Эксперты по вопросам меньшинств из Польши и Словакии Томаш ВИХЕРКЕВИЧ и Григорий МЕСЕЖНИКОВ, которые в рамках проекта ЕС European Cafe провели несколько встреч с жителями сел и городов РМ, рассказали корреспонденту NM Марине ШУПАК, как они предлагают решать проблемы нацменьшинств в Молдове, а также о том, как в их странах решают вопрос представительства нацменьшинств в органах власти и как владение разными языками может поднять доходы местных экономик.
— В рамках проекта European Cafe вы побывали в столице Гагаузии Комрате, в селе старообрядцев Кунича и селе с компактным проживанием украинцев Долинное. Ваши впечатления от встреч с жителями этих мест?
Месежников: Подтвердилось то, что я и ожидал. Молдова — страна с большим разнообразием, страна, которая находится в развитии. Подписание Соглашения об ассоциации с ЕС не останется без последствий. Это приведет к более благоприятным условиям для решения тех проблем, которые были обозначены жителями Комрата, Долинного и Кунича. В Кунича, как я понял, ожидания людей связаны больше не с национальной, а с экономической политикой государства. В Комрате люди больше обеспокоены вопросами национальной идентичности.
Вихеркевич: Я специалист по языковым вопросам. И хочу отметить, что одно из основных прав нацменьшинств — это доступ к изучению госязыка. Боюсь, что в Молдове это право реализуется не лучшим образом. Более того, в Молдове отсутствует языковая политика как таковая. Если и есть какая-то, то она негативная. С одной стороны, нацменьшинства критикуются за то, что они говорят на русском, а с другой — у них нет возможности не только социально действовать, но и попросту выживать из-за этого. У них недостаточно возможностей овладеть госязыком, даже для бытовых целей, для обслуживания туристов. Люди в Кунича боятся открывать туристические пансионаты, потому что не уверены, что справятся с румыноговорящими туристами из столицы.
— Что нужно сделать, чтобы представители нацменьшинств знали госязык?
Месежников: Государству необходимо создать программы, которые позволят представителям нацменьшинств овладеть госязыком в нужной степени — это самое главное. Тех, кого государство по каким-то причинам охватить не может, нужно обучать по альтернативным программам. Начинать надо с того, чтобы качественное обучение госзыку стало частью государственной образовательной программы.
Вихеркевич: Вопрос не только в самом факте преподавания госязыка, но и в качестве преподавания. Мне кажется, очень показателен в этом отношении пример Латвии. Когда эта страна получила независимость, половина ее населения не владела госязыком. Латвия не захотела привлекать учителей со старомодными учебниками и методиками обучения языку, потому что тогда негативное отношение людей к госязыку только бы возросло. Латыши использовали новые интерактивные методики образования и даже создали центр изучения неродного языка. Изучение языка, в особенности для детей, должно быть игрой, удовольствием. Для взрослых оно должно означать получение особых привилегий. Боюсь, в Молдове не используют методики привлекательного и эффективного обучения, а также не делают разницы между методиками обучения для взрослых и детей.
— С какого возраста нужно начинать изучать госязык?
Вихеркевич: Дети в возрасте от двух до шести лет очень открыты к новым языкам, поэтому я всегда рекомендую начинать с эффективных двуязычных детских садов, где воспитательницы говорят с детьми на нескольких языках. То же самое рекомендуется и в двуязычных парах: отец говорит с ребенком на одном языке, а мать на другом. Я бы порекомендовал нацменьшинствам Молдовы требовать от муниципальных властей соответствующих возможностей для изучения госязыка. Это означает интеграцию в хорошем смысле слова. Мы советовали жителям села Кунича включиться в экотуризм, но кто к ним приедет, если они не говорят на госязыке?
— Пожалуй, чаще всего на встречах в Молдове представители нацменьшинств поднимали тему своей непредставленности в органах центральной и местной власти. Как в Польше и Словакии решают эту проблему?
Месежников: Если меньшинство малочисленно, то без введения квот на их представительство в парламенте не обойтись. Если нацменьшинство многочисленно и политически мобилизовано, то в самый раз будет та модель, которая существует в Словакии. У нас около 10% населения — это венгерское нацменьшинство. Те партии, которые выражают интересы этой части населения, активно работают с венгерским электоратом, а этот электорат, в свою очередь, продвигает затем в парламент депутатов-венгров, доля которых соответствует доле нацменьшинства в обществе.
Вихеркевич: У нас в Польше очень мало нацменьшинств. У нас нет квоты на их представительство в парламенте, исключение составляет лишь немецкое меньшинство, которое проживает на юге. Большинство партий предлагают места в своих списках представителям нацменьшинств. Сейчас в нашем парламенте есть украинцы, литовцы, белорусы, немцы, не говоря уже о кашубах. Также у нацменьшинств есть возможность стать членами Европарламента — насколько я знаю, их около 50 человек.
— Как у вас работают совещательные органы, созданные для налаживания диалога между властью и нацменьшинствами?
Месежников: В Словакии есть правительственный Совет по вопросам меньшинств и гендерному равноправию. Он состоит из трех комитетов, один из них занимается нацменьшинствами и этническими группами. В Словакии статусом официально признанных нацменьшинств обладают 13 этнических групп. Этот комитет — совещательный орган, он направляет правительству рекомендации по разным вопросам, касающимся жизни нацменьшинств. В комитет входят и представители власти, но правом голоса обладают лишь нацменьшинства.
Вихеркевич: Польский совместный комитет по нацменьшинствам был основан благодаря принятому через год после вступления Польши в ЕС Закону об этнических и национальных меньшинствах и региональных языках. Разработка этого закона началась еще в 1990 году, а его принятие откладывалось дольше всех остальных польских законов. В комитет входят представители нацменьшинств (всего их 15), профильных министерств, омбудсмен, а также три доверительных лица, которых выбирают меньшинства. Среди них и я. Решения комитета должны приниматься единогласно.
— Есть ли в Словакии и Польше госпрограммы, продвигающие идею изучения языка нацменьшинств среди представителей титульной нации?
Вихеркевич: Польская национальная политика неидеальна, но есть момент, который мне очень по душе. У нас популяризируется изучение языков меньшинств, особенно в отдаленных регионах, деревушках. Государство поддерживает преподавание языков меньшинств в местах их компактного проживания путем предоставления субсидий для этих целей. Местные власти заинтересованы в обеспечении обучения, так как чем больше поступит запросов на изучение языка, тем больше в регионе откроется рабочих мест. Можно отметить, что польские дети начинают учить литовский, немецкий, кашубский языки. Это не только модно, это еще и приносит деньги в бюджет общины.
Месежников: В Словакии такой системы господдержки обучения языкам нацменьшинств нет.
— Насколько активно нацменьшинства Словакии и Польши пользуются возможностями, о которых вы рассказали?
Вихеркевич: Раньше активисты по правам меньшинств, жившие и страдавшие при советской власти, организовывали информационные кампании. Теперь активисты нацелены на долгосрочную деятельность, они основывают неправительственные организации, выходят к властям с предложениями. Они работают благодаря грантам и проектам — это очень эффективно.
Месежников: Активность нацменьшинств в Словакии во многом политически окрашена. Они выносят разные требования. К примеру, языковая близкость русинов к словакам снижает степень их идентификации, у них особые проблемы, это определяет их повестку дня.
Вихеркевич: Политика в области нацменьшинств должна быть частью политики региональных властей, так как зачастую регионы их проживания — бедные. Меньшинства Польши сконцентрированы преимущественно на востоке страны, для нас очень важно экономически развивать этот регион. Развитие восточной Польши — беспрецедентный неполитический случай европейской солидарности. Ангела Меркель выделила значительную сумму из фонда развития восточной Германии в целях поддержки меньшинств Польши.
— А как обстоят дела со СМИ — много ли изданий и программ на языках меньшинств?
Вихеркевич: В этом вопросе мы мало чем можем похвастаться. Национальный совет по телерадиовещанию часто критикуется за то, что программ на языках меньшинств очень мало. Однако в Польше нет меньшинств, которые не владели бы польским языком. Даже ромы, которые являются самыми лингвистически изолированными, говорят и понимают по-польски. Польша довольно-таки моноязычна, однако в интернете есть радио русинов и кашубов.
Месежников: Общественное словацкое телевидение и радио предоставляет нацменьшинствам сетки своего вещания. В регионах выходят еженедельники на языках меньшинств: русинском, украинском и др. На это выделяются деньги из госбюджета. Издается также словацкая национальная еженедельная газета на венгерском языке. Минкультуры спонсирует издание книг на языках нацменьшинств.
— На что больше всего жалуются нацменьшинства Словакии и Польши?
Месежников: Словацкие межэтнические отношения довольно сложные. Несколько лет назад были попытки определенных политических сил ограничить право словацких венгров получать образование на родном языке. Пытались ввести так называемую альтернативную систему обучения, согласно которой отдельные предметы, которые преподаются на венгерском, планировалось преподавать на словацком. Благодаря давлению нацменьшинств и их сотрудничеству с демократическими партиями это не удалось претворить в жизнь.
Вихеркевич: В Польше раньше много жалоб было связано с недостаточным развитием языков нацменьшинств. Теперь, к примеру, кашубский язык — наша гордость. Раньше его считали сельским диалектом польского языка. В 1993 году была открыта первая в истории школа на кашубском языке. Спустя 22 года в Польше создана целая сеть таких школ, где обучаются около 19 тыс. детей. Это ренессанс регионального патриотизма. Язык стал ценностью, которая приносит доходы местной экономике. Знать кашубский стало модно. Другой пример: в Польше проживают 5 тыс. русинов (общая численность населения Польши — порядка 64 млн человек). И для такой малочисленной группы в университете Кракова есть возможность получить степень бакалавра и магистра на своем родном языке. Каждый год около семи студентов пользуются такой возможностью. Без европеизации Польши это не было бы возможным.
— Что бы вы порекомендовали нацменьшинствам Молдовы для более эффективного решения своих проблем?
Месежников: Это звучит банально, но — пользоваться теми возможностями, которые предлагает Соглашение об ассоциации с ЕС. Существует множество программ по поддержке нацменьшинств, об этом стоит их информировать.
Вихеркевич: Нужно сделать так, чтобы вопросы нацменьшинств были частью не политического, а экономического, образовательного, инфраструктурного дискурса. Село Кунича может стать прекрасной резервацией, но не в американском, а в культурном смысле этого слова. Резервацией традиций, кухни. Нацменьшинства должны восприниматься как источник особых ценностей, а не проблем и опасностей.