От расцвета до захвата
Краткая история молдавских банков
От расцвета до захвата
Краткая история молдавских банков
Григоре Фуртунэ
Основатель Moldova Agroindbank
Банковская система Молдовы переживает не лучшие времена. В последние годы банки стали источником скандальных новостей, опровергая известную поговорку финансистов о том, что деньги любят тишину. Но так было не всегда. По просьбе NM основатель и один из первых акционеров Moldova Agroindbank ГРИГОРЕ ФУРТУНЭ рассказал о том, как появились первые частные банки и из-за чего банковская система в итоге дошла до «кражи века».
Советская перестройка
Обложки журналов Time и Newsweek за март 1985 года. Источник фото: http://gorbymedia.com
Рассказ о становлении банковской системы страны нужно начинать не с объявления независимости Молдовы, а с того, что было чуть раньше — с горбачевской перестройки. Когда руководство СССР решило, что стране необходимы реформы, это коснулось, в том числе банковского сектора.

До этого в Советском Союзе было всего три банка: Госбанк, Стройбанк и Внешторгбанк. Госбанк был главным банком страны — через него проводились все расчеты и платежи, в нем была сосредоточена вся наличность и кредитование. Стройбанк обслуживал капитальное строительство в промышленности, энергетике, добывающих отраслях и оборонном секторе. Внешторгбанк занимался банковским сопровождением внешнеторговых операций.

Были еще Государственные трудовые сберегательные кассы СССР — специализированный квазибанк, который обслуживал население, привлекая, в том числе свободные деньги граждан. Гострудсберкассы были в ведении Госбанка.

Реформу банковской системы СССР провели в 1987-1988 годах. Госбанк отсекли от работы с клиентурой, и он стал выполнять только функции Центробанка и единого общесоюзного расчетного центра, через который проводились все межбанковские платежи.

На базе существующей банковской структуры были созданы пять специализированных госбанков: Агропромбанк, Промстройбанк, Сбербанк, Жилсоцбанк, Внешэкономбанк (у каждого из них были подразделения в союзных республиках со статусом республиканского банка — например, Молдавский республиканский банк Сбербанка СССР). Эти пять финансовых учреждений выполняли банковские операции, но банками как таковыми не были, так как у них отсутствовал собственный капитал. К тому же они не были в полном смысле слова юридическими лицами.
Почти сразу после создания внутри этих банков развернулась борьба за то, чтобы превратить их в акционерные коммерческие банки с собственным капиталом. Эта идея вызывала сопротивление тех, кто считал, что банки должны оставаться государственными.
Летом 1990 года правительство СССР утвердило два документа — положение об акционерных обществах и положение об обществах с ограниченной ответственностью. Они могли стать основой новой формы организации и собственности, и этот вопрос бурно обсуждали на предприятиях и в учреждениях, в том числе в банках.

Руководитель местного Промстройбанка, где я продолжал тогда работать, был довольно консервативным и на все мои предложения о создании акционерного банка отвечал: «Подожди, не торопись, в Москве есть другие идеи».

В том же году мне предложили возглавить молдавское подразделение Агропромбанка СССР (Молдавский республиканский банк Агропромбанка СССР). Здесь как раз уже во всю говорили о реорганизации банка в акционерный коммерческий. Практическую сторону вопроса обсудили на союзном совещании. Первоначально была идея сделать на базе Агропромбанка СССР одно огромное общесоюзное акционерное общество. Но эту идею не поддержали крупнейшие подразделения банка в России и Украине.
Приехав из Москвы, я решил доложить о ситуации властям Молдовы. Говорил об этом в правительстве и парламенте, пообщался с клиентами банка. Преобладало мнение, что нужно создавать на базе молдавского Агропромбанка собственный акционерный коммерческий банк, а его акционерами должны выступить, в том числе работники банка. Я доложил об этом руководству Агропромбанка СССР, там дали добро.
Первые частные банки
Преобразование разворачивалось стремительно. Я понимал: если не поторопиться, можно и с носом остаться. К концу 1990 года разнеслась весть, что в Молдове создаются два частных акционерных банка, не связанных с банками СССР. Речь, как выяснилось позже, шла о Mobiasbanca и Victoriabank. Их основателями были Николае Дорин и Виктор Цуркану. Коммерческие банки создавали и в других регионах Союза. Тогда я собрал коллег и сказал: «Надо действовать. Пока в Москве будут раскачиваться, неизвестно, что с Союзом станет».

