«Молдавское кино пытается доказать, что имеет право на жизнь». Интервью NM с главой Национального центра кинематографии

Что такое молдавское кино сегодня? Насколько государство готово поддерживать режиссеров и индустрию в целом? Как вышло, что в сценариях, претендующих на госфинансирование, сейчас не приветствуются маты? А самые крупные суммы может получить недавний чиновники в сфере культуры? Об этом, а также о том, как будет развиваться молдавское кино в ближайшие несколько лет — в интервью NM с продюсером, главой Национального центра кинематографии (CNC) Валентиной Юсупходжаевой, которая заняла эту должность менее года назад.

«Ни в Молдове, ни в Европе кино — это не источник больших доходов»

Для начала — что такое молдавское кино сегодня?

Я бы сказала так: сейчас молдавское кино — это феномен, который пытается выжить и доказать, что он вообще имеет право на жизнь.

У нас есть люди, которые хотят сделать кино. Это важно, потому что ни в Молдове, ни в Европе кино — это не источник больших доходов. Это скорее про амбиции, желание что-то сказать миру, художественно выразить себя.

Но если говорить об индустрии, то как такого чистого «кино» у нас нет. Выжить, занимаясь только этим, у нас нельзя. У нас есть продакшн-хаусы, которые занимаются производством разного видео.

В том числе рекламой?

Да, например. За последние 15 лет самыми сильными на нашем рынке оставались один и те же продакшн-хаусы. В последнее время появились новички, которые пытаются войти в этот сектор. Но это сложно, потому что кино — это, в первую очередь, деньги.

И не маленькие.

Именно. По сравнению с другими креативными индустриями или искусством, кино требует больших ресурсов. И не только художественных: речь о транспорте, кейтеринге, локейшенах, логистике. Вокруг кино создается множество сервисов. По масштабам нельзя сравнить, например, издание книги и производство фильма.

Поэтому в некоторых государствах структуры, как CNC, подчиняются напрямую правительству. Это большие деньги, а, значит, их надо контролировать. И там речь идет о других суммах. Например, у Украины похожий с нами бэкграунд — постсоветское пространство, похожие трансформации, плюс — война. Но в этом году, даже после пандемии, их фонд кино составляет €17 млн. Конечно, это большая страна, у них есть рынок, кинотеатры. Но тем не менее.

Мы проанализировали разные европейские фонды, в основном — стран, которые по размерам, населению, экономике и даже уровню коррупции похожи на нашу. Таких сумм на кино, как у нас, нет нигде. Например, в Албании выделили €1 млн на производство своих фильмов. Еще €132 тыс. — на ко-продакшн (совместное производство с другими странами — NM). Сербия чуть-чуть побольше, но у них больше €5 млн на кино.

У нас, насколько я знаю, в этом году был бюджет 5,5 млн леев.

Да. Для сравнения, в Европе низкобюджетным считается фильм за €300 тыс. То есть мы не можем полностью покрыть даже один фильм. А средняя стоимость художественного фильма в Европе — это €2 млн. Надо понимать, что у нас может быть хорошая история с потенциалом, но проект надо развивать. На это нужны деньги.

А есть ли смысл Молдове вообще пытаться финансировать кино из госбюджета, если речь о таких незначительных суммах?

Я бы не так поставила вопрос. Государство должно переосмыслить отношение к кино. Раз — это часть имиджа страны. Два — может быть, вам не понравится, но лично я думаю, что сейчас слишком большой акцент делается на развитии медиа.

За последние годы мы видели, как медиа может формировать общественное мнение и вводить в заблуждение. А кино развивает критическое мышление.

Кино ведь точно также может вводить в заблуждение и формировать общественное мнение. Особенно, если мы говорим о документальных фильмах, которые претендуют на полную объективность. Даже если исторически взять условную Лени Рифеншталь, которая тоже снимала вроде как документальное кино [для партии Гитлера].

Согласна, но это один сегмент, причем маленький — пропагандистское кино. А если говорить об арт-хаусе или авторском кино, то оно поднимает глубокие вопросы и заставляет человека задумываться.
Конечно, есть кино как чистое развлечение. Но это уже приносит деньги, и по-своему необходимо, потому что человек должен находить выход для своих эмоций, стресса. Это коммерческое кино.

