Правительство выделит 15 млн леев на ремонт и техническое оснащение РКБ

Почему нынешним сорокалетним не стоит рассчитывать на достойную пенсию в Молдове, и как это исправить? Почему свои сбережения сегодня лучше вкладывать в ГЦБ, а не на депозит в банке? И почему проблемы молдавской экономики не ограничиваются войной в Украине? На эти и другие вопросы ответил аналитик суверенного фонда Abu Dhabi Investment Authority Думитру Викол в новом выпуске программы NM «Есть вопросы» с Николаем Пахольницким.

«Из-за недоверия к государству люди вкладывают деньги максимум на 12 месяцев. И это проблема для экономики»

Вы аналитик крупнейшего в мире суверенного фонда национального благосостояния Abu Dhabi Investment Authority (АDIA) эмирата Абу-Даби. Чем занимается этот фонд, и какова ваша роль в нем?

Суверенный фонд — это структура, которая создается, когда у государства есть значительные финансовые ресурсы, как, например, в Норвегии, Саудовской Аравии или Катаре. Деньги таких фондов инвестируют с долгосрочным горизонтом. Потому что в этих странах люди понимают: нефть когда-то закончится, поэтому надо вкладывать получаемые государством дополнительные средства в экономику.

Моя роль в фонде ADIA — работать с рынками развивающихся стран: Чехии, России, Мексики и др. Мы можем покупать государственные ценные бумаги (ГЦБ) этих стран. Я как аналитик должен определять, что именно стоит купить или продать в конкретный момент. Например, рассмотрим ситуацию в Румынии во время президентских выборов. Когда Джордже Симион вышел во второй тур, на рынке царила депрессия. Затем котировки государственных облигаций резко пошли вверх. В такие моменты нужно быстро оценить: если, скажем, Симион станет президентом — это плохо или нет? Мы тогда предполагали, что это негативный сценарий, но оказалось, что рынок уже учел этот риск в цене бумаг. Даже если бы Симион выиграл выборы, негативный сценарий уже был заложен в котировки.

У государственных облигаций риск дефолта крайне мал. Государства очень редко банкротятся или становятся неплатежеспособными. В чем тогда риск, стоит ли вообще анализировать — покупать или не покупать, например, румынские гособлигации? Даже если бы президентом стал Симион, Румыния вряд ли бы обанкротилась.

Риск в цене и доходности. Например, государственные облигации со сроком погашения 10 лет можно купить под 7% годовых или под 9% — это разные уровни риска и потенциальной прибыли. Если сегодня вы мне скажете, что в Румынии можно купить 10-летние ГЦБ под 5% и продать тоже под 5%, я скажу, что это мало. А вот 7% — уже интересно. Нужно оценивать, по какой цене покупать, чтобы потом выгодно продать. Финансовые рынки устроены таким образом, что кто-то зарабатывает, а кто-то теряет — это постоянная интеллектуальная борьба.

Если говорить о гособлигациях, как понять, какая цена входа на рынок ГЦБ хорошая для рядового человека, который хочет инвестировать в гособлигации другой страны?

[Если говорить о молдавских гособлигациях], предполагается, что Нацбанк Молдовы старается удержать инфляцию в пределах установленного им инфляционного коридора 5% ± 1,5%. Если я предполагаю, что в ближайшие два-три года инфляция в среднем будет 5%, то ставка по ГЦБ должна быть хотя бы 7%, в этом случае риск инвестиций в ГЦБ очень маленький, так как в истории Молдовы никогда не было дефолта.

То есть, грубо говоря, вы вложили 100 леев под 7% годовых, инфляция —5%, и тебе остается 2%?

Да. Давайте в этом контексте посмотрим на депозиты. У нас большинство депозитов краткосрочные — до 12 месяцев. Какая там будет ставка? Максимум 5%, как и инфляция. Так что при инфляции 5%, доход с депозита будет нулевой. Так что государственные бумаги сегодня намного лучше, чем депозиты.

Вы публично активно продвигаете покупку долгосрочных ГЦБ (на три-пять лет). Но если мы возьмем последние пять лет, то в 2022 году, когда началась война в Украине, инфляция в Молдове превысила 30%. В начале этого года, когда разразился энергокризис, инфляция превышала 10%. Как можно доверять свои деньги государству даже под 7%, когда инфляция так скачет?

Если бы вы купили бумаги сразу после начала войны, доходность могла бы быть 15% годовых. Но нужно учитывать, что при покупке трехлетних облигаций мы смотрим не на сегодняшнюю инфляцию, а на ее средний уровень за весь период владения бумагами. Сегодня она может быть 30%, но через три года — уже совсем другой уровень. Обычно закладывается предположение, что инфляция постепенно снизится до 5%.

