А его в последние несколько лет сильно будоражило.
Также смотрят на качество бизнес-климата: насколько налоговое и таможенное администрирование помогает вести бизнес? Насколько бизнесмены могут доверять госорганам и судам?
Кстати, говоря о бизнес-климате, хочу отметить позитивную роль Экономического совета при премьер-министре Молдовы, который активно работает с частным сектором и бизнес-ассоциациями, чтобы выявить и устранить препятствия для развития частного предпринимательства. Прогресс в этом направлении напрямую увязан с привлечением инвестиций в Молдову и ЕБРР поддерживает работу секретариата этого совета. В Молдове, кроме всего прочего, есть еще проблема оттока населения.
Это даже в Кишиневе чувствуется. Не только в регионах.
В корне демографической проблемы лежат внутренние факторы, которые в прошлом будоражили страну и в определенной степени вызвали социальную фрустрацию. Есть и внешние факторы, потому что разница экономического масштаба Румынии и Молдовы достаточно велика. В 2016 году ВВП на душу населения в Молдове был $1900. В Румынии — около $9500. А язык один. И вы можете сесть в машину и через два часа быть в более-менее той же культурной среде, в которой платят больше и диапазон возможностей шире.
И этот фактор исключать нельзя. Поэтому так важны реформы, нацеленные на радикальное и безотлагательное улучшение имиджа Молдовы для местных и иностранных инвесторов. Я уверен, что отток населения можно остановить и даже повернуть вспять. Ключ к разрешению этой проблемы находиться в Молдове.
ЕБРР дает кредиты мэрии Кишинева на инфраструктурные и прочие проекты. Тот факт, что мэрия сейчас завалена коррупционными скандалами, не заставил вас как-то пересмотреть свое отношение к этому сотрудничеству?
Мне трудно говорить о коррупционных скандалах в мэрии. Финансовое администрирование всех проектов ЕБРР с мэрией, администрирование процесса закупок, осуществляется согласно нашим правилам финансового контроля. Эти достаточно строгие правила мы применяем во всех других государствах. Пытаемся максимально все мониторить. Конкретных случаев коррупции в наших проектах я не видел.
ЕБРР финансирует и строительство газопровода Унгены—Кишинев, который берет начало в Яссах.
Это важный проект, который сочетает инфраструктурный компонент и компонент реформ. Реализация этого проекта усилит энергобезопасность Молдовы. Кроме того, частью этого проекта является так называемый план действий в энергетическом секторе. Он согласован молдавским правительством, ЕБРР, Европейским инвестиционным банком, Еврокомиссией и Секретариатом энергетического сообщества. Это достаточно важный план, который поможет реформе энергосектора.
«Важно работать с людьми, чтобы всем было понятно, в каком направлении мы движемся»
Вопрос не как к главе ЕБРР в Молдове, а как к человеку, который имел отношение к грузинским реформам (Гвиндадзе с 2005 года по 2011 год был замминистра финансов Грузии, затем год работал главой минфина, а потом руководил грузинским Национальным инвестиционным агентством). Грузия по разным параметрам сопоставима с Молдовой. Есть успешный опыт Грузии в реформах, касающихся борьбы с низовой коррупцией и улучшения бизнес-климата. Могли бы аналогичные реформы в Молдове дать такой же результат?
Аналогичные реформы, конечно, дадут результат. У нас реформы начались сразу после «революции роз» в 2003 году. Тогда нас поддерживала большая часть населения, и мы воспользовались этим, так сказать, медовым месяцем, чтобы максимально все сделать так, как нужно.
Есть основные постулаты реформ. В банковском секторе не надо выдумывать велосипед. Что нужно банковскому сектору? Частная собственность, соблюдение правил, прозрачная структура акционеров и консервативное регулирование, чтобы, например, акционеры сами себе не выдавали кредиты. Все очень просто. В основе проблем банков, которые мы видим по всему миру, лежит несоблюдение этих основных правил. Главное — политическая воля. Ну и история эволюции того или иного банковского сектора, конечно, вносит коррективы в динамику реформирования.
В реальном секторе главное осознать, что рабочие места и экономическое благосостояние создает частный сектор, частные предприниматели. Государство может этому помогать, но ни в коем случае не пытаться заместить частную инициативу государственным активизмом. В основе грузинских реформ, на мой взгляд, лежало понимание того, где должна проходить граница между частным и государственным секторами.