«Должна быть целая политика, чтобы кино вообще было где показывать»

К разговору о разных жанрах кино: до сих пор были совсем не понятны приоритеты CNC. Какое кино мы поддерживаем? Мы снимаем для ТВ или Каннского фестиваля, документалки или пытаемся делать коммерческое кино? В какую сторону сейчас CNC будет двигаться?

В приоритетах CNC, хотим мы того или нет, мы вынуждены исходить из того, что у нас есть. В первую очередь, из бюджета. На будущий год будет акцент на документальном кино и развитии проектов на стадии идеи. Проекты в развитии, получившие поддержку, надеюсь, позже будут участвовать в основном конкурсе.

Конечно, игнорировать какой-то жанр я считаю бессмысленным. Если проект хороший, ему надо помочь. И, конечно, люди, которые работают в этой сфере, должны как-то выживать. Многие уходят из этого сектора. Знаю, что это проблема не только кино. Но тут мы тоже должны думать, как остановить утечку кадров. На следующий год мы запланировали поддержку трех полнометражных фильмов — одного художественного и двух документальных, а также восьми проектов на стадии развития. Плюс — короткометражки и ко-продакшн.

Ко-продакшен, кстати, очень важен. Это интеграция в международный рынок, работа с иностранным коллегам на разных уровнях — от технического до креативного.

Надо учитывать, что мы долгое время были как в вакууме.

К тому же, для кино очень важна видимость, участие в больших международных проектах. Ведь мы только начинаем заявлять о себе, что мы есть. Это стимулирует интерес к Молдове и местному рынку. Это может и приносить прибыль.

Даже если брать европейский фильм с бюджетом €1 млн. Представим, что за год у нас тут снимают три фильма. Это очень хороший вклад в экономику. Понятно, что сюда придет не весь бюджет. Но это уже как минимум значит, что здесь люди получат какой-то доход. В этой области все фрилансеры, и работают от проекта до проекта.

Вот мы сейчас работаем над законом о cash rebate [возврате части потраченных в Молдове средств на производство видео — NM]. Он был создан и прошел в 2018 году, а потом про него забыли. Это только один из инструментов привлечения иностранного финансирования в эту область. Если мы хотим что-то сделать, надо комплексно смотреть на этот сектор, и думать и о других инструментах.

Вопрос отчасти про деньги. Во время дискуссии на фестивале Moldox мы уже немного говорили об этом. Даже в самой Молдове «видимость» местного кино очень низкая. Да, получившие госфинансирование обязаны провести один показ в стране. Но потом даже если журналисты напишут рецензии, люди уже не смогут эти фильмы посмотреть. Этой цепочки нет. Фильмы уезжают на пару лет на фестивали. К тому же, у нас «полтора» кинотеатра на всю страну.

Тут сразу несколько проблем. Во-первых, люди отучились ходить в кино, особенно за пределами Кишинева.

Там некуда.

Да, должна быть целая политика, чтобы кино вообще было где показывать. Кроме того, почему-то билет в «Одеон», например, стоит 60 леев. В тот же театр дороже, он успел себя восстановить.

А кино у нас очень часто хотят показывать бесплатно. Непонятно, откуда такое отношение, ведь в кино вложен огромный труд.

Это огромный пласт работы — воссоздать хоть какую-то систему дистрибуции. Возможно, это даже слишком громко сказано. Есть пример Румынии. У них был этап, когда они вкладывали в производство фильмов. Уже несколько лет вкладывают в дистрибуцию — помогают продюсерам распространять и показывать кино. За несколько лет уже видны результаты. Все взаимосвязано. Условия для этого должны создавать и местные власти. Должно быть определенное воспитание. И, конечно, хорошие и интересные для публики фильмы.

Кроме того, надеюсь, у нас вырастет класс или институт продюсеров, потому что многое в их руках. Они в первую очередь должны захотеть что-то делать с фильмом, которые создали. В Украине есть прецедент, когда снимали коммерческий фильм небольшими средствами. Больше всего вложили в рекламу, и окупили все затраты буквально за пару дней проката.

