Битва журналистов
Как власти в Молдове скрывают информацию
В Молдове «добыча» официальной информации нередко превращается в затяжную битву журналиста с госведомствами. Иногда за небольшой заметкой стоят несколько недель звонков, просьб и переписки с пресс-службами. Письменный запрос в госучреждение — это всегда лотерея: когда на него ответят и ответят ли вообще, угадать невозможно. В условиях ЧП и эпидемии с этим стало еще сложнее — сроки ответа, которые и так не соблюдали, увеличили в три раза. NM решил рассказать, как журналистам приходится биться за информацию, какие вокруг этого складываются «ритуальные пляски», а также поделиться историями, которые уже стали редакционными легендами.
Госведомства: ждите ответа
Одно из основных требований онлайн-журналистики — оперативность.
Но часто оперативную новость или заметку нельзя опубликовать без комментария госведомства: например, чиновники должны подтвердить или опровергнуть информацию, полученную журналистом от собственного источника, или разъяснить невнятный пресс-релиз, или ответить на вопросы, без прояснения которых публикуемый материал будет неполным и не до конца ясным читателям.
Выход тут один — звонить в пресс-службу госучреждения и надеяться, что там ответят. И тут очень многое зависит от пресс-секретаря: кто-то сразу берет трубку, кто-то просто не отвечает на звонки. Есть пресс-секретари, которые активно сотрудничают со СМИ, а есть такие, кто, выслушав вопрос, просят перезвонить через пять минут, а потом несколько дней не берут трубку. Часто бывает, что в пресс-службе, даже не дослушав вопрос, требуют прислать официальный письменный запрос, хотя вполне могли бы ответить по телефону. Поведение пресс-службы во многом зависит от степени открытости ведомства и его руководителя.
Письменные запросы — отдельная тема. Без них не обойтись, если журналист готовит аналитическую статью или разбор какой-то общественно-значимой ситуации. И тут нередко начинается настоящее «хождение по мукам» журналиста, у которого «горит» материал.
Выход тут один — звонить в пресс-службу госучреждения и надеяться, что там ответят. И тут очень многое зависит от пресс-секретаря: кто-то сразу берет трубку, кто-то просто не отвечает на звонки. Есть пресс-секретари, которые активно сотрудничают со СМИ, а есть такие, кто, выслушав вопрос, просят перезвонить через пять минут, а потом несколько дней не берут трубку. Часто бывает, что в пресс-службе, даже не дослушав вопрос, требуют прислать официальный письменный запрос, хотя вполне могли бы ответить по телефону. Поведение пресс-службы во многом зависит от степени открытости ведомства и его руководителя.
Письменные запросы — отдельная тема. Без них не обойтись, если журналист готовит аналитическую статью или разбор какой-то общественно-значимой ситуации. И тут нередко начинается настоящее «хождение по мукам» журналиста, у которого «горит» материал.
Закон: можно, но не все и не сразу
Согласно Конституции, у каждого гражданина есть право «на доступ к любой информации, касающейся общественных дел».
Согласно закону «О доступе к информации», госведомство обязано ответить на запрос в течение 15 рабочих дней со дня, когда этот запрос зарегистрируют (с учетом выходных получается три недели). В редких случаях срок ответа могут продлить на пять дней, но об этом должны уведомить того, кто запрашивал информацию.
При этом в законе «О доступе к информации» нет четкого разъяснения того, насколько содержательным должен быть ответ на запрос. В законе говорится только о том, какую информацию нельзя разглашать. Например, если речь идет о гостайне или персональных данных. Еще, по закону, можно отказать в информации, чтобы «не допустить посягательства на репутацию иного лица». Таким образом, прождав три недели или больше ответа на запрос, журналист может получить официальную отписку: цитаты из пресс-релиза, предложение обратиться за информацией в другое ведомство или уведомление о том, что информацию не предоставят.
При этом в законе «О доступе к информации» нет четкого разъяснения того, насколько содержательным должен быть ответ на запрос. В законе говорится только о том, какую информацию нельзя разглашать. Например, если речь идет о гостайне или персональных данных. Еще, по закону, можно отказать в информации, чтобы «не допустить посягательства на репутацию иного лица». Таким образом, прождав три недели или больше ответа на запрос, журналист может получить официальную отписку: цитаты из пресс-релиза, предложение обратиться за информацией в другое ведомство или уведомление о том, что информацию не предоставят.
