Журналистка из Молдовы Мария Левченко переехала в Судан в 2020 году вместе с мужем, работающим в дипломатическом корпусе Евросоюза. NewsMaker уже публиковал ее записи о революции в Судане, которая произошла 25 октября 2021 года. В этом выпуске речь пойдет об особенностях жизни в столице Судана — о Хартуме, об африканских ночах, тоннах золота и кровавых протестах, которые продолжаются в стране по сей день.
Хартум, столица Судана
Январь 2023
«Два сезона», тонированные окна и трудности перевода
Мы прилетели в Судан поздно ночью 30 августа 2020 года. Водитель Захария, встречавший нашу семью в аэропорту, сказал, что здесь я буду счастлива. Я впервые видела этого человека и плохо разглядела его черты лица, но сразу решила ему поверить. Счастье здесь оказалось простым и доступным.
Наутро обнаружилось, что из крана течет только горячая вода, даже не теплая. Если хочешь принять душ или загрузить белье в стиральную машину без риска испортить вещи, будь добр встать раньше восьми. Приятная прохлада здесь ощущается только между 4:00 и 6:00 утра. После этого воздух очень быстро прогревается. Впрочем, спустя месяц, сменив жилье, я узнала, что неприятность с водой касается не всех домов. От чего это зависит — не знаю.
Суданцы говорят, что здесь есть два сезона — жаркий и очень жаркий. К счастью для нас, последний заканчивался: до февраля воздух здесь в среднем прогревается до 35 градусов, а после — жара свыше 40 градусов снова становится обычным делом минимум на полгода. Сезон дождей здесь — отдельное зрелище: одновременно благословение и неприятность для местных жителей. Дороги размывает, москиты несут опасность малярии, некоторые дома и часть урожая затапливает.
На улицах Хартума
В местных такси не всегда есть кондиционер, приходится ездить с открытыми окнами, но вместо ожидаемого охлаждающего ветерка лицо обжигает горячий воздух. Каждый день я провожу в такой машине около 40 минут, забирая из школы своего старшего сына.
Вернувшись домой, обнаруживаю, что, несмотря на то, что я час провела в тени, мое лицо сгорело. Привычка пользоваться солнцезащитным кремом, этим инструментом цивилизации, у меня до сих пор не укоренилась. Кожу совсем не хочется выставлять на солнце. Мой летний гардероб теперь состоит из нескольких пар свободных брюк, длинных юбок и рубашек с длинным рукавом, что важно — из натуральных тканей, ведь в такой жаре даже джинсы неприятно липнут к телу. Может, именно отсюда берет начало мусульманская традиция носить одежду, полностью закрывающую тело? По-другому здесь не хочется даже выходить из дома.
Мусульманский уклад и яркое солнце внесли дополнительные коррективы в наш привычный образ жизни. Все окна здесь обычно тонированные, поэтому в доме становится сумрачно еще до наступления темноты — около 16:30.
Продавец фруктов в Хартуме
Менее чем за 24 часа мои отношения с Суданом стали, мягко говоря, прохладными. В холодильнике было пусто, и мы всей семьей отправились в ближайший магазин. На вопрос «How much does it cost?», молодой мужчина, продававший фрукты, ответил мне на арабском. Оказалось, жители этой страны, которая была британской колонией, не владеют английским. Только старшее поколение и образованные горожане еще помнят этот язык.
Я сразу возвела баррикады между собой и окружающей действительностью. Стала замечать колючую проволоку на ограждениях домов. Спросила мужа, почему наши охранники, круглосуточно охраняющие дом, не носят оружие, и какой от них будет толк в случае реальной опасности? Я до сих пор не выхожу из дома одна. Только спустя два года мне не страшно передвигаться самой в периметре километра от дома, где меня знает большинство людей. Мое сознание, конечно, сильно преувеличило угрозу. В действительно опасные страны Европейская комиссия не назначает дипломатов с семьей, они классифицируются как «non family posting countries». Но благодаря этому опыту я — человек, выросший в билингвальной семье, впервые смогла понять чувства той части населения Молдовы, которая не владеет румынским языком. Как много могло бы изменится в повседневной жизни людей, если бы не языковой барьер!
Мусор, нищета и стиль вождения
Еще три вещи произвели на меня отрицательное впечатление: мусор, нищета и стиль — а это именно стиль — вождения.
Мусор на улицах Хартума
Мусор. Его количество и отношение к нему шокируют. Помню, как в магазине мальчик лет шести, стоя у двери, допил бутылку содовой, посмотрел на меня и выбросил ее на улицу. Его мама стояла рядом, все видела и абсолютно ничего не сказала. Это об отношении. Наш первый дом находился в самом благополучном районе столицы, но в ста метрах от нас была стихийная свалка. Нужно ли говорить, что происходит с мусором в 40-градусную жару? И такие свалки здесь повсюду. Вывоз мусора для домохозяйств стоит 10 долларов в месяц, и это — роскошь для подавляющего большинства жителей этой страны. Поэтому мусор просто регулярно жгут. Мой мозг сразу попытался представить масштабы этой проблемы, умножив горы мусора на размер страны, а после и на размер африканского континента. Усилия по сортировке мусора, попытки перейти на электромобили, разговоры о сокращении отходов сразу утонули в этой безрадостной картине.
