Парламентское большинство в составе Партии социалистов и группы Pentru Moldova проголосовало за новый «Закон о функционировании языков». Авторы проекта уверяли, что он придаст особый статус русскому языку. NM с экспертами разбирался, что изменит новый закон в вопросах защиты прав нацменьшинств, расширяет ли он статус русского языка, и как его можно было бы улучшить, если бы он принимался не в такой спешке.
Что сейчас?
Действующий президент Игорь Додон 18 декабря промульгировал несколько законопроектов, принятых в спешке парламентским большинством, состоящим из ПСРМ и платформы Pentru Moldova (входит фракция «Шор» и неприсоединившиеся депутаты). Среди этих законопроектов — и проект закона о функционировании языков в Республике Молдова.
Авторы проекта — депутаты от ПСРМ Влад Батрынча, Богдан Цырдя, Адриан Лебединский и Василий Боля в пояснительной записке к проекту напоминают, что КС в 2018 году признал устаревшим закон «О функционировании языков на территории МССР», который признавал русский язык языком межнационального общения.
В пояснительной записке подчеркивается, что новый проект «подтверждает официальный статус госязыка во всех сферах жизни», и при этом наделяет русский язык статусом языка межнационального общения, гарантирует гражданам возможность получать образование на родном языке и вносить вклад в развитие национальной культуры.
Сейчас по поводу этого законопроекта должен высказаться Конституционный суд (КС). Заявление в КС подал депутат парламента Октавиан Цыку, который попросил суд проверить, не противоречит ли проект ПСРМ положениям Конституции.
Некоторые молдавские и российские СМИ 18 декабря сообщили о решении КС отклонить запрос Цыку. На самом деле, КС лишь частично отклонил запрос депутата. Депутат просил суд приостановить действие проекта на время рассмотрения его запроса, но суд отказал ему в этой части, так как счел аргументы недостаточными.
Что нового в проекте?
Адвокат Алексей Герцеску считает законопроект популистским. «Популизм — это когда строишь из себя борца за права русскоязычных и принимаешь новый закон, положения которого по большей части уже содержатся в действующем законодательстве», — написал он на своей странице в Facebook. И привел в пример положения Закона о правах лиц, принадлежащих к национальным меньшинствам, и правовом статусе их организаций.
Там, например, говорится, что:
- «лица, принадлежащие к национальным меньшинствам, имеют право обращаться в публичные учреждения в устной и письменной форме на молдавском или русском языках и получать ответ на языке обращения»;
- «государство гарантирует реализацию прав лиц, принадлежащих к национальным меньшинствам, получать дошкольное воспитание, начальное, среднее (общее и профессиональное), высшее и постуниверситетское образование на молдавском и на русском языках и создает условия для реализации их прав на воспитание и обучение на родном языке (украинском, гагаузском, болгарском, иврите, идише и др.)»;
- «государство обеспечивает публикацию нормативных актов, официальных сообщений и другой информации общенационального значения на молдавском и русском языках» и пр.
Правозащитник, член Совета по равенству Евгений Александрович Голощапов в комментарии NM отметил, что новый закон не вводит нового особого статуса для русского языка, но повторяет то, что было в предыдущем законе, который КС признал устаревшим.
«В том законе тоже была формулировка о том, что русский язык — язык межнационального общения. Эта же формулировка есть в постановлении правительства (1464/2016), которым была утверждена стратегия укрепления межэтнических отношений на 2017 — 2027 годы», — говорит Голощапов.
Правозащитник пояснил, что с момента, когда был признан устаревшим предыдущий закон, в Молдове образовался правовой вакуум, так как не было санкций за нарушение языкового законодательства.
«Это происходило потому, что в Кодексе о правонарушениях была сделана ссылка на закон, который был признан устаревшим, а не на все языковое законодательство. Речь идет о 351 статье Кодекса о правонарушениях, которая звучит так: “Несоблюдение Закона о функционировании языков на территории Республики Молдова”. Теперь парламент принял закон со схожим названием, и эта статья снова может применяться. То есть появляется санкция для органов публичной власти за несоблюдение языкового законодательства», — отметил Голощапов.
В то же время, он обратил внимание на то, что до принятия этого законопроекта языковое законодательство в стране тоже действовало.
«Совет по равенству получал жалобы, связанные с функционированием языков, и во многих случаях мы признавали дискриминацию и обязывали госорганы обеспечивать языковую доступность. Например, полиция в Тараклии не смогла составить протокол о правонарушении на государственном языке, составила его на русском, в то время, как водитель слабо понимал русский. Совет признал дискриминацию по языковому признаку. Так защитили права гражданина Молдовы на использование госязыка», — рассказал Голощапов.
