Ежегодно 27 марта унионисты отмечают очередную годовщину присоединения Бессарабии к Румынии в 1918 году. В этот день обычно звучат клятвы обеспечить воссоединение «двух румынских государств» к 100-летию событий начала прошлого века. Обозреватель NM Евгений ШОЛАРЬ вспомнил с чего все начиналось и как унионизм из маргинального движения стал превращаться в модный тренд.
Бессарабский вопрос
Датой зарождения «бессарабского вопроса» можно считать 16 мая 1812 года. В этот день Российской и Османской империями был подписан Бухарестский мирный договор, положивший конец Русско-турецкой войне 1806–1812 гг. Согласно документу, Турция уступала России восточную часть Молдавского княжества, которое находилось под османским господством. Граница между Россией и Турцией была проведена по реке Прут, а территория Пруто-Днестровского междуречья стала называться Бессарабией.
Остальная часть Молдавского княжества осталась под османским господством, и в 1859 году объединилась с другим дунайским княжеством — Валахией, составив будущее королевство Румыния, провозглашенное в 1881 году. Османская империя лишилась контроля над этими территориями несколькими годами ранее — в 1878 году после очередной Русско-турецкой войны 1877-1878 гг. И именно Россия сыграла решающую роль в обретении Румынией независимости.
Впоследствии договор 1812 года и дальнейшие события вокруг Бессарабии получили в российской и румынской историографии различное, зачастую прямо противоположное толкование. Современные румынские историки говорят, что Бессарабия тогда была насильственно вырвана из румынского пространства и русифицирована, но сохранила национальное самосознание и ждала часа возвращения «домой».
Российские — указывают, что никакой Румынии в 1812 году не было, а Бессарабии посчастливилось на полвека раньше освободиться от османского ига, после чего область активно развивалась в составе Российской империи и сумела сохранить исконную молдавскую идентичность, оставшись вне процесса формирования румынского национального проекта и государства.
Следующей ключевой исторической датой для региона стал 1918 год. Тогда на фоне первой мировой войны, а также революции и гражданской войны в России в Бессарабии оживилось национальное движение. В ноябре 1917 года был создан краевой национальный парламент — Сфатул Цэрий. В декабре — провозглашена Молдавская демократическая республика (МДР).
В том же месяце в Бессарабию вошли румынские войска. Произошло это по приказу командующего румынским фронтом российского царского генерала Дмитрия Щербачева (впоследствии советские власти объявили его «врагом народа», а румынский король пожаловал ему имение и пожизненную пенсию). Румынским военным было поручено охранять склады и дороги и поддерживать порядок. К весне 1918 года румынским войскам удалось вытеснить большевистские части за Днестр и взять Бессарабию под полный контроль.
27 марта 1918 года Сфатул Цэрий проголосовал за вхождение Молдавской Демократической Республики в состав Румынского королевства. В Акте объединения говорилось, что «Бессарабия […], более сотни лет назад оторванная Россией от тела древней Молдовы, […] объединяется с матерью-Румынией». Осенью того же года Сфатул Цэрий был распущен, а следом за ним указом короля Румынии ликвидирована и сама республика.
И снова оценки данных событий различными историками диаметрально расходятся. С точки зрения российской историографии, в 1918 году Бессарабия была оккупирована Румынией, а голосование Сфатул Цэрий за объединение происходило нелегитимно и «под дулами румынских пулеметов». Для румынских историков это, напротив, торжество исторической справедливости и реализация национального идеала — «Великого объединения».
Так или иначе, но с утратой Бессарабии Советская Россия не смирилась и в межвоенный период регулярно поднимала вопрос о ее возврате. Благоприятные обстоятельства для этого сложились после подписания 23 августа 1939 года советско-германского договора о ненападении, получившего название Пакт Молотова — Риббентропа. Секретный протокол к документу, помимо прочего, предполагал вхождение Бессарабии в состав СССР.
26 июня 1940 года Москва выдвинула Румынии ультиматум относительно передачи Бессарабии СССР в течение 48 часов. К 28 июня румынские войска без единого выстрела покинули Бессарабию, и на данную территорию беспрепятственно вошли части Красной армии. Сторонники румынской версии истории называют это второй российской оккупацией Бессарабии. Адепты советской и российской историографии — освобождением Бессарабии от румынской оккупации.