И мы начали действовать. Что такое банк? Прежде всего, это капитал и люди. Все остальное — приращение. Мы прикинули: чтобы создать банк, который примет на себя в Молдове всю нагрузку бывшего Агропромбанка СССР, понадобится капитал около 140-150 млн рублей (для понимания суммы — тогда в балансе банка $1 отражался как 59 копеек). Денег у нас не было. И мы пошли «в народ».
Пошли с предложением участвовать в капитале банка к руководителям предприятий, колхозов, совхозов, фабрик, заводов. Мы объясняли, почему это нужно, для чего это делается и что из этого должно получиться. И нам поверили. Собрали около 144 млн рублей.
Инвесторами стали предприятия винодельческой отрасли, консервной и мясомолочной промышленности, строительства, транспорта, колхозы, совхозы, межхозяйственные предприятия, кооперации и множество физических лиц — всего около 8 тыс. акционеров.

Составили соглашение о намерениях, которое подписали около 25 юридических лиц. В документе говорилось о намерении создать банк, примерном размере акционерного капитала, времени созыва общего учредительного собрания, а также предлагался первый вариант устава и положения о совете банка.
Под давлением
Источник фото: архив Moldova Agroindbank
До определенного момента все шло хорошо. В начале 1991 года мне позвонил первый зампредседателя Агропромбанка СССР Виктор Архипов и сказал: «Что вы там делаете? Что надумали? Прекратите!»

Я ответил, что не могу прекратить, так как это не мое собственное решение, и чтобы его отменить, нужно собрать всех людей, которые согласились стать акционерами банка, и объяснить им, почему надо давать задний ход. А у меня таких объяснений нет, кроме требования зампредседателя Агропромбанка.

Я ему напомнил, что вопрос реорганизации банка обсуждался на совещании в Москве, где было рекомендовано действовать. Мы выбрали один из вариантов реорганизации, обсуждавшихся в Москве, я докладывал об этом, поэтому не считаю, что мы что-то нарушили.

Могу только предположить, что руководство Агропромбанка получило большой нагоняй от вышестоящих начальников: что вы там позволяете в республиках творить! С Украиной они не могли так говорить, потому что представитель Киева еще на совещании в Москве сказал, что их выбор — самостоятельный республиканский акционерно-коммерческий банк, и возражений не было. А с Молдовой решили разобраться.

На фото: второй слева направо - Григоре Фуртунэ. Источник фото: архив Moldova Agroindbank
После телефонного разговора Архипов приехал в Кишинев и сказал, что мы должны отменить учредительное собрание. Я ответил, что не могу этого сделать. Той же позиции придерживались и мои заместители — Наталья Врабие и Пантелей Байчев. Именно ему Архипов предложил возглавить молдавский Агропромбанк, если он отменит собрание. Но Байчев отказался.

Тогда Архипов, как выяснилось позже, позвонил руководителю Приднестровья Игорю Смирнову и договорился с ним, что левобережные филиалы выйдут из подчинения нашего банка. При этом Архипов продолжал настаивать на отмене собрания. Тогда я при нем позвонил главе правления союзного банка Александру Обозинцеву и объяснил ему ситуацию: собрание созвано, придет 500 человек, я не могу его отменить. И предложил: если у вас есть какие-то сомнения, я после собрания вылетаю в Москву и представлю подробную информацию. Он сказал: «Добро. Проводи собрание».
Учредительное собрание акционеров мы провели 27 февраля 1991 года. Собрание проголосовало за создание банка, утвердило устав, положение о совете, а также меня в должности председателя банка.
После этого, как и обещал, я вылетел в Москву. Там понял, что негодование союзного руководства было вызвано дезинтеграционными процессами в целом, которые стремительно набирали силу.