Только цифры
С 1 февраля по 31 марта 2020 года журналисты NM отправили 30 официальных запросов в разные госведомства: от Агентства по лекарствам до администрации президента.
На 23 из этих запросов ответили, на остальные ответов пока нет и не известно, будут ли.
Из тех запросов, на которые ответили, только в 12 случаях ведомства уложились в предусмотренные законом 15 дней. Ни одно госведомство, опоздавшее с ответом, не уведомляло о том, что не укладывается в сроки. Напротив, журналистам приходилось самим звонить и напоминать, что ответ на запрос не пришел. Из-за этого многие оперативные материалы были опубликованы с опозданием, а некоторые вообще не вышли, так как ответы госведомств фактически были отпиской: запрашиваемой информации в них не было.
Из тех запросов, на которые ответили, только в 12 случаях ведомства уложились в предусмотренные законом 15 дней. Ни одно госведомство, опоздавшее с ответом, не уведомляло о том, что не укладывается в сроки. Напротив, журналистам приходилось самим звонить и напоминать, что ответ на запрос не пришел. Из-за этого многие оперативные материалы были опубликованы с опозданием, а некоторые вообще не вышли, так как ответы госведомств фактически были отпиской: запрашиваемой информации в них не было.
Эпидемия: все заняты, ждите ответа
Работа с госведомствами еще больше усложнилась после введения в Молдове чрезвычайного положения из-за эпидемии коронавируса. Комиссия по чрезвычайным ситуациям продлила срок ответа госучреждений на запросы с 15 до 45 календарных дней.
Кроме того, из-за карантина у журналистов сейчас нет возможности задать чиновникам напрямую вопросы на пресс-конференциях и брифингах. При этом появилось больше информации, требующей оперативного уточнения. Чаще всего она касается эпидемиологической ситуации и решений комиссии по ЧС. И тут в общении с пресс-службами «выигрышных билетиков» стало еще меньше. Некоторые пресс-секретари off the record говорят: «Ты же понимаешь — коронавирус, все заняты, не знаю, когда тебе ответят».
Да, мы понимаем. Но в условиях эпидемии, когда в сети гуляет столько фейков и дезинформации, для читателей особенно важна оперативность и достоверность журналистских материалов.
Да, мы понимаем. Но в условиях эпидемии, когда в сети гуляет столько фейков и дезинформации, для читателей особенно важна оперативность и достоверность журналистских материалов.
Например, в середине марта источники NM сообщили, что в инфекционной больнице Тома Чорбэ 48 часов ждут результатов тестов на коронавирус, а не 8 часов, как сообщил минздрав. По информации того же источника, пациентов с подозрением на коронавирус держали в одной палате с больными, у которых подтвердили диагноз, а у врачей и медперсонала не было необходимых защитных средств. NM обратился за комментарием в пресс-службу минздрава. Там попросили не сеять панику и не публиковать материал без официального комментария министерства. Три дня NM говорили, что собирают для нас информацию из разных ведомств, но в результате мы так и не получили ответа на этот запрос.
01
В начале апреля комиссия по ЧП сообщила, что для граждан Молдовы, находящихся за рубежом, будут организовано пять чартерных рейсов. NM решил рассказать читателям, как можно попасть на эти рейсы, где купить билеты и по какой цене. Добыть эту информацию оказалось очень непросто, «телефонные перезвоны» заняли полдня. В авиакомпании Fly One NM посоветовали обратиться в компанию Tez Tour (занималась продажей билетов), а в Air Moldova сообщили, что не могут назвать заказчика рейсов. В МИДЕИ рекомендовали обратиться в посольства Молдовы в тех странах, откуда должны были лететь чартеры. Однако дозвониться в посольства было практически невозможно — телефоны были заняты, или никто не брал трубку. А телефон экстренной связи посольства Молдовы во Франции, по которому МИДЕИ посоветовало звонить, был выключен.