После присоединения Бессарабии к Советскому Союзу на большей ее части была образована Молдавская ССР. В состав МССР также вошла территория Приднестровья, до тех пор бывшая частью Украинской ССР. Взамен УССР получила южную часть Бессарабии. В процессе распада Советского союза в 1991 году Молдавия провозгласила независимость и стала суверенным государством — Республикой Молдова.
Пик унионизма
На очередной исторической развилке, связанной с процессом распада СССР, в Бессарабии снова активизировались унионистские настроения. Многими деятелями национального возрождения конца 80-х — начала 90-х молдавская независимость воспринималась как временное решение — переходный этап к объединению с Румынией. Даже Декларация о независимости РМ, по свидетельству ряда непосредственных участников тех событий, изначально была задумана, как первый шаг к объединению «двух румынских государств». Государственным флагом Молдовы стал идентичный румынскому триколор, а гимном — румынский «Deşteaptă-te, române!» («Пробудись, румын!»)
В Кишиневе проходили многотысячные митинги сторонников Народного фронта — самой влиятельной на тот момент политической силы, открыто выступавшей за объединение с Румынией. Тон задавали деятели культуры. Правда, от европейской политической культуры многие из них были весьма далеки. Поэтому эмоций не сдерживали: с трибун нередко звучали откровенно ксенофобские призывы. Так что, хотя на заре движения за национальное возрождение и независимость в его рядах были и представители нацменьшинств, со временем проект объединения с Румынией стал восприниматься как однозначно направленный против «нетитульной» части молдавского общества.
Порой дело доходило до откровенно курьезных перформансов, как в случае с публичным обрядом венчания поэтессы Леониды Лари с памятником Штефана чел Маре. Хотя, на первый взгляд, эта история выглядит балканской фантасмагорией, ее достоверность подтверждается многими свидетелями. Наблюдавшие за церемонией не очень понимали, что происходит: женщина в подвенечном платье и фате обнимает памятник, а священник, постучав по монументу обручальным кольцом, надевает его на палец «невесте», и та клянется в верности средневековому господарю.
На реке Прут унионисты организовывали другие творческие акции, получившие название «мосты цветов». Сторонники унири с обоих берегов бросали в воду цветы, пока они не покрывали всю поверхность воды, создавая символический «мост» между двумя берегами. Данные акции были приурочены к открытию границы между двумя государствами, однако воспринимались скорее в качестве прелюдии к отмене госграницы как таковой.
Но если с символикой у унионистов все обстояло хорошо, то на практике возникли проблемы. Впрочем, в 1991 году Молдова все же была в шаге от объединения с Румынией. По утверждению румынского дипломата Аурела Преды, автора книги «Мемуары некоего дипломата» и одного из соавторов Декларации о независимости РМ, в августе 1991 года первый президент Молдовы Мирча Снегур через посредников передал румынскому лидеру Иону Илиеску предложение об объединении двух стран. Сам Снегур якобы видел себя вице-президентом объединенной Румынии.
Ответа на свою инициативу, рассказывает Преда, Снегур не дождался. А когда в декабре президент Молдовы получил приглашение на саммит в Алма-Ате, где планировалось подписание соглашения о создании Содружества Независимых Государств (СНГ), он повторно связался с президентом Румынии. И после продолжительного ожидания ему якобы передали ответ: «Господин Снегур, вы должны полететь и подписать договор об СНГ».
Данную версию подтверждает и бывший пресс-секретарь минобороны Румынии, военный журналист Ион Петреску. Он добавляет, что еще в 1990 году по просьбе Михаила Горбачева президент Франции Франсуа Миттеран попросил румынского президента «не допустить оплошностей». «Так было остановлено объединение Бессарабии с Матерью-Родиной», — утверждает Петреску.
И Снегур, и Илиеску, правда, эту версию событий в один голос опровергают. Бывший руководитель Румынии сказал, что «тогда были смутные времена, и что-то подобное было невозможно». Первый президент Молдовы также уверяет, что «проблема объединения на уровне глав государств не обсуждалась».
В последующие несколько лет на фоне ухудшения экономической ситуации и вооруженного конфликта на Днестре популярность и влияние унионистов на политику в РМ значительно снизились. На парламентских выборах 1994 года победила левоцентристская Аграрно-демократическая партия Молдовы, набравшая 43,18% голосов, в то время как последователи Народного фронта получили лишь 7,53%.
В том же году была принята Конституция Республики Молдова, где государственным языком значился «молдавский язык на основе латинской графики». А государственным гимном вместо «Deşteaptă-te, române!» стала композиция «Limba noastră» («Наш язык») на стихи Алексея Матеевича. Идея объединения Молдовы с Румынией на многие годы переместилась на периферию молдавской политики.