Когда через месяц я регистрировал наш акционерный банк в Госбанке СССР, нам достался 1440-ой регистрационный номер. То есть к тому времени уже было зарегистрировано 1439 коммерческих банков, в том числе и Мосбизнесбанк, созданный на базе одного из «большой пятерки» — Жилсоцбанка.

Встретился я и с Обозинцевым, председателем союзного Агропромбанка. Он был мудрый человек и понимал, что происходит в стране, какие процессы развиваются. Он сказал так: «Я тебя понял. У меня вопросов нет. Думаю, что бы ни произошло, мы останемся в хороших отношениях».

Я до сих пор храню добрую память об этом человеке.
Юридическая база
Учредительное собрание мы провели, в Москве получили добро, но работу нового банка начать не могли, потому что просто не было необходимой юридической основы. Нужны были решения молдавского правительства и парламента. Большой компанией председателей банков мы ходили по высоким кабинетам и добились того, что для разработки этих решений была создана рабочая группа во главе с одним из замминистра финансов. Но дело продвигалось медленно. Почему — не знаю, но могу предположить, что и у правительства, и у парламента был миллион вопросов и абсолютная неясность, что и как делать. Ведь чтобы разрабатывать такие документы, надо было разбираться в банковском деле.

Мы тем временем закончили всю подготовительную работу — я еще раз съездил в Москву, получил регистрационный номер (тот самый, 1440-й), с которым наш банк мог «выйти в мир», и бумагу, подтверждающую, что мы зарегистрированы. Те же процедуры надо было пройти и в молдавском филиале Госбанка СССР. Но начать работу мы все еще не могли — не было нужного решения молдавского правительства.

И вдруг утром 8 мая 1991 года позвонили из Госканцелярии и сказали принести туда все документы по преобразованию нашего банка в акционерный коммерческий.
Около одиннадцати часов я принес все бумаги, в том числе проект постановления правительства, а в час дня раздался еще один звонок, и мне сказали, что постановление подписано, и я могу получить его копию. Постановление правительства касалось и молдавских филиалов Промстройбанка (правопреемник — нынешний Moldindconbank) и Жилсоцбанка (недавно ликвидированный Banca Socială).
Распад СССР
Источник фото: архив Moldova Agroindbank
В тот же день я, как председатель молдавского Агропромбанка, издал приказ о сдаче дел и, как председатель нового акционерного банка, о принятии дел и разослал информацию и указания филиалам о начале его операционной деятельности. И утром 11 мая 1991 года Moldova-Agroindbank SA начал свою работу.

Речь шла о юридически совершенно другом банке, поэтому важнейшим был вопрос приема-передачи собственности. Ведь все активы и пассивы старого банка не принадлежали Молдове. Это были союзные активы, которые находились на территории Молдовы. С остатками на клиентских счетах сложности не было — это собственность клиентов, но были остатки внутрибанковских счетов, какое-то имущество (здания, транспорт, вычислительная техника). По этому поводу нужно было решение союзного Агропромбанка. Письменные обращения Москва оставила без ответа. Пришлось издать приказ о приеме-передаче с приложением акта инвентаризации, которую провели в каждом филиале. Копия приказа и один экземпляр сдачи и приема дел отправили в Москву.
Хочу пояснить: это было очень неопределенное и тревожное время. Отсутствие документа, который бы полностью и однозначно разрешал проблему собственности, давал повод для любых непредсказуемых действий властей. Однажды, например, мы узнали, что в Вильнюсе помещение Агропромбанка занял ОМОН МВД СССР.
После этого нет-нет да и сверлила мысль: а не может ли и у нас случится такое? Шел на работу и думал: пустят меня сегодня в банк или нет.

Эта неопределенность закончилась в августе 1991 года, когда фактически не стало Союза, а в Молдове была принята декларация о независимости.