02
Еще один пример — попытка NM выяснить в министерстве финансов, сколько денег Молдова получила от внешних партнеров на борьбу с коронавирусом (МВФ, ЕС, ВБ, Россия и т.д.) и на что их потратят. NM отправил запрос 1 апреля. В минфине по телефону пообещали ответить на следующий день, потом еще на следующий, но до сих пор так и не ответили. Не ответил на многочисленные звонки NM и министр финансов Сергей Пушкуцэ.
03
Медийные НПО возмутились ситуацией с доступом к информации во время эпидемии. В середине апреля 25 НПО и СМИ подписали совместное обращение к минздраву, попросив, чтобы министр здравоохранения Виорика Думбрэвяну устраивала еженедельные пресс-конференции, на которых журналисты смогут задавать вопросы в онлайн-режиме. Минздрав на это обращение никак не отреагировал. Только после повторного обращения, журналистов и НПО, министр согласилась провести онлайн пресс-конференцию 1 мая.
После решения комиссии по ЧС об увеличение до 45 дней срока ответа на запросы СМИ Центр независимой журналистики заявил, что это решение «ограничивает доступ к информации» и «вредит интересам граждан».
А народный адвокат потребовал, чтобы комиссия по ЧС отменила это решение. Власти на это не отреагировали.
После решения комиссии по ЧС об увеличение до 45 дней срока ответа на запросы СМИ Центр независимой журналистики заявил, что это решение «ограничивает доступ к информации» и «вредит интересам граждан».
А народный адвокат потребовал, чтобы комиссия по ЧС отменила это решение. Власти на это не отреагировали.
«Редакционные легенды»
Полицейские-взяточники
Некоторые «битвы» за информацию журналистов NM с госведомствами становятся «редакционными легендами». Например, для опубликованного на днях материала «Почему полицейских-взяточников в Молдове не сажают» NM три месяца добивался информации в разных ведомствах. На запрос о том, сколько полицейских, которых задержали за коррупцию в последние пять лет, привлекли к ответу, не смогли ответить ни в полиции, ни в Наццентре борьбы с коррупцией (НЦБК). Причем в Генинспекторате полиции сразу сказали, что не смогут ответить, а в НЦБК на это понадобилась неделя. При этом НЦБК посоветовал обратиться в Антикоррупционную прокуратуру.
Ответ из прокуратуры пришлось ждать больше месяца. Ответ занимал две страницы, на которых подробно объясняли, почему не могут ответить на каждый из вопросов, которые были в запросе. Тогда журналист NM пошел на хитрость: разделил те же вопросы на несколько частей и послал их в те же ведомства. В течение недели из всех ведомств пришли ответы. Не ответили только на один вопрос: сколько полицейских действительно посадили за взятки, и как наказали тех, кто остался на свободе. Частично ответ на этот вопрос дали только в Нацадминистрации тюрем.
Дело о высылке турецких учителей
Дело о незаконной высылке турецких учителей — одно из тех, за которым NM пристально следит с самого начала. В январе этого года NM попросил пресс-службу Генпрокуратуры разъяснить, сколько в деле обвиняемых, и какой процессуальный статус у фигурирующих в деле главы Бюро миграции и убежища Ольги Поалелунжь и двух бывших заместителей главы Службы информации и безопасности (СИБ). В пресс-службе обещали помочь, но, кроме заверений, что помнят о запросе и ответят, «как только что-то узнают», NM ничего не получил. Затем в Генпрокуратуре сменился пресс-секретарь, и запрос NM, видимо, затерялся.
В начале февраля генпрокурор Александр Стояногло сообщил, что в деле остался единственный обвиняемый — экс-глава СИБ Василий Ботнарь, а дело передали в суд. Следующие две недели NM безрезультатно пытался выяснить, когда состоится первое заседание по этому делу. И каждый раз получал номер телефона очередного прокурора, который «точно сообщит, когда состоится суд». В конце концов, NM дали номер телефона прокурора Виктора Плугару, который ведет это дело. И Плугару сообщил, что суд проходит «в секретном режиме», и категорически отказался назвать дату заседания. После этого в пресс-службе Генпрокуратуры подтвердили, что дело расследовали в «секретном режиме» и в таком же режиме будут рассматривать в суде.