Второе дыхание
Новый импульс унионистской идее придало вступление 1 января 2007 года Румынии в Евросоюз. В Молдове тогда у власти находились коммунисты, однако еще в 2002 году они объявили стратегический курс на евроинтеграцию. Успех соседней Румынии сделал ее привлекательным примером для Молдовы. И румынский президент Траян Бэсеску, будучи убежденным унионистом, умело разыграл эту карту.
Во второй половине 2006 года он выступил с инициативой «совместного вхождения» Румынии и Молдовы в ЕС. По сути, под этим подразумевалось присоединение РМ к Румынии. Позже, уже после окончания своего президентского мандата, Бэсеску признался, что предлагал молдавскому президенту Владимиру Воронину объединение двух стран и даже пост президента единой Румынии. Воронин факт такого разговора подтвердил. Впрочем, уточнил, что предложение им было с негодованием отвергнуто.
Тем не менее, в 2007 году появился ажиотажный спрос на получение жителями Молдовы румынского гражданства, которое позволяло свободно ездить по Европе. В очередь за румынским паспортом теперь становились не только идейные «бессарабские румыны», но и представители нацменьшинств, порой даже не владеющие румынским языком. В Бухаресте сообщали примерно о 700 тыс. поданных заявлений от молдавских граждан. Траян Бэсеску позже заявил, что за период его президентства румынское гражданство получили около полумиллиона молдаван.
Тогда же в Молдове впервые была высказана мысль о том, что на фоне хронических экономических проблем и кризиса государственности РМ, объединение с Румынией может стать уже не идеологическим, геополитическим и эмоциональным, а прагматичным выбором для жителей Молдовы. Причем, если в начале 90-х этот проект был очевидно направлен против «нетитульных» граждан, то теперь он гипотетически мог бы быть поддержан и частью русскоязычного населения. Правда, конкретных действий по популяризации унири среди нацменьшинств самими унионистами так и не было предпринято.
Вместе с тем именно тогда в стране активизировались молодежные унионистские движения. В 2007 году на выборах мэра Кишинева неожиданно победил кандидат от прорумынской Либеральной партии Дорин Киртоакэ, которому на тот момент было 28 лет. Унионизм из маргинального политического течения стал модным трендом. Коммунистические власти, почувствовав угрозу, усилили антирумынскую риторику. Результат, однако, оказался обратным. Унионизм стал едва ли не основным знаменем протеста против коммунистической власти, от которой за восемь лет многие устали.
В итоге в ходе антикоммунистических выступлений 7 апреля 2009 именно унионисты оказались наиболее активной, подготовленной и заметной частью протестующих. Если судить по фото- и видеокартинке, складывалось впечатление, что «твиттер-революция» прошла под флагами Румынии и унионистскими лозунгами. Правда, к власти в итоге пришли совсем другие люди.
При сменившей у власти коммунистов проевропейской коалиции унионистские движения получили возможность выйти из подполья и легализоваться на политическом поле. В стране регулярно проходили марши за объединение с Румынией. Но лишившись четкого оппонента в лице коммунистической власти, унионисты потеряли и важную составляющую своей деятельности — протест. На каком-то этапе выступления унионистов стали обыденностью, уже не несли прежнего драйва и, казалось, выпали из тренда.
Сами же власти, хоть и называли себя проевропейскими и выступали за сближение с Румынией, но представлять их в роли убежденных унионистов могли разве что агитаторы Партии социалистов. В действительности же, как и все предыдущие руководители Молдовы нынешние в первую очередь заботились об укреплении собственной власти, и отказываться от нее в пользу Бухареста и «румынской идеи» не собирались.
Впрочем, хотели они того или нет, но делу унири «проевропейские» власти в какой-то мере все же поспособствовали. После олигархических войн, нескончаемых политических и коррупционных скандалов, кражи миллиарда и краха евроинтеграционных надежд объединение с Румынией снова стало многими восприниматься если не как панацея, то, по крайней мере, меньшее зло.
Закономерность повышения интереса к унионизму в Молдове в переломные и критические моменты, когда общество разочаровано и растеряно, подметил даже посол Румынии в Кишиневе Мариус Лазурка. «По сути, о чем говорит рост унионистских настроений? Что независимость не принесла рядовому гражданину результатов — роста благосостояния и увеличения уровня безопасности — всего того, что обещает своим гражданам любое государство, чтобы заручиться лояльностью и поддержкой», — сказал дипломат, завершая свою миссию в Кишиневе.