Много позже, может, года через два, московский Агропромбанк прислал письмо правительству Молдовы, из которого следовало, что Москва не претендует на имущество банка в Кишиневе. У молдавского правительства появились на него права, оно могло внести долгожданную и очень необходимую ясность в этот вопрос. Но решен он был только в 1996 году с помощью приватизации имущества, бывшего в пользовании банка. Мы заплатили за него правительству Молдовы почти 13,5 млн леев.
Новые банки
Григоре Фуртунэ (фото из личного архива автора)
Рассказывая о том времени и о становлении банковской системы страны, нельзя обойти стороной одну деталь, на которую я и тогда указывал. Я предлагал ввести мораторий на четыре-пять лет на создание новых коммерческих банков, за исключением тех, которые создаются на основе бывших государственных. Последующие события подтвердили мои опасения.

Что такое банк, я уже говорил. Кроме капитала, для его создания не менее важны люди. Что происходило тогда? На волне радикальных изменений начала девяностых из существующих банков уходили люди, в основном недовольные должностью или зарплатой, и нанимались в создаваемые новые банки, главным образом, на руководящие посты. Но дело в том, что можно проработать в банке много лет, но не быть готовым им управлять. Это первое.

Второе. Новым банкам не нужно было обслуживать бюджет страны. Бюджет — это большая ответственность: огромный объем ежедневных переводов от налогоплательщиков, отчислений в соцфонд, различных сборов и обязательных неналоговых платежей, а также не менее большой объем документации. Практически всю эту нагрузку несли «старые банки».

Новые, которые начали историю с чистого листа, этой работой не занимались. Они были заняты расширением сети филиалов и привлечением клиентуры. Причем эти вопросы они решали «революционно»: не за счет лучшего качества и/или цены, большего набора банковских услуг и т.д., а за счет снижения уровня требований к обеспечению кредитов. Довольно формальным в этих банках был и контроль за межбанковскими, а затем и международными переводами по поручению клиентов.
Простыми словами, деятельность этих банков была чрезвычайно рискованной. Рано или поздно должны были лопнуть и лопнули более десятка банков, потому что были созданы и действовали на непрочной основе. Поднимите дела о банкротстве Bankosid, Guinеea, Basarabiabank и других, и вы увидите почти одинаковую картину крушения и одинаковый диагноз, который привел к краху.
Самое скверное, что эта «бравада» рисками привела к формированию в бизнес-среде опасного мнения: «старые» банки капризничают и неоправданно требовательны и к кредитным сделкам, и к платежным операциям. Так в «старых» банках косвенно провоцировали снижение порога допустимого.

К сожалению, зараза под названием «все можно» в последние пять-шесть лет распространилась на весь банковский сектор страны. Потерпели крах не только Investprivatbank и Unibank, но и «вышедшие из шинели» бывших госбанков Banca Socială и Banca de Economii.

С 1990 года из всех банков, которые тогда были созданы на базе бывших госбанков, выжили только два — Moldova Agroinbank и Moldindconbank . Energbank не в счет, так как создан позже, в 1997 году, да и на других условиях.
Приднестровский вопрос и роль Украины
Весной 1991 года, когда я издал приказ о начале деятельности нового BC Moldova Agroinbank SA, приднестровские филиалы не отчитались о его исполнении. По всей видимости, сработал разговор Архипова со Смирновым. В последующем шесть приднестровских филиалов перестали предоставлять отчетность и выполнять наши предписания. Управляющие филиалов, с которыми мне удалось поговорить, сообщили, что им запрещено поддерживать с нами отношения.

В Григориопольский филиал, например, не пустили наших ревизоров, которые приехали с плановой ревизией. А там все-таки были деньги, резервные фонды банковских билетов и монеты Госбанка СССР. О том, что ситуация чрезвычайная, письменно доложил председателю Госбанка СССР Виктору Геращенко. Реакция — ноль. Но с себя ответственность за то, что там происходит, я таким образом снял. Доложил об этом и руководству Молдовы.