Бюджет выборов президента
В декабре 2019 года стало известно, что Центризбирком увеличил расходы на выборы президента до 167,35 млн леев. NM обратился в пресс-службу ЦИК, чтобы узнать, почему увеличили расходы на выборы. В пресс-службе пообещали узнать и перезвонить, но не перезвонили и перестали отвечать на звонки и СМС. В феврале этого года NM снова попытался узнать ответ на этот вопрос и снова не получил никакого ответа. Пресс-секретарь ЦИК, вновь пообещавшая перезвонить, опять перестала брать трубку. В марте NM написал официальный запрос в ЦИК по этому поводу, но до сих пор не получил на него ответа.
Некоторые «битвы» за информацию журналистов NM с госведомствами становятся «редакционными легендами». Например, для опубликованного на днях материала «Почему полицейских-взяточников в Молдове не сажают» NM три месяца добивался информации в разных ведомствах. На запрос о том, сколько полицейских, которых задержали за коррупцию в последние пять лет, привлекли к ответу, не смогли ответить ни в полиции, ни в Наццентре борьбы с коррупцией (НЦБК). Причем в Генинспекторате полиции сразу сказали, что не смогут ответить, а в НЦБК на это понадобилась неделя. При этом НЦБК посоветовал обратиться в Антикоррупционную прокуратуру.
Ответ из прокуратуры пришлось ждать больше месяца. Ответ занимал две страницы, на которых подробно объясняли, почему не могут ответить на каждый из вопросов, которые были в запросе. Тогда журналист NM пошел на хитрость: разделил те же вопросы на несколько частей и послал их в те же ведомства. В течение недели из всех ведомств пришли ответы. Не ответили только на один вопрос: сколько полицейских действительно посадили за взятки, и как наказали тех, кто остался на свободе. Частично ответ на этот вопрос дали только в Нацадминистрации тюрем.
Дело о высылке турецких учителей
Дело о незаконной высылке турецких учителей — одно из тех, за которым NM пристально следит с самого начала. В январе этого года NM попросил пресс-службу Генпрокуратуры разъяснить, сколько в деле обвиняемых, и какой процессуальный статус у фигурирующих в деле главы Бюро миграции и убежища Ольги Поалелунжь и двух бывших заместителей главы Службы информации и безопасности (СИБ). В пресс-службе обещали помочь, но, кроме заверений, что помнят о запросе и ответят, «как только что-то узнают», NM ничего не получил. Затем в Генпрокуратуре сменился пресс-секретарь, и запрос NM, видимо, затерялся.
В начале февраля генпрокурор Александр Стояногло сообщил, что в деле остался единственный обвиняемый — экс-глава СИБ Василий Ботнарь, а дело передали в суд. Следующие две недели NM безрезультатно пытался выяснить, когда состоится первое заседание по этому делу. И каждый раз получал номер телефона очередного прокурора, который «точно сообщит, когда состоится суд». В конце концов, NM дали номер телефона прокурора Виктора Плугару, который ведет это дело. И Плугару сообщил, что суд проходит «в секретном режиме», и категорически отказался назвать дату заседания. После этого в пресс-службе Генпрокуратуры подтвердили, что дело расследовали в «секретном режиме» и в таком же режиме будут рассматривать в суде.
Бюджет выборов президента
В декабре 2019 года стало известно, что Центризбирком увеличил расходы на выборы президента до 167,35 млн леев. NM обратился в пресс-службу ЦИК, чтобы узнать, почему увеличили расходы на выборы. В пресс-службе пообещали узнать и перезвонить, но не перезвонили и перестали отвечать на звонки и СМС. В феврале этого года NM снова попытался узнать ответ на этот вопрос и снова не получил никакого ответа. Пресс-секретарь ЦИК, вновь пообещавшая перезвонить, опять перестала брать трубку. В марте NM написал официальный запрос в ЦИК по этому поводу, но до сих пор не получил на него ответа.