Следующий вопрос — это уже образование и воспитание. Все, что может в этом смысле CNC, это поддержать проекты, которые дают новую информацию. Но в целом нужны реформы в сфере образования, все начинается оттуда. Сейчас мы ведем переговоры с ассоциацией креативных индустрий COR, у них есть инфраструктура и возможности. В Молдове надо создать обучающие ресурсы для нового поколения. Я бы даже пошла дальше: нужно начинать со школы. Например, во Франции в лицее можно выбрать кино как предмет изучения.

Но у нас же есть целая Академия искусств (AMTAP) с факультетом для операторов, режиссеров и продюсеров. Он выпускает каждый год множество специалистов, но это не очень чувствуется.

Очень многие заканчивают факультет, видят, что им нечего есть, и уходят из профессии. Пару дней назад я читала о режиссере, который начал заниматься фермерством и био-продуктами, хотя у него был потенциал. Потому что просто наступает момент, когда ты понимаешь, что у тебя семья и дети.

Я уже говорила об этом с ректором AMTAP, госпожой Мельник. Я считаю, что Академия должна создать модель краткосрочных курсов — одногодичных или двухгодичных, на которых будет только практика. Это может быть и платно, почему нет. Может быть, это даже станет полезным фильтром.

Который покажет, насколько человек готов этим заниматься?

Да, ведь кино — это определенные компромиссы. В чем-то ты должен уступить, чтобы что-то сделать. Можно сделать и бесплатные курсы для того, чтобы не упускать таланты. Но кто-то этим должен заниматься. И тут опять же, наверное, нехватка ресурсов. Должна быть активная политика государства.

И активные люди на конкретных должностях.

И комьюнити. Мы должны дорасти до того уровня, чтобы понять, что, пока мы не будем требовать, ничего не изменится. Власти откуда-то должны узнать, что нужно сделать. Но у нас достаточно вялое комьюнити.

Всем «не до того»?

Думаю, дело в том, что много лет все решалось так, как должно было решиться для кого-то. Людей это деморализовало, они скептически относятся к возможным реформам. Но, видите, потенциал у нас есть. Наша Ольга [Луковникова, занявшая первое место на Берлинском кинофестивале] — это очень большой успех.

Но не все в Молдове поняли, что это успех.

Но это и не наш успех в некотором смысле, потому что это произошло не под флагом Молдовы.

Но все-таки это человек, который закончил нашу Академию.

Да, но при этом ее все рвут на части сейчас: венгры говорят, что она их студентка, в Румынии появились статьи в духе «румынка Ольга Луковникова», где даже не упоминается, что она из Молдовы.

«Все зависит от людей, которые входят в жюри»

Если вернуться к тому, какие проекты поддерживает CNC и как это сейчас происходит. Знаю, что вы отложили прием заявок, потому что хотите менять регламент. Что именно вы собираетесь менять? Сейчас многое вызывает сомнения. Например, оцениваются только сценарии, что для документального фильма довольно странно, если это проект в разработке. Жюри не видят никакого визуального материала. Кроме того, состав жюри держится в секрете. Это люди, которые распределяют государственные деньги, но кто они и как их отбирают — непонятно. Я видела несколько оценочных листов по результатам конкурса: некоторых членов этого жюри «обижают» матерные слова в сценариях.

Это менталитет. Но надо понимать, что кино отражает жизнь. И aбсурдно на уровне закона запрещать маты, как в России. Там бедные режиссеры думают, как показать убедительного героя, чтобы они при этом не курил и не матерился.

Как в таком случае будет работать комиссия?

Во-первых, это должны быть профессионалы высокого класса из мира кино. Два — учитывается не только сценарий. Учитываются также успехи режиссера и продюсера, это так называемое техническое досье, которое рассматривается одновременно со сценарием.

Сейчас мы хотим немного поменять это и разделить на два этапа. Первый этап — это креатив, сценарий. В случае документального фильма никто не говорит, что нужен сценарий, это невозможно. Но те, кто хотят снять документальное кино, должны знать, что и о чем они делают. Должен быть сценарный план или тритмент, и питч (открытая презентация проекта), где по возможности представлен визуальный ряд или хотя бы референсы.

Но у нас такого нет.