В июне 1991 года приднестровские филиалы окончательно откололись от нашего банка, причем не без помощи Украины. Дело в том, что приднестровские филиалы, прекратив отношения с нами, лишили себя выхода в банковский мир. У них ведь не было статуса самостоятельного банка. Что они сделали? Попросили помощи Украины. Скорей всего, вопрос решало украинское руководство после обращения тираспольского.
И тираспольскому филиалу тогда еще нашего банка открыли корреспондентский счет в винницком территориальном отделении Агропромбанка Украины.

Это было грубейшим нарушением: и тогда, и сейчас корсчета по закону можно открывать только юридическим лицам, каковым тираспольский филиал не был. Я позвонил в Агропромбанк Украины, председателя на месте не было, разговор состоялся с его заместителем. На мой вопрос, как они могли это сделать — это же не их филиал, он ответил примерно следующее: «Да, но они пришли и попросили, а это для нашего банка дополнительные ресурсы». Я понял, что продолжать разговор бессмысленно.

В последующем, насколько я знаю, банковское обслуживание наших бывших шести филиалов в Приднестровье взяло на себя полевое учреждение Госбанка СССР при 14-й Армии. Больше мы не интересовались этим вопросом.
Гагаузский вопрос
Следующая попытка раскола была предпринята в 1992 году. На этот раз попытались оторвать гагаузские филиалы нашего банка в Комрате, Чадыр-Лунге и Вулканештах. Началось все в начале года — меня не пустили на территориальное собрание акционеров, которые тогда мы обычно проводили в большинстве филиалов до общего годового собрания.

Недалеко от Чадыр-Лунги нашу машину остановил вооруженный пикет. Спросили, кто я и куда направляюсь, а, услышав ответы, заявили, сославшись на комратские власти, что мне запрещен въезд в Чадыр-Лунгу.
Я развернулся, но поехал не в Кишинев, а в Комрат, в райсполком. Там нашел, насколько помню, Степана Топала (первый и единственный президент самопровозглашенной Республики Гагаузия. — NM) и рассказал о произошедшем. Он подтвердил, что власти Комрата решили не пускать меня на собрания в филиалах. При этом он сказал, что в Комрате знают и о собрании в Вулканештах и не против моего присутствия на нем.

Направляясь через некоторое время на собрание в вулканештский филиал, я, однако, решил немного схитрить — поехал не через Комрат, а через Кагул. Приезжаю, люди уже собрались, направляюсь в зал, но меня вдруг останавливает вооруженный человек и требует, чтобы я немедленно покинул территорию Вулканешт. Я подчиняюсь. Это же человек с ружьем.
Мою машину некоторое время сопровождал автомобиль с вооруженными людьми.
Летом того же года я дважды побывал в Комрате по вызову управляющего комратского филиала банка Ивана Топалова, который сообщил, что местные власти требуют от него «отдать банк». Когда приехал в Комрат, вслед за мной в помещение филиала зашла группа вооруженных людей, руководитель которой представился Иваном Бургуджи. Свою должность он не назвал. Но зато показал, что вооружен.
После вопросов о том, кто я и что тут делаю, он сказал, что мне тут делать нечего, потому что «это будет наш банк». В группе с Бургуджи был также Дмитрий Саров, который потом возглавил местный Огузбанк. Он, кстати, был хорошим, порядочным человеком, но несамостоятельным и наивным, что, думаю, не в последнюю очередь привело Огузбанк к банкротству.
Бургуджи, указав на Сарова, сказал, что это председатель «нашего Огузбанка», и с этого времени он будет тут, то есть в нашем комратском филиале, распоряжаться.

Вернувшись в Кишинев, я обсудил ситуацию с коллегами, а затем пошел к тогдашнему главе Нацбанка Леониду Талмачу. Выслушав мой рассказ, он написал приказ о переводе всех дел и клиентских счетов из филиалов банка в Вулканештах, Комрате и Чадыр-Лунге в другие (в Чимишлии, Кантемире, Каушанах и Бессарабке).

