История человеческих противостояний, от кровопролитных войн до мирных форм политической борьбы, выработала различные стратегии того, как не дать себя победить. Есть целые трактаты на эту тему, сочиненные еще в древности. Уже в новое время написаны тома. В них можно прочитать много хитроумных, поражающих своей прозорливостью умозаключений о том, как вести себя, чтобы противник не одержал верх. Так вот, у самых разных авторов красною нитью проходит в сущности одна-единственная мысль: враг не сможет одолеть тебя до тех пор, пока не овладел твоим умом. Пока мыслишь самостоятельно, пока сам решаешь, что тебе следует делать, а чего делать не следует, у тебя сохраняется шанс на победу. И, напротив, как только начинаешь думать так, как этого хочет твой оппонент, — все, сливай воду. Ты побежден.
Можно обладать несметными ресурсами, огромной армией, новейшими вооружениями — и при этом позорно проиграть. Последний яркий пример уже на нашей памяти — СССР. Как только советские люди, сперва лишь некоторые, лишь кое-кто из вождей и интеллигенции, а затем и все большее число нас, обычных homo soveticus, начали думать не своим умом, повелись на чужие идеи, позволили чуждой идеологии пустить корни в нашем сознании — с этого момента СССР был обречен. Империя пала, да так, что еще не одно поколение людей, населяющих ее необъятные просторы, обречено расхлебывать последствия этого падения. Одна война на Донбассе чего стоит…
Какое отношение к правилу «думай своим умом, а не умом врага» имеет молдавская оппозиция? Самое прямое.
Приведу цитату из недавней статьи Марка Ткачука «Бой системе», где он пишет об отношении оппозиции к реальности под названием «захваченное государство». Реальности, заключающейся в неоспоримом факте свершившегося в Республике Молдова ползучего конституционного переворота: «Идея о Молдове, как о „захваченном государстве“, впервые высказанная коммунистами в 2012 году, пропитала идеологии всех политических партий, проникнув уже в плотные слои праволиберальных и даже унионистских формирований. Но эта идея остается всего лишь риторическим приемом, не более того. Ни внутри Молдовы, ни за ее пределами ее давно никто не воспринимает всерьез: ни как угрозу, ни как диагноз, ни как приговор. В лучшем случае в ней видят порядком надоевший демагогический прием вечно ноющей оппозиции. И происходит это только потому, что из этой суровой и безапелляционной констатации оппозиция не только не делает никаких практических выводов, но и сама активно соучаствует в захвате государственной власти».
О, если бы эта идея «пропитала» и «проникла» — так нет же! Лишь несколько месяцев, пока у социально активных граждан хватало духу и желания участвовать в массовых протестах осени-зимы 2015-2016, среди хаотично выдвинутых лидерами оппозиции требований фигурировал и лозунг, касающийся «захваченного государства». По сути анти-плахотнюковский демарш как бы предполагал необходимость избавления Молдовы от режима «захватчика». Пусть в сумбурном сочетании с причудливыми призывами «искать Филата» в багажниках проезжающих мимо парламента авто или «всем выдвигаться в сторону Балканского шоссе», но какое-то время идея освобождения от власти «захватчика» жила.
А затем, когда дух улетучился, и у масс пропало желание протестовать, вместе с ними из политической повестки оппозиции исчезло и требование об освобождении захваченного олигархическим режимом государства. Если у кого и осталось, то — среди прочего. Идея не «пропитала» ничего, потому что нечего было пропитывать. Нет у оппозиции идеологии. Есть лишь заимствованные извне даже не смыслы, а выхолощенные слоганы: европейская интеграция, евразийская интеграция, либералы, либерал-демократы, социал-демократы, социалисты, коммунисты… Да, еще румынизм/унионизм версус молдовенизм/государственность. Вот и вся «идеология».
В отсутствии собственного политического ума приходится жить чужим. В случае нашей оппозиции — умом Плахотнюка. На практике это означает действовать по предложенной им политической повестке, потому что собственную повестку оппозиция предложить не в состоянии.