«Я думаю, что официальный Кишинев должен рассматривать рост унионистских настроений в качестве серьезного сигнала, а не повода для паники», — продолжил он. Однако предупредил, что если в ближайшие два-три года Республика Молдова не проведет реформы, то государство обанкротится, и объединение Молдовы с Румынией в глазах многих может стать своего рода «спасательным кругом».
Румыния не Германия
Когда речь заходит о практической возможности объединения Молдовы и Румынии унионисты всегда приводят в пример воссоединение Германии. Наряду с мирным разделением Чехословакии это один из немногих за последние три десятилетия примеров бесконфликтного пересмотра границ в Европе, одобренного всем международным сообществом.
Различные планы объединения ФРГ и ГДР выдвигались начиная с 50-х годов. Однако реальные условия для воссоединения Германии были созданы лишь к концу 80-х. К тому времени сложились все ключевые факторы: подходящий исторический момент, воля населения Западной и Восточной Германий, кризис в ГДР и Восточном блоке в целом, а также консенсус всех основных международных игроков. «Договор об окончательном урегулировании в отношении Германии» помимо ФРГ и ГДР подписали представители Великобритании, Франции, СССР и США.
После достижения внутреннего и внешнего консенсуса объединение происходило стремительно. На первых свободных парламентских выборах в ГДР в марте 1990 года убедительно победили восточногерманские христианские демократы. 18 мая в Бонне был подписан государственный договор о создании Экономического, социального и валютного союза ГДР и ФРГ. На территории Восточной Германии вошла в обращение немецкая марка ФРГ.
В августе того же года между двумя сторонами был подписан Договор об установлении единства. Для объединения был использован механизм распространения действия конституции ФРГ на территорию Восточной Германии. Благо, такая возможность была заранее предусмотрена в ст. 23 основного закона ФРГ.
12 сентября 1990 года в Москве был подписан уже упомянутый «Договор об окончательном урегулировании в отношении Германии». А уже 3 октября 1990 года объединение Германии стало свершившимся фактом. Этот день с тех пор является Днем немецкого единства и отмечается ежегодно как национальный праздник.
Юридическим закреплением единства Германии процесс объединения не завершился. Интеграция восточных земель и социально-экономическое выравнивание уровня жизни в двух частях страны заняли не одно десятилетие и потребовало огромных финансовых вливаний — по приблизительным оценкам около €1,3 трлн. До сих пор этот процесс не может считаться в полной мере завершенным. Введенный в 1991 году для покрытия затрат на поддержку восточных земель «налог солидарности» действует до сих пор и составляет 5,5% со всех доходов физических и юридических лиц.
В отличие от Германии в случае с Молдовой и Румынией для объединения пока нет в полной мере ни внутреннего, ни внешнего консенсуса. В Республике Молдова, согласно соцопросам, идею объединения поддерживают 20-25% населения. Это, впрочем, почти вдвое больше, чем пятью годами ранее, и в четыре-пять раз больше, чем 10 лет назад. В то же время унире по-прежнему активно противятся жители Гагаузии и представители нацменьшинств.
Из международных игроков к идее унири и связанной с ней перекройки границ критически относятся, по крайней мере, в трех из четырех главных мировых столиц: Москве, Берлине и Брюсселе. Геополитический узел осложняется наличием на территории Молдовы неразрешенного территориального конфликта. Впрочем, многие унионисты, включая Траяна Бэсеску, не раз давали понять, что на территорию Приднестровья, которая исторически никогда не была частью Румынии, в Бухаресте не претендуют.
Что касается финансового аспекта, то, по подсчетам унионистов, присоединение Молдовы обойдется Румынии приблизительно в $20 млрд ежегодно на протяжении 20 лет. И, хотя Румыния наряду с Болгарией остается в числе беднейших стран ЕС, сторонники объединения уверяют, что деньги найдутся. «Румыния — богатая страна. Вы видели сколько проворовавшихся коррупционеров у нас посадили! Необходимые $20 млрд — это 35% от бюджета по развитию», — сказал NM лидер унионистской гражданской платформы Acțiunea 2012 Джордже Симион. Он также считает, что для успеха унири, необходимо согласие трех человек — Клауса Йоханниса, Ангелы Меркель и Владимира Путина.