После этого Талмач договорился о встрече с кем-то из гагаузских руководителей и предложил поехать вместе с ним в Комрат. Там мы встретились с тогдашними лидерами Гагаузии. Талмач внимательно выслушал всех, а потом спокойно разъяснил, что будут означать и чем закончатся действия, которые там собираются предпринять в отношении филиалов нашего банка. А завершил он примерно так: «Если хотите создать свой банк — пожалуйста, мы его зарегистрируем в Нацбанке, и — в добрый путь. Но сделайте все по закону, не мешая деятельности существующих банков».

Мне неизвестно, было ли продолжение этой беседы, но вскоре гагаузский вопрос как-то «рассосался». А в Гагаузии был основан местный Огузбанк.
Внешняя помощь
Источник фото: архив Moldova Agroindbank
Большую роль в становлении и развитии банковского сектора Молдовы сыграла внешняя помощь и поддержка, в том числе консультационная. Молдавские банки ее получали с конца 1992 года. Ведь у нас был опыт работы в советских банках, где собственник один — государство. А тут их стало много. Мы оказались в свободном плавании с множеством непредвиденных рисков по пути.

Наш банк в основном сотрудничал с американскими неправительственными организациями. Первой среди них была VOKA, которая направила к нам на две недели Мартина Хааса, очень толкового методиста-консультанта, опытного банковского функционера. С этого времени началось, пусть и медленное, но преображение банка, его переход на современные рельсы. Ведь важно не только знать, что делать, но и как это делать.

Потом на целый месяц я поехал на учебу в Вашингтон, в университет штата Огайо. Это была целая группа из разных банков бывших союзных республик. Программу инициировал сенатор Дж. Кохран, он потом и в Молдову приезжал.


Существенную поддержку банковский сектор Молдовы, и наш банк в том числе, получил от USAID (Агентства США по международному развитию). В частности, была организована десятидневная поездка в Вашингтон и Нью-Йорк для председателей молдавских коммерческих банков. Там мы побывали в юридических конторах, кадастровых и нотариальных агентствах и в некоторых банков, с которыми потом работали, например, с Bank of New York.
Большое содействие оказал Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР). С его участием в Moldova Agroindbank, Moldindconbank и Banca Sociala был проведен первый внешний независимый аудит. По условиям ЕБРР, аудиторы прежде всего переоценили наши балансы и финансовые результаты, перевели все показатели в доллары США и пересчитали на основе международных стандартов финансовой отчетности.
Такую оценку проводили ежегодно с 1994 года, хотя молдавские банки перешли на международные стандарты учета только в 1998.
Источник фото: архив Moldova Agroindbank
В 1995 году мы подписали договор с ЕБРР на заем в сумме $20 млн под гарантию правительства РМ. Договор предусматривал много условий, которые банк должен был выполнить: речь шла о процедурах, правилах, организационной структуре, сокращении состава админсовета, приватизации доли государства в капитале банка и имущества, консультанте-наблюдателе за всеми сделками в рамках этой кредитной линии и многом другом. Это стало стимулом для серьезных перемен в банке. Сами мы до этого дошли гораздо позже, а под воздействием кредитора процесс пошел намного быстрее.
Кризисный 1998
Кризис 1998 года мы почувствовали, но не критически. Люди бросились снимать леевые вклады и пытались конвертировать их в инвалюту. ЕБРР предложил нам дополнительно $5 млн займа, чтобы Moldova Agroindbank мог противостоять возможному повышенному спросу на вклады.

Но мы не воспользовались этой «подушкой». Она просто не понадобилась: у банка были достаточные резервы ликвидности, которые мы к тому времени накопили. К тому же у клиентуры, и прежде всего физических лиц, уже было доверие к банку. Люди увидели, что у нас нет проблем с ликвидностью, и ажиотаж спал, продержавшись недели две. Но из-за обесценивания лея возникла другая проблема — с возвратом кредитов, особенно в иностранной валюте.