Стиль вождения. Садясь за руль, здесь лучше забыть о правилах дорожного движения. Они просто не действуют. Поворачивать налево с крайнего правого ряда четырехполосной дороги вполне естественно. Затормозят здесь в самый последний момент, потому что приоритет обычно у того, кто первый заехал на перекресток или куда бы то ни было. В Хартуме регулярно отключают электричество, а значит, и светофоры, и вот тут начинается веселье.
Улица в Хартуме
Нищета. Тема, которая болит и отравляет мое пребывание в этой стране. Мне всегда казалось, что в местах вроде этого живут люди, сотворившие непоправимые вещи в прошлой жизни. Безнадежное место без права на апелляцию.
Можно ли привыкнуть к чужим страданиям? От них можно отвернуться, перестав смотреть в глаза детям, просящим милостыню на перекрестках. Детям, с некоторой долей насилия обступающим тебя у входа в магазин и потом бегущим за тобой, если ты им ничего не дашь.
В каждом младенце на руках у нищих женщин я вижу приговоренного к нужде человека. Осознают ли они свою обреченность? По крайней мере, они осознают свои первостепенные потребности в еде, сне и безопасности.
В целом, жители Хартума — современные люди, которые живут в постепенно разрушающемся городе. Некогда он был развитым арабским городом британской империи и в первые десятилетия независимости оставался вполне благополучным. Оказывается, чтобы все уничтожить, не обязательно кидать бомбы и выпускать ракеты. Клептократия и отсутствие должного управления легко сделают свое дело.
Африканские ночи, гекконы и истинная ценность вещей
Однако Судан подарил мне и то, что навсегда останется со мной. Читая своих любимых авторов, я теперь знаю, о чем они пишут, вижу перед глазами живые картины. «Остались только долгие звездные африканские ночи, за которыми всегда сохраняется последнее слово», — это Ромен Гари. А вот Экзюпери: «Мне всегда нравилось в пустыне. Сидишь на песчаной дюне. Ничего не видно. Ничего не слышно. И все же в тишине что-то светится…»
Кофе на улице
Я получаю реальное удовольствие от просмотра вышедшего в прошлом году фильма «Прощенные». В нем мне знакомо все — от отношения местного населения к западным людям до экспрессивных, почти театральных криков женщин, оплакивающих покойника. Я уже слышала их поздно ночью за фанерной стенкой в местной больнице, став невольной свидетельницей остановки сердца беременной женщины.
Африка никогда не привлекала меня. Я вообще ничего о ней не знала, а теперь с ужасом думаю, что всего этого могло бы со мной не случиться.
Такие места возвращают вещам их истинную ценность. Здесь почти ничего не выбрасывается, все чинится бесконечное количество раз. Сюда не доставляют посылки из Европы, а в магазинах есть только базовые продукты не самого лучшего качества. Здесь невозможно рассчитаться банковской картой, потому что Судан отключен от SWIFT, и без VPN здесь делать тоже нечего.
Здесь радуешься французскому сыру, как банке черной икры. Как-то мужу подарили на день рождения консервы с сосисками, а мне — травяной чай. Я люблю угощать своих гостей кофе, купленным в Европе. В последний раз я привезла с собой взбитые сливки. Заранее куплены подарки на дни рождения знакомых детей. Здесь, конечно, продаются китайские игрушки, но очень низкого качества и за баснословные деньги. Словом, мне больше не нужно объяснять ценность пары джинсов в Советском Союзе. Но, оговорюсь, мне все это нравится, потому что я знаю, что это не навсегда.
Мы спим под москитными сетками. Гекконов, живущих во всех здешних домах, считаем друзьями. Они едят этих назойливых насекомых, которых последние несколько лет здесь снова опасаются — из-за угрозы малярии. Раньше в Хартуме регулярно распыляли инсектициды для уничтожения комаров, но денег на это у властей больше нет.
Счастье в малом
Выходные здесь начинаются в четверг вечером, а не в пятницу. И ты будто говоришь миру: «Ну все, теперь подожди». Интересно, что с тех пор, как я здесь, ход времени ощущается только во время поездок в Европу — когда видишь, что, оказывается, сейчас зима.
Первый год меня раздражало, что здесь никто никуда не спешит, работа почти никогда не выполняется в срок, а прийти к заказчику без инструментов и, обнаружив, что у тебя их тоже нет, уйти — вполне в порядке вещей.
Ключевое слово здесь «иншаллах» — «если будет на то воля Аллаха». Ты просишь водителя заехать за тобой в полдень, а он тебе отвечает: «Иншаллах». Еще популярно слово «букра» — «завтра» или вообще когда-то в будущем. Может быть, это жара наложила свой отпечаток на местный ритм жизни?
И да, жизнь здесь кипит в основном вечером, после захода солнца. А заходит оно стремительно, около 18:00, и именно так: «Вдруг наступила ночь, будто на землю набросили покрывало». Это все тот же Гари. Мне нравится читать его здесь.