Другое дело — доверие к государству и банковской системе. Его действительно не хватает, и поэтому люди предпочитают вкладывать деньги максимум на 12 месяцев. Это создает проблему для экономики: инвесторы не готовы кредитовать на срок более двух лет, потому что в банках нет долгосрочных депозитов. А это, в свою очередь, делает невозможными полноценные ипотечные кредиты на 25–30 лет с фиксированной ставкой.

Большинство людей, которые хотят инвестировать, думаю, оперируют суммами в пределах 10 тыс. леев. С этой суммы вы получаете 600-700 леев в год и почти не ощущаете прибыли с учетом инфляции.

Согласен. Но это все равно больше, чем депозит.

«В Молдове сейчас горизонт планирования всего 12 месяцев»

Вы когда-нибудь советовали фонду покупать молдавские гособлигации?

Нет. Потому что Молдова не на международном рынке, у нас нет евробондов. Это одна из тем, которую я обсуждаю со всеми министрами финансов.

Что такое евробонды?

Это тоже государственная бумага, но в долларах или евро, которая торгуется на международном рынке.

То есть, условно, Молдова как государство одалживало бы деньги, но на бирже в Лондоне в евро?

И там уже их покупают большие фонды.

В чем смысл государству выпускать евробонды, если, например, Молдова может взять кредит у ЕБРР или ЕИБ в евро по хорошей ставке?

В министерстве финансов всегда скажут: зачем нам выпускать евробонды на пять лет под 5%, если можно занять у ЕС под 2%? Аргумент логичный. Но если посмотреть на другие страны, например, Румынию, Боснию и Герцеговину, Албанию, то они тоже получают большие суммы из Евросоюза, но все равно выходят на рынок евробондов.

Почему?

Во-первых, это вопрос горизонта планирования. В Молдове он сейчас всего 12 месяцев — потому что мы не знаем, какой у нас как у страны реальный уровень риска. Представим, что инвестор хочет построить завод. Он будет сравнивать, что выгоднее — вложиться в Молдову или в Албанию. Для Молдовы премия за риск может быть 5%, для Албании — 3%.

Главная проблема в том, что мы не знаем, какова реальная премия за риск Молдовы — 5%, 7% или больше. Никто не знает, потому что у нас нет активных международных выпусков ценных бумаг, по которым рынок мог бы ориентироваться.

«Я для себя решил так: если я что-то не понимаю, я в это не вкладываюсь»

Как вам кажется, для рядового человека покупка акций иностранных компаний — надежная инвестиция?

Если цель — спекуляция и попытка быстро заработать, как на биткоине, то это плохая идея. Финансовый рынок устроен так, что прибыли у всех одновременно не бывает: сегодня ты в плюсе, завтра — нет. Если ты думаешь, что у тебя больше информации, чем у других фондов, и, например, акции Apple будут всегда расти, — удачи. Для краткосрочных спекуляций это не лучший инструмент. Но если горизонт 5–10 лет, то в долгосрочной перспективе, как правило, все, что купишь, приносит результат. Инфляция и прочие факторы в итоге сглаживаются.

А криптовалюта?

Я не инвестирую в криптовалюты, потому что не понимаю этот инструмент и не вижу за ним реальных активов. За 12 лет работы на финансовых рынках я для себя решил: если я что-то не понимаю, я в это не вкладываюсь. Возможно, кто-то заработал, купив биткоин 10 лет назад, но я не знаю ни одного человека, кто стабильно получал бы прибыль на протяжении трех лет— ни в криптовалюте, ни в других спекулятивных инструментах.

«Я не верю, что все проблемы у нас из-за войны»

Как вам кажется, что не так с экономикой Молдовы? Почему она так слабо растет?

Самая большая проблема в том, что у нас нет долгосрочного мышления — ни в финансах, ни в инвестициях. Все планируется максимум на 12 месяцев. Мы думаем категориями «до выборов» или «пока не закончится война», а в таких условиях невозможно строить заводы или запускать крупные проекты. Без заводов нет и роста производительности труда. Я не считаю, что главная проблема — миграция. Те же миграционные процессы были в Албании, Боснии и Герцеговине, Черногории, но там производительность труда намного выше, чем у нас. В Албании много иностранных инвестиций из Италии, есть современные заводы. В Сербии есть заводы, например, Fiat. Малые компании интегрированы в крупные производственные цепочки и выпускают продукцию с высокой добавленной стоимостью.

Второе: я не верю, что все проблемы у нас из-за войны. Война — это проблема, но это не означает, что можно сказать — экономика не растет, потому что война. Если бы это была единственная проблема, можно было бы создать государственные гарантии для инвесторов. Например, условно, если ракета повредит завод, государство компенсирует ущерб.

