Рассказ о становлении банковской системы страны нужно начинать не с объявления независимости Молдовы, а с того, что было чуть раньше — с горбачевской перестройки. Когда руководство СССР решило, что стране необходимы реформы, это коснулось, в том числе банковского сектора.

До этого в Советском Союзе было всего три банка: Госбанк, Стройбанк и Внешторгбанк. Госбанк был главным банком страны — через него проводились все расчеты и платежи, в нем была сосредоточена вся наличность и кредитование. Стройбанк обслуживал капитальное строительство в промышленности, энергетике, добывающих отраслях и оборонном секторе. Внешторгбанк занимался банковским сопровождением внешнеторговых операций.

Были еще Государственные трудовые сберегательные кассы СССР — специализированный квазибанк, который обслуживал население, привлекая, в том числе свободные деньги граждан. Гострудсберкассы были в ведении Госбанка.

Реформу банковской системы СССР провели в 1987-1988 годах. Госбанк отсекли от работы с клиентурой, и он стал выполнять только функции Центробанка и единого общесоюзного расчетного центра, через который проводились все межбанковские платежи.

На базе существующей банковской структуры были созданы пять специализированных госбанков: Агропромбанк, Промстройбанк, Сбербанк, Жилсоцбанк, Внешэкономбанк (у каждого из них были подразделения в союзных республиках со статусом республиканского банка — например, Молдавский республиканский банк Сбербанка СССР). Эти пять финансовых учреждений выполняли банковские операции, но банками как таковыми не были, так как у них отсутствовал собственный капитал. К тому же они не были в полном смысле слова юридическими лицами.

До определенного момента все шло хорошо. В начале 1991 года мне позвонил первый зампредседателя Агропромбанка СССР Виктор Архипов и сказал: «Что вы там делаете? Что надумали? Прекратите!»

Я ответил, что не могу прекратить, так как это не мое собственное решение, и чтобы его отменить, нужно собрать всех людей, которые согласились стать акционерами банка, и объяснить им, почему надо давать задний ход. А у меня таких объяснений нет, кроме требования зампредседателя Агропромбанка.

Я ему напомнил, что вопрос реорганизации банка обсуждался на совещании в Москве, где было рекомендовано действовать. Мы выбрали один из вариантов реорганизации, обсуждавшихся в Москве, я докладывал об этом, поэтому не считаю, что мы что-то нарушили.

Могу только предположить, что руководство Агропромбанка получило большой нагоняй от вышестоящих начальников: что вы там позволяете в республиках творить! С Украиной они не могли так говорить, потому что представитель Киева еще на совещании в Москве сказал, что их выбор — самостоятельный республиканский акционерно-коммерческий банк, и возражений не было. А с Молдовой решили разобраться.

После телефонного разговора Архипов приехал в Кишинев и сказал, что мы должны отменить учредительное собрание. Я ответил, что не могу этого сделать. Той же позиции придерживались и мои заместители — Наталья Врабие и Пантелей Байчев. Именно ему Архипов предложил возглавить молдавский Агропромбанк, если он отменит собрание. Но Байчев отказался.

Тогда Архипов, как выяснилось позже, позвонил руководителю Приднестровья Игорю Смирнову и договорился с ним, что левобережные филиалы выйдут из подчинения нашего банка. При этом Архипов продолжал настаивать на отмене собрания. Тогда я при нем позвонил главе правления союзного банка Александру Обозинцеву и объяснил ему ситуацию: собрание созвано, придет 500 человек, я не могу его отменить. И предложил: если у вас есть какие-то сомнения, я после собрания вылетаю в Москву и представлю подробную информацию. Он сказал: «Добро. Проводи собрание».

В тот же день я, как председатель молдавского Агропромбанка, издал приказ о сдаче дел и, как председатель нового акционерного банка, о принятии дел и разослал информацию и указания филиалам о начале его операционной деятельности. И утром 11 мая 1991 года Moldova-Agroindbank SA начал свою работу.

Речь шла о юридически совершенно другом банке, поэтому важнейшим был вопрос приема-передачи собственности. Ведь все активы и пассивы старого банка не принадлежали Молдове. Это были союзные активы, которые находились на территории Молдовы. С остатками на клиентских счетах сложности не было — это собственность клиентов, но были остатки внутрибанковских счетов, какое-то имущество (здания, транспорт, вычислительная техника). По этому поводу нужно было решение союзного Агропромбанка. Письменные обращения Москва оставила без ответа. Пришлось издать приказ о приеме-передаче с приложением акта инвентаризации, которую провели в каждом филиале. Копия приказа и один экземпляр сдачи и приема дел отправили в Москву.

Рассказывая о том времени и о становлении банковской системы страны, нельзя обойти стороной одну деталь, на которую я и тогда указывал. Я предлагал ввести мораторий на четыре-пять лет на создание новых коммерческих банков, за исключением тех, которые создаются на основе бывших государственных. Последующие события подтвердили мои опасения.

Что такое банк, я уже говорил. Кроме капитала, для его создания не менее важны люди. Что происходило тогда? На волне радикальных изменений начала девяностых из существующих банков уходили люди, в основном недовольные должностью или зарплатой, и нанимались в создаваемые новые банки, главным образом, на руководящие посты. Но дело в том, что можно проработать в банке много лет, но не быть готовым им управлять. Это первое.

Второе. Новым банкам не нужно было обслуживать бюджет страны. Бюджет — это большая ответственность: огромный объем ежедневных переводов от налогоплательщиков, отчислений в соцфонд, различных сборов и обязательных неналоговых платежей, а также не менее большой объем документации. Практически всю эту нагрузку несли «старые банки».

Новые, которые начали историю с чистого листа, этой работой не занимались. Они были заняты расширением сети филиалов и привлечением клиентуры. Причем эти вопросы они решали «революционно»: не за счет лучшего качества и/или цены, большего набора банковских услуг и т.д., а за счет снижения уровня требований к обеспечению кредитов. Довольно формальным в этих банках был и контроль за межбанковскими, а затем и международными переводами по поручению клиентов.

Большую роль в становлении и развитии банковского сектора Молдовы сыграла внешняя помощь и поддержка, в том числе консультационная. Молдавские банки ее получали с конца 1992 года. Ведь у нас был опыт работы в советских банках, где собственник один — государство. А тут их стало много. Мы оказались в свободном плавании с множеством непредвиденных рисков по пути.

Наш банк в основном сотрудничал с американскими неправительственными организациями. Первой среди них была VOKA, которая направила к нам на две недели Мартина Хааса, очень толкового методиста-консультанта, опытного банковского функционера. С этого времени началось, пусть и медленное, но преображение банка, его переход на современные рельсы. Ведь важно не только знать, что делать, но и как это делать.

Потом на целый месяц я поехал на учебу в Вашингтон, в университет штата Огайо. Это была целая группа из разных банков бывших союзных республик. Программу инициировал сенатор Дж. Кохран, он потом и в Молдову приезжал.


Существенную поддержку банковский сектор Молдовы, и наш банк в том числе, получил от USAID (Агентства США по международному развитию). В частности, была организована десятидневная поездка в Вашингтон и Нью-Йорк для председателей молдавских коммерческих банков. Там мы побывали в юридических конторах, кадастровых и нотариальных агентствах и в некоторых банков, с которыми потом работали, например, с Bank of New York.

В 1995 году мы подписали договор с ЕБРР на заем в сумме $20 млн под гарантию правительства РМ. Договор предусматривал много условий, которые банк должен был выполнить: речь шла о процедурах, правилах, организационной структуре, сокращении состава админсовета, приватизации доли государства в капитале банка и имущества, консультанте-наблюдателе за всеми сделками в рамках этой кредитной линии и многом другом. Это стало стимулом для серьезных перемен в банке. Сами мы до этого дошли гораздо позже, а под воздействием кредитора процесс пошел намного быстрее.

Период с конца 1990-х до 2006 года был, пожалуй, не просто самым стабильным для банковского сектора страны. Можно смело сказать, что в этот период банковская система Молдовы была лучшей на всем постсоветском пространстве. Крепкой и современной она была и в сравнении с восточно-европейскими странами.

Проблемы посыпались как из рога изобилия, когда к власти во второй раз пришла Партия коммунистов. Ситуация стала стремительно меняться, расцвели протекционизм и крышевание. У меня нет документальных подтверждений этого, но все было понятно по тем процессам, которые происходили в деловой среде.

Попробую объяснить. До этого госпредприятия, в том числе крупные —Tutun CTC, Bucuria, Aroma, Cricova и другие, были свободны в выборе банка, в котором они обслуживались, поэтому выбирали по принципу, где разнообразнее и качественнее услуги.

Со счетами публичных финансов было еще проще — их просто переводили в «нужный» банк. Чем все закончилось, ни для кого не секрет: эти деньги на счетах в Banca de Economii в один, для кого-то прекрасный, день просто испарились.

Кстати, рекомендации, в какой банк перевести счета, касались не только госпредприятий. Но в отношении крупных частных компаний действовали по-другому: например, начинали проверки с пристрастием, заводили дела и т.д. С того времени и идут все нездоровые процессы в банковском секторе, которые после 2009 года приобрели, как оказалось, катастрофические масштабы.
Настоящая вакханалия началась с приходом в банки анонимных акционеров. И государство не отреагировало на это должным образом. Так в биографии Moldova Agroindbank появилась страница «непрозрачность структуры акционеров».

После скандала с «кражей века» нездоровые процессы не закончились. Пока еще нет тех перемен, которые мы ждем, которые означают действительную свободу выбора и конкуренцию предложений.

Но некоторые последние действия и решения Нацбанка, в том числе блокирование более 40% акций Moldova Agroindbank и 63% акций Moldindconbank, владельцы которых действовали в сговоре, дают надежду на то, что власти взялись за оздоровление банковского сектора.

Но нужна твердость и последовательность, чтобы довести начатое до конца. Чтобы стала независимой судебная система, чтобы парламент принимал законы, стимулирующие деловую активность в стране, чтобы эти законы работали, давая людям уверенность в необратимости оздоровительных процессов. Пока этого я, к сожалению, не чувствую.