Потому что это, опять же, школа. Мы должны учитывать, как меняется мир. Людей надо учить, как подавать свои проекты. Мы хотим, чтобы теперь первая часть проходила в формате питчей. Чтобы все видели, кто и с чем пришел, кто этот человек, насколько он уверен в своей идее, насколько искренен и реально хочет это сделать.

А вторая часть — уже рассмотрение технического досье. Мы не можем не учитывать продюсера и его опыт. Еще на той же дискуссии на Moldox шведский эксперт говорил, что у них, к сожалению, делается акцент на опыт продюсера. Это нормально — не стоит забывать, что это все-таки не частные деньги.

И вам нужны гарантии.

Да. А при этом, я не побоюсь этого сказать, у нас бытовал миф, что продюсером быть легко. Когда появилось CNC, открылось множество продакш-хаусов буквально за ночь. Активный рынок — это хорошо. Но должен быть и фильтр, потому что мы распределяем публичные деньги.

Взять хотя бы Румынию: там продюсеры сначала работают с другими более опытными продюсерами, учатся, и потом уже создают свои продакшн-хаусы, когда у них есть CV и портфолио. Техническое досье необходимо. Плюс, действительно есть люди, которые просто хотят получить деньги.

Но творческая (сценарий) часть конкурса — это 60% итоговой оценки. Если это хороший сценарий с потенциалом, это сыграет свою роль.

А все-таки, вы будете делать эту комиссию публичной?

Да, конечно. Анонимность вводилась, исходя из возможных «коррупционных схем». Но практика показала, что это не работает. Всего не избежать, но возможно из-за того, что все будут знать, кто в жюри, это сделает и самих судей более ответственными.

Когда Ольга Луковникова победила на «Берлинале», мне было даже интересно: она смогла бы получить на свой фильм деньги в Молдове? С учетом того, что в нем рассказывается о сексуализированном насилии со стороны родственника над ребенком, и это личная реальная история.

Хороший вопрос. Все зависит от людей, которые входят в жюри. Да, и тут у нас опять эта проблема — мало людей. Мне кажется, что в первые годы единственная возможность что-то менять — привлекать иностранных экспертов, из той же Румынии, где мы уже можем говорить о киноиндустрии.

Но тут другой момент.

Гонорар для экспертов — 27 леев в час. С такими деньгами уже лучше работать бесплатно. Они оскорбительны для членов жюри.

Чтобы выбрать хорошие проекты, интересные не только для Молдовы, нужно привлекать специалистов. Но для этого им нужно платить. Мне кажется, что даже экономически лучше потратить на пять экспертов €10 тыс. и получить хорошие проекты в итоге, чем потратить €2 тыс. и распределить деньги на проекты без будущего.

Одна из самых больших проблем у нас — у нас нет кинематографического фонда. Государство говорит, что обязалось ликвидировать все фонды, и надо учитывать принципы государственного закона о бюджете. Но ведь в европейских странах это все работает.

Решения есть, но если мы правда хотим перемен, надо собираться компетентным людям, сидеть три дня безвылазно, и так находить выход. Тогда дела пойдут.

В этом году вокруг конкурса уже был скандал: весной больше всего денег при отборе заявок получил фильм Валериу Жереги, который только-только был директором CNC. Его продюсеры — компания Pascaru Production, один из самых крупных продакшн-хаусов, который из года в год получает достаточно много госденег. Они получили половину общего бюджета CNC на этот год — больше 2 млн леев, в ситуацию вмешивалось Национальное агентство по неподкупности (ANI). Чем все это закончилось и какие выводы сделало для себя CNC?

Ничем не закончилось. ANI сказали, что все в порядке. Оф-рекорд уточнили, что «этически это не хорошо, но по закону мы не видим проблем». Есть такой момент, и это касается не только ANI: многие законы можно интерпретировать. В законе четко прописано, что ты не можешь один год подавать заявку на финансирование, если ты работал в этой структуре.

А тут формально был указан Pascaru Production.

Да. Мы просто рассказали о том, как формируются эти оценки, на основании которых даются деньги.

Тут еще такой момент. Заявки подаются анонимно, но в комьюнити все знали, какой фильм собирается снимать Жереги. Никакая анонимность этому сценарию бы не помогла. Все понимали, чей это фильм.