«Ритуальные пляски»
Из коллективного опыта журналистов NM в редакции сложился целый комплекс «ритуальных плясок» вокруг запросов в госведомства
Например, отправив письменный запрос, журналист сразу звонит в ведомство и спрашивает, получен ли запрос и когда на него ответят. Если этого не сделать, не факт, что вы вообще получите ответ. Чем чаще звонить, тем больше шансов, что ведомство ответит. Если не берут трубку, надо писать СМС, при этом настаивать на том, что ответ нужен оперативно.
Еще один действенный способ — отправить сообщение о запросе главе ведомства. На ответ вряд ли стоит рассчитывать, хотя бывает по-разному. Одна из журналисток NM, послав запрос в пресс-службу и не дождавшись реакции, отправила сообщение об этом главе ведомства. После этого ей перезвонили из пресс-службы и сказали, что готовят ответ, а беспокоить начальство не было необходимости. С запросом в другое ведомство произошло совсем иначе: после запроса глава ведомства сам перезвонил и возмутился, почему к нему не обратились напрямую.
И у пресс-секретарей есть собственные «ритуалы». Некоторые, например, требуют позвонить один раз, потом написать СМС с вопросом, а затем снова перезвонить. Но даже если точно соблюсти весь «ритуал», нет 100-процентной гарантии того, что вы получите ответ.
Еще один действенный способ — отправить сообщение о запросе главе ведомства. На ответ вряд ли стоит рассчитывать, хотя бывает по-разному. Одна из журналисток NM, послав запрос в пресс-службу и не дождавшись реакции, отправила сообщение об этом главе ведомства. После этого ей перезвонили из пресс-службы и сказали, что готовят ответ, а беспокоить начальство не было необходимости. С запросом в другое ведомство произошло совсем иначе: после запроса глава ведомства сам перезвонил и возмутился, почему к нему не обратились напрямую.
И у пресс-секретарей есть собственные «ритуалы». Некоторые, например, требуют позвонить один раз, потом написать СМС с вопросом, а затем снова перезвонить. Но даже если точно соблюсти весь «ритуал», нет 100-процентной гарантии того, что вы получите ответ.
По ту сторону «баррикад»
По словам Виталия Кондрацкого, который работал в пресс-службах правительства и министерства финансов, многое зависит от самой информации, которую запрашивает журналист. Есть та, которая доступна пресс-службе, и они могут сразу ответить на вопросы журналиста, отметил он. Но есть информация, которую получить сложнее, например, по политическим мотивам. И тогда журналисту надо писать запрос, пояснил Кондрацкий.
01
В свою очередь Эмил Гайтур, который работал в пресс-службах Конституционного суда и Генпрокуратуры, а сейчас работает в пресс-службе Прокуратуры по борьбе с организованной преступностью и особым делам, сказал, что реакция на запросы СМИ зависит от нескольких факторов: готовности госведомства общаться с прессой, от сути запрашиваемой информации и участия пресс-службы в подготовке ответа на запрос. «Бывает, что у человека, ответственного за связи с общественностью и прессой, нет специальной подготовки или соответствующего образования. А бывает, что образование есть, но нет необходимого профессионального усердия», — отметил Гайтур.
02
Пресс-секретарь МВД Алина Збанкэ считает, что отношения между журналистами и пресс-службами — это в первую очередь партнерство, которое должно основываться на «отзывчивости, взаимопонимании, уважении и доверии». «Ошибки делают и те, и другие. Кто-то — по незнанию, кто-то — из-за безразличия к результатам работы», — отметила Алина Збанкэ. По ее мнению, хороший пресс-секретарь должен отвечать на звонки на рабочий телефон, «независимо от того, какой день недели, который час, и какое у него настроение». «В интересах ведомства, чтобы его видели и слышали, чтобы оно давало журналистам всю необходимую информацию, чтобы СМИ благодаря этому правильно информировали людей», — подчеркнула Збанкэ.
03
По мнению Гайтура, общение пресс-служб и СМИ значительно упростила бы ясность запросов: чтобы журналист в них указывал «контекст, в котором его интересуют ответы на те или иные вопросы, а не просто, что это нужно для материала на тему Х». Например, отметил Гайтур, можно пояснить, что запрос отправлен «в контексте заявления такого-то чиновника, которые он сделал такого-то числа». Кроме того, добавил Гайтур, желательно кратко и точно формулировать вопросы и хорошо структурировать запрос, выделяя ключевые моменты другим шрифтом.