Еще одно: зачем нам нужны все эти инвестиции в селах? Все [инвестиции] должны быть в условных Унгенах, Бельцах, Кагуле.

То есть не надо инвестировать в водопроводы, в дороги, не надо ничего строить?

Дороги строить надо. Чтобы, живя где-то в 40 километрах от Бельц, ты мог работать в городе. Но строить в селе, например, дом культуры или стадион — зачем?

Чтобы у людей была инфраструктура, чтобы им было приятно жить в селе.

Если будут хорошие дороги до Бельц, то за 30 минут ты будешь на хорошем стадионе. Зачем тебе нужен стадион в селе? Я, например, когда жил в Британии, мне надо было 30-40 минут, чтобы доехать на поезде до работы в Лондоне. Почему должны быть все условия в радиусе пяти метров? Мне кажется, надо больше инвестировать в урбанизацию.

Вы сказали, что проблема не в войне. А в чем тогда?

Я думаю, что мы мало инвестируем в инфраструктуру. Если сравнить с тем, сколько мы инвестировали 20 лет назад, то — да, сегодня больше. Но если смотреть на инвестиции с точки зрения доли в ВВП, то не так много.

Вы стали публичным почти 10 лет назад, когда были активные протесты диаспоры против Плахотнюка. После того как партия PAS пришла к власти, вам предлагали вернуться в Молдову и занять какую-то госдолжность?

Да, это было. У меня был такой студенческий активизм против Плахотнюка. И сейчас у меня есть активное желание как-то помочь стране. И — да, были предложения: министерство финансов, министерство экономики, были другие [варианты]. Я помню, что много обсуждали это в семье. Это был ноябрь 2021 года. Мы тогда видели [какое-то] движение российских войск тогда [возле Украины]. Мы выбирали между возвращением в Молдову и отъездом в Абу-Даби. Решили — в Абу-Даби. Это было хорошее решение. Потому что, например, был бы я министром финансов в 22 или 23 году, могу дать 90%, что не смог бы делать мою работу. Поэтому я не думаю, что, например, премьер -министр тогда был плохой. Но я много работал как консультант для министерства экономики: все, что касается макроэкономики, финансов, экономики.

«Мы не можем рассчитывать, что через 20 лет у нас будет достойная государственная пенсия»

В интервью блогеру Дорину Галбену вы назвали пенсионный фонд Молдовы бомбой или пузырем. Можете объяснить, почему?

Каждый должен сам формировать свои пенсионные сбережения. Мы не можем рассчитывать, что через 20 лет у нас будет достойная государственная пенсия. Сегодня 40% пенсионного фонда покрывается напрямую из госбюджета. Это значит, что деньги, которые могли бы пойти на дороги или строительство аэропортов, мы вынуждены направлять на выплату пенсий.
Надо больше откладывать самим, не знаю —200 €, 100 €, кто сколько может. Потому что не думаю, что пенсия у нас будет достаточной.

Получается мы отдаем четверть дохода в пенсионный фонд, но пенсия при этом будет плохая? Как-то несправедливо.

Несправедливо, но подобная проблема есть в большинстве стран. Это большая проблема, например, и в Бельгии, и в Италии. Потому что там тоже очень много компенсируют гражданам. Но у итальянцев, например, есть другие способы инвестировать. У них есть биржи, где они могут инвестировать деньги, у них есть частные пенсионные фонды. У нас этого нет. Но если у нас этого нет, это не означает, что мы не должны этого делать. .Если вам не нравятся молдавские ГЦБ, можно инвестировать в Бухаресте, там есть пенсионные фонды.

Отсутствие у нас частных пенсионных фондов — это проблема. Одно из возможных решений — их создание, пусть даже будут приглашенные из Румынии фонды.

***

Это сокращенная версия интервью. Полную видеоверсию можно посмотреть на нашем YouTube-канале.

---

Подписывайтесь на наш Telegram-канал @newsmakerlive. Там оперативно появляется все, что важно знать прямо сейчас о Молдове и регионе.

---

---

Хотите поддержать то, что мы делаем?

Вы можете внести вклад в качественную журналистику, поддержав нас единоразово через систему E-commerce от банка maib или оформить ежемесячную подписку на Patreon! Так вы станете частью изменения Молдовы к лучшему. Благодаря вашей поддержке мы сможем реализовывать еще больше новых и важных проектов и оставаться независимыми. Независимо от того, как вы нас поддержите, вы получите небольшой подарок. Переходите по ссылке, чтобы стать нашим соучастником. Это не сложно и даже приятно.

Поддержи NewsMaker!

---