Также в качестве примера он привел случай, когда Совет по равенству выносил решения против мэрий Комрата и Чадыр-Лунги за то, что они размещали на своих сайтах информацию только на русском языке. Совет обязал мэрии этих городов предоставлять информацию на госязыке и на гагаузском языке. Зеркальная ситуация была с мэрией Кишинева — ее совет обязал предоставлять информацию не только на государственном, но и на русском языке, и мэрия Кишинева это решение выполнила.
Исполнительный директор Института стратегических инициатив IPIS Инна Шупак отмечает, что закон принимался в спешке и без широкого обсуждения.
«Прежде чем делать окончательные выводы относительно того, поможет ли этот закон представителям этнических групп, хотелось бы увидеть финальный вариант промульгированного Игорем Додоном документа. Пока его нет в открытом доступе даже на сайте парламента. Но на данный момент у меня сложилось представление об нем как о декларации о намерениях, которая не вносит ничего нового, чего не было бы прописано в Законе о правах лиц, принадлежащих к национальным меньшинствам, и правовом статусе их организаций (2001 год), и Концепции национальной политики (2003 год)», — сказала NM Шупак.
Она тоже напомнила, что статус русского языка, как языка межнационального общения, предусмотрен не только в Законе от 1989 года, признанном Конституционным судом устаревшим «по указке Плахотнюка». «Этот статус записан в упомянутой выше Концепции национальной политики, а также в Стратегии по консолидации межэтнических отношений на 2017 — 2027 гг. (пункт 1.2.). Проблема в том, что правильные законы не имеют практического применения. Соответственно, нужно решать проблемы с практикой, а не делать копипаст теории», — подчеркнула эксперт.
Что не так?
Евгений Александрович Голощапов обратил внимание, что название закона — «о функционировании языков», и, следовательно, он не касается исключительно русского языка, поэтому «следует говорить о защите всех граждан из всех языковых групп».
«Если мы почитаем закон, то увидим, что там детальнее прописаны обязательства госорганов по использованию и гагаузского языка. К сожалению, таких же положений нет в законе в отношении украинского, хотя по законодательству Молдовы украинский является одним их официальных языков на территории левобережья Днестра», — отметил правозащитник, добавив, что в этой части законодательство можно дорабатывать.
Также он обратил внимание на то, что новый закон не совсем понятно регламентирует сферу подачи исков в гражданском судопроизводстве и приложений к искам.
«Совет по равенству вынес много решений, признавая дискриминацию, когда суды отклоняли такие иски только потому, что они были на русском языке. В этой сфере не совсем понятны положения закона и, возможно, в этой части могут понадобиться доработки», — считает он.
Голощапов также напомнил, что в языковом законодательстве сохраняется еще один не урегулированный момент — ратификация Европейской хартии региональных языков или языков меньшинств. «Молдова подписала ее, но не ратифицировала, хотя обязалась это сделать еще в 90-х. Мы больше 20 лет не выполняем свое обязательство, этот документ мог бы помочь в регулировании языков в стране», — уверен он.
По словам правозащитника, власти обычно объясняют задержки в ратификации хартии тем, что «общество еще не готово». При этом, когда Совет по равенству проводил опрос «Индекс социальной дистанции», то оказалось, что социальная дистанция граждан Молдовы по отношению к русскоязычным согражданам самая маленькая.
«Большинство респондентов отвечали, что готовы принять русскоязычных сограждан, как членов семьи или как друзей. Так что общество давно готово, [Европейскую хартию региональных языков или языков меньшинств] нужно просто ратифицировать», — заключил эксперт.
Инна Шупак отмечает, что подсказки о том, как практически решать проблемы в языковой части, все желающие могут найти, ознакомившись с рекомендациями механизмов ООН, в том числе по итогам визита Спецдокладчика ООН по правам меньшинств в РМ в 2016 году.
«Полезен и анализ деятельности Совета по равенству. В 2019 году из всех жалоб, на основании которых Советом была установлена дискриминация по критерию языка, в 63,6% случаев речь шла о судах. Притом, что первые решения на этот счет Совет по равенству принял еще в 2013 году, когда Закон о функционировании языков еще не был признан устаревшим», — отменила она.
Одной из мер для улучшения положения дел по этому направлению, по словам Шупак, может стать внесение дополнений в Гражданско-процессуальный кодекс, с четким регламентированием межнационального статуса русского языка и указанием, что подача искового заявления на русском языке не является основанием для возврата заявления.
В то же время, эксперт отметила, что в судебной системе зачастую просто не хватает штатных переводчиков. «Проблема отсутствия штатной единицы переводчика есть в государственных учреждениях, которые тем самым аргументируют отсутствие ответов на языке обращения. Так что практическое решение всем известных нам проблем требует и бюджетных расходов. Хотя авторы декабрьского законопроекта о функционировании языков в информационной ноте указали, что дополнительных денег на реализацию закона якобы не потребуется», — подчеркнула Шупак.