04
Эмил Гайтур, кроме того, считает важным для активного сотрудничества СМИ и госструктур, чтобы журналист сообщал ведомству, как и где он использовал полученную информацию. «Без этого пресс-службе приходится неделями охотиться за тем, где была использована информация. При этом давайте не забывать, что часто для ответа на запрос надо собирать, синтезировать и редактировать информацию, и этот процесс в некоторых случаях сопровождается многочисленными согласованиями и правками», — пояснил он.
05
Алина Збанкэ тоже подчеркнула, что многое зависит и от того, как журналист просит информацию: «Точность и вежливость всегда помогают в отношениях между сторонами». Об этом сказал и Кондрацкий, по словам которого, сложно общаться с журналистами, которые «плавают в теме», то есть осведомлены о ней весьма поверхностно, или же заранее относятся предвзято к ответам на вопросы, и затем подают информацию под определенным углом зрения.
При этом Алина Збанка рекомендовала свои коллегам максимально избегать бюрократии в общении с журналистами: «Если можно сейчас ответить на вопрос, или получить цифры за 10 минут, не стоит заставлять журналиста писать письменные запросы, которые неизвестно, сколько времени будут рассматривать», — считает она.
06
Все течет, ничего не меняется
В конце марта 2020 года Freedom House Moldova опубликовала исследование о доступе к информации в Молдове.
«За три десятилетия независимости доступ к информации или, скорее, ограничение этого права, остается одной из наиболее острых проблем, с которыми сталкиваются СМИ и, соответственно, граждане Молдовы», — делают вывод авторы исследования. Так, по их данным, только в 2017 году госведомства проигнорировали половину всех запросов на информацию, представляющую общественный интерес.
Также в исследовании говорится, что в Молдове правовая база, которая регулирует вопрос доступа к информации, «не отвечает современным реалиям». В частности, речь идет о том, что в законодательстве «интернет-издания не признаются СМИ, а это означает, что запросы этих изданий рассматривают как запросы обычных граждан». Кроме того, авторы исследования отметили, что из-за неоднозначности формулировок законов госучреждения могут классифицировать запросы СМИ как «петиции», и отвечать на них в течение 30 рабочих дней (около 45 календарных дней), как это предусмотрено законом в отношении петиций.
Авторы исследования рекомендовали властям Молдовы «в ускоренном порядке обновить правовую базу». Они напомнили, что ранее НПО и СМИ разработали законопроект, который включает в законодательство современные виды СМИ, и сокращает сроки предоставления прессе общественно значимой информации. Кроме того, в законопроекте предусмотрены штрафы для госведомств и чиновников, которые отказываются предоставлять информацию. Авторы исследования уверены, что прецеденты наказания ведомств и чиновников, в том числе, помогут улучшить ситуацию с доступом СМИ и граждан к информации.
Также в исследовании говорится, что в Молдове правовая база, которая регулирует вопрос доступа к информации, «не отвечает современным реалиям». В частности, речь идет о том, что в законодательстве «интернет-издания не признаются СМИ, а это означает, что запросы этих изданий рассматривают как запросы обычных граждан». Кроме того, авторы исследования отметили, что из-за неоднозначности формулировок законов госучреждения могут классифицировать запросы СМИ как «петиции», и отвечать на них в течение 30 рабочих дней (около 45 календарных дней), как это предусмотрено законом в отношении петиций.
Авторы исследования рекомендовали властям Молдовы «в ускоренном порядке обновить правовую базу». Они напомнили, что ранее НПО и СМИ разработали законопроект, который включает в законодательство современные виды СМИ, и сокращает сроки предоставления прессе общественно значимой информации. Кроме того, в законопроекте предусмотрены штрафы для госведомств и чиновников, которые отказываются предоставлять информацию. Авторы исследования уверены, что прецеденты наказания ведомств и чиновников, в том числе, помогут улучшить ситуацию с доступом СМИ и граждан к информации.
Текст: Надежда Копту
Оформление: Кристина Демиан
Оформление: Кристина Демиан
Будь с нами
Digital Magic by NewsMaker IT Team