Другие комментаторы уже отмечали, не буду на этом фокусироваться, как при помощи антиконституционных президентских выборов режим захватчика сумел «перевести стрелки». Протестный настрой был не просто сбит: сегодня тема «захваченного государства» отсутствует в публичном дискурсе оппозиции.
После своего избрания ее избегает касаться президент Игорь Додон. Жаль, потому что общество утрачивает шанс использовать институт главы государства как плацдарм для борьбы против антиконституционной власти олигарха.
Но о захваченном государстве прекратила говорить и Партия социалистов, которая продолжает называть себя оппозиционной. Год назад говорила, а сегодня нет. В лучшем случае кто-нибудь из ее депутатов черкнет пару абзацев об этом у себя в блоге — и снова молчание.
Правые оппозиционеры, хотя и обвиняют Додона в сговоре с Плахотнюком, но ни от Майи Санду, ни от Андрея Нэстасе о «захваченном государстве» ничего не слышно.
Нет этой темы и у «Нашей Партии» — единственной политической силы, которая еще пытается активно сопротивляться, из последних сил организуя протестные акции. У ее лидера Ренато Усатого как бы сохранилась тема борьбы с Владимиром Плахотнюком, но на уровне личных амбиций, своей личной «войнушки». А в текущей политической повестке формирования «захваченного государства» нет.
Подчеркну: ни у кого не присутствует как приоритет, как первопричина, в отношении к которой все остальное: украденный миллиард, заказные уголовные дела, незаконные задержания, полицейский беспредел — лишь следствия.
Между тем Плахотнюк, уже став формальным лидером правящей Демократической партии, продолжает задавать тон. Он вбросил идею с одномандатными округами — и вся оппозиция тут же сконцентрировалась на ее критике. Совершенно не желая ни сама для себя уяснить, ни народу разъяснить, что при захватившем государство олигархическом режиме неважно, как именно он, народ, будет выбирать депутатов. В условиях олигархии, в отличие от демократии, выборы вообще проводят не для смены власти. Нужно быть совсем уж политически незрелыми, чтобы полагать, что криминальную по своей природе власть можно устранить демократическими выборами.
В общем, правящий антиконституционный режим овладел умами оппозиции. Это уже почти стокгольмский синдром (sindromul Stockholm) — известное из истории террористических захватов психологическое состояние, когда заложники начинают симпатизировать террористам или даже отождествлять себя с ними.
Безусловно, первый, кому совсем не помешало бы отмежеваться от антиконституционного режима, захватившего государство, причем сделать это в максимально возможной резкой форме, — это президент Игорь Додон. Не играть с захватчиками в геополитический пинг-понг, а именно отмежеваться. Провести четкую демаркационную линию. Отказаться от любых форм сотрудничества с нелегитимными парламентом, правительством, с обслуживающей интересы олигархического режима судебной системой. Еще раз повторю: жаль, что он избрал другую тактику.
Но уж запретить своим сторонникам публично произносить «ну что все зациклились на Плахотнюке, будто других проблем у нас нет» лидер социалистов обязан. Потому что это тоже явный признак синдрома — попытка перевести внимание с причины на следствия, с главного на второстепенное.
Не делать вид, что аномальное состояние «захваченного государства» — норма. Террор не может быть нормой, с ним нельзя свыкаться. От синдрома надо избавляться. И лечение тут простое — идейное противостояние.
И остальной оппозиции пора взяться за ум. Думать самим. Видеть причинно-следственную связь. Начать жить собственными идеями, самим генерировать их. Предложить обществу свою повестку, а не плыть в политическом фарватере, заданном Плахотнюком.
Вернуться к идее «захваченного государства» и задаться политической целью: убедить народ Республики Молдова и ее зарубежных партнеров в необходимости освобождения молдавского государства от захватнического олигархического режима и восстановления конституционного демократического порядка.
Как именно убеждать, какие для этого нужны «программы» или «проекты», какого рода доказательства приводить иностранным эмиссарам, готовым вникать в суть происходящего в Молдове, — все это не так сложно придумать. Надо просто начать думать.
И начинать надо было еще вчера. Завтра может быть поздно.
Автор — политолог, публицист
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.