Это было второе испытание банка на прочность.
А первая серьезная проверка на стойкость случилась двумя годами раньше — в 1996 году, когда рухнул российский рубль и обанкротился крупнейший «Тверьуниверсалбанк». Он специализировался на межгосударственных расчетах внутри СНГ, львиная доля платежей на Россию шла через этот банк. В связи с падением рубля все средства, оказавшиеся на счетах «Тверьуниверсалбанка», не просто многократно обесценились, но еще оказались замороженными из-за неплатежеспособности банка. Эти деньги, за исключением малой части, просто пропали.
А ведь молдавские предприятия и экспортеры тогда были завязаны на России. К тому же к этому времени многие предприятия, в частности, винодельческой и консервной промышленности, набрали валютных кредитов, потому что они были выгоднее леевых. Вслед за падением рубля упал и лей, и возникли проблемы с возвратом кредитов в валюте. Да и ажиотаж населения опять же был, правда, тоже недолго.
Переломный 2006
Лидер Партии коммунистов Владимир Воронин. Источник фото: Facebook.com
Период с конца 1990-х до 2006 года был, пожалуй, не просто самым стабильным для банковского сектора страны. Можно смело сказать, что в этот период банковская система Молдовы была лучшей на всем постсоветском пространстве. Крепкой и современной она была и в сравнении с восточно-европейскими странами.

Проблемы посыпались как из рога изобилия, когда к власти во второй раз пришла Партия коммунистов. Ситуация стала стремительно меняться, расцвели протекционизм и крышевание. У меня нет документальных подтверждений этого, но все было понятно по тем процессам, которые происходили в деловой среде.

Попробую объяснить. До этого госпредприятия, в том числе крупные —Tutun CTC, Bucuria, Aroma, Cricova и другие, были свободны в выборе банка, в котором они обслуживались, поэтому выбирали по принципу, где разнообразнее и качественнее услуги.
Но примерно с 2005-2006 года они стали получать негласные указания, в каком банке оформлять счета — идите в Victoriabank, Moldindconbank, Banca de Economii. При этом госкомпании с преобладающей долей государства получали, насколько я знаю, не только устные, но и письменные указания о том, в какой банк перевести денежные потоки или обратиться за кредитованием. Непослушание было чревато для руководителя госкомпании наказанием.
Антиправительственная акция протеста в Кишиневе, спровоцированная «кражей века». Автор фото: Андрей Гилан
Со счетами публичных финансов было еще проще — их просто переводили в «нужный» банк. Чем все закончилось, ни для кого не секрет: эти деньги на счетах в Banca de Economii в один, для кого-то прекрасный, день просто испарились.

Кстати, рекомендации, в какой банк перевести счета, касались не только госпредприятий. Но в отношении крупных частных компаний действовали по-другому: например, начинали проверки с пристрастием, заводили дела и т.д. С того времени и идут все нездоровые процессы в банковском секторе, которые после 2009 года приобрели, как оказалось, катастрофические масштабы.
Настоящая вакханалия началась с приходом в банки анонимных акционеров. И государство не отреагировало на это должным образом. Так в биографии Moldova Agroindbank появилась страница «непрозрачность структуры акционеров».

После скандала с «кражей века» нездоровые процессы не закончились. Пока еще нет тех перемен, которые мы ждем, которые означают действительную свободу выбора и конкуренцию предложений.

Но некоторые последние действия и решения Нацбанка, в том числе блокирование более 40% акций Moldova Agroindbank и 63% акций Moldindconbank, владельцы которых действовали в сговоре, дают надежду на то, что власти взялись за оздоровление банковского сектора.

Но нужна твердость и последовательность, чтобы довести начатое до конца. Чтобы стала независимой судебная система, чтобы парламент принимал законы, стимулирующие деловую активность в стране, чтобы эти законы работали, давая людям уверенность в необратимости оздоровительных процессов. Пока этого я, к сожалению, не чувствую.
В подготовке текста участвовали: Инна Кывыржик, Марина Иримчук
x
x

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: