В конце 2016 года в Молдове прошла инаугурация нового главы государства. Социалист Игорь Додон, победивший на президентских выборах благодаря агрессивному антиевропейскому и провосточному дискурсу, объявил в числе своих приоритетов пересмотр или даже денонсирование Соглашения об ассоциации с ЕС, равно как и другие действия, направленные на то, чтобы свернуть Молдову с европейского пути. Мы поговорили с политическим аналитиком Expert-Grup Дионисом Ченушэ о том, являются ли подобные заявления лишь политической бравадой, и чего ожидать от президента Додона в наступающем году.
Игорь Додон в должности президента — это катастрофа для Республики Молдова, как считают многие, которые не голосовали за него и не признают его главой государства?
Все зависит от того, что мы подразумеваем под словом «катастрофа»… Очевидно, он сделает все, что в его силах, чтобы Республика Молдова стала сателлитом России. Мы движемся к пересмотру внешней политики в долгосрочной перспективе. Это, естественно, произойдет не сразу. В 2017 году Додон будет прощупывать почву, а если — и это «если» весьма важное условие — ему и его партии удастся победить на парламентских выборах, европейская повестка претерпит серьезные изменения.
Я надеялась на более оптимистичный ответ…
Оптимизм могут внушить все те же гипотетические «если». «Если» у Додона будет большинство в парламенте. «Если» Украине удастся противостоять наступлению России, поскольку, добившись успеха в Сирии, где удалось сохранить у власти режим Ассада, Россия сможет перенаправить высвободившиеся время и силы на другие стратегические точки. «Если» после выборов во Франции и Германии сохранятся экономические санкции в отношении Кремля — если они будут сняты, экономика России восстановится, а, значит, Додон сможет рассчитывать на большую поддержку Кремля. Это решающие условия для реализации программы Додона.
Так называемая проевропейская власть, в свою очередь, рассчитывает на Европейский союз и на его помощь, которая придает ей некую легитимность. Поскольку эту помощь, оказываемую на самом деле стране и гражданам, власти представляют как прямую поддержку правящей Демократической партии. Местные политические деятели становятся все более изобретательными в эксплуатации внешних факторов.
Если мы так зависим, в том числе финансово, от внешних факторов, возьмется ли новый президент за пересмотр Соглашения об ассоциации?
Додон — рациональный политик и не станет этого делать до тех пор, пока не будет иметь гарантию, хотя бы частичную, того, что поддержку Евросоюза можно будет заменить российской поддержкой или более существенным экономическим присутствием в Молдове. Поэтому он и заинтересован в восстановлении российской позиции в инвестициях, в гуманитарном и образовательном присутствия. Этот вопрос будет поставлен решительнее только тогда, когда у него будут определенные гарантии. Важно еще, как будет развиваться Евразийский экономический союз. Если начнем двигаться в его сторону, то Игорь Додон, думаю, попытается потребовать что-то взамен, как это сделали некоторые страны Центральной Азии.
В какой мере Россия способна вынести бремя стольких «нахлебников»?
Именно поэтому я и сказал, что мы зависим от внешнего фактора, от санкций, от цен на нефть и т.д. Нужно рассматривать все в комплексе, даже если нам кажется, что на нас не влияют выборы во Франции, Германии или Голландии.
Каковы ваши прогнозы этих выборов?
Учитывая многочисленные и нашумевшие теракты, произошедшие в 2016 году в Европе, в том числе в Берлине в канун Рождества, я думаю, что во многих странах ЕС усилится популистский и националистский дискурс. Чем он больше усилится, тем труднее будет проевропейским силам ЕС, таким как, например, Ангела Меркель, которая является убежденным проевропейцем, — добиться поддержки населения. Во Франции, очевидно, победит один из двух пророссийских кандидатов, тут уж зависит от того, который из них — более радикальный или умеренный.
И в Европе страх ненадежности активно используется для манипулирования людьми. Пример тому — явление Брексита. Но чем больше трещин появятся в европейском проекте, тем сильнее будет желание противников этого проекта уничтожить его. Это сродни желанию добить раненое животное. Поэтому безопасность европейцев серьезно зависит от самого европейского проекта, от его способности противостоять кризисам, которые стали настоящим тестом для лидеров сообщества. И наша европейская повестка также зависит от внутренней повестки ЕС.
Вы сказали, что Игорь Додон рациональный политик. О какой рациональности может идти речь, когда, еще не вступив в должность, начинаешь «воевать» с бывшими президентами?
Я думаю, что тут нужно копнуть глубже, заглянуть в корень проблемы. Сложившаяся характеристика наших прежних президентов, что это слабые, почти незаметные люди. А Додон знает, что, судя по опросам, люди хотят сильного президента, способного навести порядок. Однако ссориться с Бэсеску или бороться с унионистами это, естественно, далеко не значит наводить порядок, но эти мелкие вещи — тактический маневр, помогающий усилить свой токсичный месседж и казаться сильным президентом. Этот прием он использовал в избирательной кампании, где оперировал ложью, и не думаю, что откажется от него и впредь. Ибо он человек, умеющий превращать искусственную проблему в реальную на уровне общественного восприятия. К сожалению, с президентом, являющимся главным обманщиком страны, институт президента будет еще более скомпрометирован.
Удастся ли якобы европейской власти, имеющей множество проблем, обеспечить равновесие сил?
Во-первых, я считаю, что власть, такая нецелостная и непрозрачная, какой мы ее знаем, все же является проевропейской. Они видят себя в европейском проекте, даже несмотря на свою коррумпированность и неспособность обеспечить необходимые реформы. Но подобная разновидность «шизофрении» встречается и в других странах. Следовательно, с Додоном- экстремистом Демократическая партия имеет шанс на некое восстановление имиджа. Ведь что делаешь, когда не очень хорошо выглядишь? Сравниваешь себя с тем, кто выглядит еще хуже. Таким образом, Додон становится для власти насущной необходимостью, фактором равновесия, который поможет им легче продавать свои полуправды и завоевывать больше доверия. Потому что, к сожалению, именно этим сейчас оперируют на правительственном уровне — полуправдами.
Полуправда — не очень лестное утверждение. На чем оно основывается?
В конце осени мы выпустили учебник, который, кроме того, что, надеемся, облегчит понимание юридических положений Соглашения об ассоциации, представляет сравнительную картину ситуации в Грузии и Украине — странах, подписавших этот амбициозный документ одновременно с нами, в тот же день. С точки зрения потенциала реализации реформы до конца, лучше всего обстоят дела у Грузии. Молдова, бывшая история успеха, сейчас примерно на одном уровне с украинцами, и это в условиях гражданской войны в этой стране. Но то, что Киев находится под прессингом целого ряда вызовов: безопасность, очень активное и реактивное гражданское общество, внешний фактор, от которого зависит внешняя помощь, — позволяет нам предположить, что украинская власть приложит больше усилий для евроинтеграции и обгонит нас. Кое в чем мы фактически уже где-то в хвосте. Даже несмотря на то, что, судя по последним визитам премьера Павла Филипа в Брюссель, кишиневская власть полна оптимизма и считает, что мы сможем «шагать в ногу» с Грузией. Я не столь оптимистичен. Даже разблокирование внешней помощи, объявленное в конце года, не делает меня оптимистичнее.
Власть настроена оптимистично и принимает законодательные акты, формально отвечающие требованиям ЕС. Например, нормы работы на компьютере, задуманные во благо работников. А параллельно принимают весьма спорную налоговую амнистию, которую уже раскритиковали международные организации… Кому во благо?
Это мы должны выяснить. И оказать давление, как это произошло в отношении этого закона, но не происходит во многих других случаях. Мы часто ставим ЕС в положение арбитра происходящего в Республике Молдова. Но ЕС мыслит прагматично. Брюссель поддерживает страны сообщества, чтобы они не превратились из зоны относительной безопасности в экспортеров нестабильности. Но и ЕС становится жестче. Об этом свидетельствует и тот факт, что внешняя помощь все сильнее будет направляться на конкретные проекты, а не на прямую поддержку бюджета, которая дает властям карт-бланш. Успешность поддержки ЕС зависит как от политической воли властей, так и от коммуникации с гражданами, которой Делегация ЕС в Кишиневе начала уделять больше внимания, чем прежде. Похоже, Европейский союз наконец-то усвоил, что в Восточной Европе не стоит давать деньги «под честное слово». И будет действовать сообразно.
Сорина Штефырцэ
Статья реализована Ассоциацией независимой прессы (API) при финансовой поддержке National Endowment for Democracy (NED). Читайте «Объектив Европа» на сайте www.api.md
Материал публикуется на коммерческой основе.