Смотрите, моя позиция такова — есть ANI, есть органы, которые этим должны заниматься. Это моя позиция не только в отношении этого случая. Органы должны работать.

Что я могу сделать? У нас был разговор с ассоциацией из этой области. Мне говорят: «Как, вы же госинституция!». Но я хочу работать законно, чтобы не получалось, что я выражаю свое личное отношение. Я к этому конкурсу никакого отношения не имела.

Да, многим эта история не понравилось, но это были разговоры на кухне. Хоть кто-то что-то официально об этом сказал? Когда я пришла в CNC, не нашла ни одного опротестования.

«Надо учить авторов адекватно реагировать на критику»

Это отдельная история. Интересно даже, насколько вы лично готовы критически оценивать то, что у нас снимается, производится? Кино-сообщество очень маленькое, все друг друга боятся обидеть, потому что друг с другом еще работать. Все недовольства только на уровне слухов. Например, за последние пару лет был только один громкий показ молдавского фильма — Botez Ивана Нания, на который тоже давал деньги CNC. Была красная дорожка, ротация в кинотеатре, при этом сам фильм вызывал большие вопросы в первую очередь по сценарию. А Валериу Жереги, как директор CNC, был вынужден в интервью защищать фильм, говорить, что он отличный.

Я понимаю ваш вопрос. Тут двойственная ситуация. С одной стороны, некорректно мне в качестве директора CNC кого-то оценивать. С другой стороны, у меня тоже возникает вопрос: а как я могу сделать что-то хорошее, если у меня нет инструмента использовать собственную экспертизу? Но тут может работать и по-другому. Должно быть кино, но должна быть и кинокритика. Когда она будет, многое изменится.

И, возвращаясь к образованию, надо учить авторов адекватно реагировать на критику. Да, это все чувствительные натуры, это нормально. Но, думаю, у нас сказывается, что было время, когда ничего не происходило в этой сфере. У нас нет такой традиции, чтобы молодые авторы, например, просили читать сценарии, слушали отзывы. Это должно помогать или улучшить сценарий, или отложить его в сторону и написать другой. Это процесс, и это абсолютно нормально.

Надо понимать, что если у тебя есть одна идея короткометражного фильма, а другой нет — ты должен себе всерьез задать вопрос, если ты готов работать в этой области. Стимулирование креативности, кстати, тоже отдельная тема. Показы кино, фестивали, общение — все это очень важно для развития этого сектора. В этом году у нас уже были фестивали Cronograf, Moldox, «Чеснок». Был недавно и фестиваль румынского кино. Все это важно, и этого должно быть больше.

Недавно мы вместе с ассоциацией COR организовали конференцию по документальному кино Hai cu doc!. Привезти сюда людей — это огромный труд, потому что мы пока еще «ноунеймы» в кинематографе. Пандемия тоже усложняет проведение таких мероприятий.

Сейчас в Молдове снова появилось министерство культуры, и его возглавил человек из кинематографа — продюсер, режиссер Серджиу Продан. Каких перемен вы ожидаете от вашего сотрудничества, и есть ли у вас уже какие-то договоренности?

Мы обсуждали, в принципе, те же проблемы, о которых министр уже знает: что нужно создавать фонд кино, и дать легальные основу для естественного срока производства фильмов. Обычно я в шутку объясняю это так: листья падают не согласно фискальному году. Сейчас по закону те, кто получил деньги в CNC, должны снять фильм за год. А если в картине четыре времени года — это невозможно.

Нехорошо, когда государство ставит тебя в такие условия, что ты должен выкручиваться и искать лазейку.

Лучше создавать такие условия, чтобы они могли работать и на благо людей, для которых это создано, и на благо государства. Или это слишком утопично звучит?

Пока да, но посмотрим.

Я понимаю, что у нас новое правительство, и нужно время, чтобы войти в курс дел. В культуре у нас запущено не только кино: очень много работы, а находить людей на госзарплаты трудно.

Что-то может получиться на энтузиазме. И я верю в это. То же кино без энтузиазма не сделаешь, говорю это из личного опыта. Конечно, есть материальные нужды, которые нельзя игнорировать. Но если нет энтузиазма — ничего не произойдет, даже с большими деньгами.