Политику цен в Судане вполне можно описать так: все или ничего. В галереях цены на акварельные картинки неизвестных авторов такие же, как на полотна признанных молдавских художников Марка Верлана и Марина Костюк. На днях в магазине я увидела ценник на самой простой стиральной машине Samsung — 825 евро!
Выпечка на улице лепешек тамия
В одном из немногих современных кафе — а их здесь можно пересчитать по пальцам — круассан стоит 5 евро, кофе — от 6 евро, пирожное — от 7 до 10 евро. И хотя я по привычке пишу цены в евро, здесь все же предпочитают доллары. И, что очень странно, если купюра иностранной валюты хоть немного надорвана, ее ни за что не примут в обменнике, а на черном рынке, если повезет, предложат за нее меньше положенного.
Мы уже давно перестали ходить в такие кафе. Оставлять за завтраком на одну персону месячную зарплату начинающего учителя, 12 тысяч суданских фунтов (20 евро), здесь кажется неприличным. И мы предпочитаем кофе на улице, в тени деревьев. Здесь его готовят буквально на каждом углу. Одна чашка стоит 0,65 евро, чай дешевле — 0,5 евро. Десять штук пончиков — залабия — обойдутся в один евро, примерно столько же стоит тамия, более известная как фалафель — то есть гороховые лепешки.
Взятки, протесты и тонны золота
Больше года прошло с момента последнего военного переворота в Судане, о котором я писала для NM в октябре 2021 года. Все это время положение дел в стране напоминает свободное падение. Суданский фунт неуклонно теряет в цене, утягивая за собой судьбы миллионов людей.
Все международные проекты внешнего финансирования и кредитования Судана, которые после 2019 года начали работать в стране, остаются замороженными. Сохраняются только гуманитарные миссии, столь необходимые людям.
Без аккредитации на улицах Судана запрещено работать не только иностранным журналистам, но и местным съемочным группам, и даже артистам. Разрешение нужно даже для проведения фотосессии. И получить его не всегда просто. Здесь не существует оговоренных процессуальных сроков. Рассмотрение дела может занять несколько недель, месяцев или даже лет — вне зависимости от твоего статуса.
Без взяток административная работа остается практически парализованной. Суданцы могут месяцами ждать изготовления, например, загранпаспорта. Впрочем, в передвижениях ограничены не только они: выезд иностранцев за пределы столицы без соответствующего разрешения — travel permit — строго запрещен.
Недавно власти ввели ограничение на вывоз из страны суданских фунтов. Теперь ты не можешь покинуть Хартум с суммой, превышающей 5 тыс. фунтов, а это — около девяти долларов, примерная стоимости поездки до аэропорта. Средства, превышающие эту сумму, сотрудники аэропорта вправе конфисковать.
Такой способ пополнения бюджета кажется на редкость комичным на фоне новостей о том, что в 2022 году Судан зафиксировал самый высокий уровень объема добычи золота в своей истории — 18 тонн. И это только официальные данные.
CNN отмечает, что их инсайдерские источники сходятся на том, что около 90% добываемого в Судане золота вывозят контрабандой. И предполагает, что в этом случае «в обход таможни и правил вывозится золота на сумму около 13,4 миллиарда долларов, а государственные доходы недополучают сотни миллионов долларов».
Протестное граффити на улице Хартума
Тем временем народ Судана продолжает еженедельно выходить на акции протеста, требуя назначения гражданского, а не военного правительства. Они знают, что их страна обладает более чем достаточным количеством ресурсов, чтобы накормить их всех. Им отвечают жестко. Насилие ждет их не только на манифестациях, но и после. Во время Революции 2019 года, в результате которой безоружные суданцы сумели свергнуть правившего 30 лет диктатора Омара аль-Башира, раненых манифестантов добивали в больницах. Сейчас же военные и вовсе блокируют проезд машин скорой помощи к месту протестных выступлений. Смерть мирных граждан во время акций протеста здесь — в порядке вещей.
Ни одна неделя не проходит без насилия на этнической почве. В Судане — сотни тысяч внутренне перемещенных лиц. И сотни тысяч беженцев с востока: эфиопы бежали от вооруженного конфликта, эритрейцы — от диктатуры, а с юга, от насилия на межэтнической почве, бегут жители богатого нефтью Южного Судана.
Могу сказать, что в этой части мира я открыла для себя новые границы возможного: в смысле жары, бедности и человеческой воли.
Мария Левченко, журналист
Подписывайтесь на наш Telegram-канал @newsmakerlive. Там оперативно появляется все, что важно знать прямо сейчас о Молдове и регионе.
Хотите поддержать то, что мы делаем?
Вы можете внести вклад в качественную журналистику, поддержав нас единоразово через систему E-commerce от банка maib или оформить ежемесячную подписку на Patreon! Так вы станете частью изменения Молдовы к лучшему. Благодаря вашей поддержке мы сможем реализовывать еще больше новых и важных проектов и оставаться независимыми. Независимо от того, как вы нас поддержите, вы получите небольшой подарок. Переходите по ссылке, чтобы стать нашим соучастником. Это не сложно и даже приятно.
Поддержи NewsMaker!