Мы максимально облегчили различные процедуры, упразднили несколько ведомств, мандат которых не соответствовал новому либеральному видению, избавились от чрезмерного регулирования, приватизировали госимущество и госпредприятия, ввели правила игры, которые практически искоренили монополии, избавились от непотизма и конфликта интересов. Мы взяли на себя политическую ответственность. Это всегда трудно, потому что речь идет о людях. Особенно, когда делаешь все в маленьком государстве, где все друг другу одноклассники, родственники и соседи. Но без этого никак. Люди, как правило, готовы, затянуть потуже пояса и содействовать реформам, но они должны быть уверены в том, что закон есть закон, и он один для всех.
Еще важно умение рисковать. Есть вещи, которые кроме нас никто бы не сделал. Например, в Грузии прошла радикальная налоговая реформа. В 2005 году у нас был 21 налог. Но налоговые поступления в бюджет были достаточно низкие. Что мы сделали? Решили с 21 спуститься до шести налогов и при этом радикально улучшили налоговое администрирование. Кроме сокращения числа налогов мы уменьшили налоговые ставки, все налоги сделали плоскими. Кто мог провести эту реформу? Только государство. Потому что когда спускаешься с 21 на шесть налогов, ты берешь на себя политический риск — это политический риск выбранного народом руководства перед своим народом. Ни один донор не сделает это за тебя. А мы это сделали. И вскоре собираемость налогов начала зашкаливать. Почему? Потому что люди вышли из тени, стали субъектами налогообложения.
Главный урок Грузии, наверное, в том, что необходима критическая масса реформ, чтобы эти реформы работали. По сути, речь идет о построении государства. У нас реформы были процессом построения государства. А когда строишь государство, ты занимаешься всем одновременно. И налоговой реформой, и таможенной реформой, и реформой трудового законодательства, и реформой бизнес-климата, и реформой банковского сектора, и переосмыслением структуры государственных финансов, и системой правосудия, и системой государственной безопасности и обороны, и основными секторальными реформами, и идеологией. Важно правильно информировать население, управлять ожиданиями, то есть работать с людьми, чтобы всем было понятно, в каком направлении мы движемся.
Исходя из всего этого, можно сказать, что в Молдове условия для этого не созрели.
Мне трудно сказать, но повторяю: я — оптимист. Согласитесь, невозможно инвестировать в страну, не веря в ее будущее. А ЕБРР сегодня самый крупный инвестор в Молдове.
Я не требую, чтобы вы говорили. У вас и позиция не позволяет давать такие оценки.
Я как-то подсчитал, сколько времени нужно Молдове, чтобы догнать соседнюю Румынию. Про ВВП на душу населения в двух странах мы уже говорили — около $1900 в Молдове и почти $9500 в Румынии. Если в Молдове будет реальный рост 10% годовых, а дефлятор 5%, в контексте стабильного курса лея к доллару, то к 2027 году вы достигнете сегодняшнего уровня румынского ВВП на душу населения. Это достаточно амбициозный сценарий. Если реальный экономической рост будет 5% и дефлятор 5% — достичь уровня сегодняшнего ВВП Румынии на душу населения удастся к 2032 году. И так далее.
Когда ваш ВВП находится на уровне $2 тыс. на душу населения, очень важен быстрый рост. За счет чего может быть быстрый рост? В первую очередь, конечно, за счет реформ, которые дадут возможность исправить положение дел в финансовом и в реальном секторе, восстановят доверие и уверенность. Люди должны верить в завтрашний день. Кроме того, вы должны позиционировать Молдову как региональную экономическую платформу.
Иностранцы, которые здесь создают предприятия, они на самом деле здесь набирают людей, здесь производят и потом уже вывозят за границу. Вы должны это видение максимально расширять. Чтобы добавленная стоимость увеличивалaсь все больше и больше. Сначала производят кабели, потом усложняют. Если два года есть хороший опыт производства кабелей, рядом могут построить завод, который будет производить связки кабеля. Потом еще что-то посложнее и так далее.
На это нужны годы. Но это подспорье, которое нужно стране. Потому что это завозит и ноу-хау, и капитал, и чем более сложным будет процесс производства, тем выше будут зарплаты, которая зависит от сложности процесса. И главное: поддержка местных предпринимателей. Я не имею в виду субсидии. Я говорю о создании понятных и прозрачных правил игры, которые дадут возможность молдаванам тратить и инвестировать без опасений и страхов. Как бы ни было важно и необходимо привлечение иностранного капитала, хребтом экономики всегда были и будут местные предприниматели и бизнесмены.
И я очень надеюсь, что 2017 станет годом усиления и развития молдавского предпринимательского класса, годом консолидации и расширения кластера предпринимателей, на котором стоит экономика Молдовы.
