Молдова — разделенная страна. Вслед за плохими политиками мы любим выискивать и раздувать различия между нами. (Гео)политика, язык, история, идентичность — все это становится поводом для бесконечных споров, противостояния и конфликтов. Молдова разделена и территориально. Приднестровье — лакмусовая бумажка нашего общественного раскола. А граница по Днестру — абсурдный и зримый символ того, что у нас как у страны — не получилось.

Может ли быть по-другому? Есть ли нам что сказать и рассказать друг другу о себе, о настоящей жизни и действительно важных вещах? И важно ли будет в этом случае, кто на каком языке говорит, каких политических взглядов придерживается и уж тем более — на каком берегу живет?

Для меня ДНЕСТР / ПРИЗНАНИЯ был самым важным проектом NewsMaker в этом году. И самым необычным опытом. Мы впервые делали его двумя съемочными командами — с правого и с левого берега Днестра. Мы хотели показать, что на обоих берегах Днестра люди, особенно постсоветского поколения, сталкиваются со схожими проблемами, вызовами, поиском смыслов и пути построения своего будущего. И в этой настоящей жизни реальных людей нет «левых» и «правых», «наших» и «чужих», «мы» и «они».

И, мне кажется, у нас получилось.

2021 год стал годом моих личных пожаров. Сначала я выгорела на работе, а потом подхватила ковид и горела уже изнутри. Из этого всего надо было срочно выбираться. Найти какую-то эмоциональную подпитку, которая будет меня поддерживать. Я ведь каждый день пишу о юстиции и правах человека. Мои тексты, в основном, энергию съедают.

С #JusticeInside все было по-другому. Хотя с героями проекта наши разговоры часто касались каких-то трагедий, после каждого интервью я выходила воодушевленной. За этот год я увидела десять невероятных людей, которые от всего сердца хотят изменить систему юстиции. Они готовы бросить вызов и правилам, по которым работает система, и скомпрометированным коллегам, и политикам, которые хотят взять систему под контроль. Для каждого из них права человека — не просто звук. Так у меня появилась надежда, что у них, правда, получится что-то изменить.

Осенью моя надежда прогорела, а вместе с ней и весь проект. Я по-прежнему верю в каждого из героев, у которых брала интервью. Правда, теперь я поняла, что их смелые идеи никогда не найдут отклик в системе. Потому что в ней полно «тихих принципиалов», которым никогда не хватит смелости отстаивать свою независимость. Да и системе никогда не позволят быть по-настоящему независимой.

Вот уже три месяца я наблюдаю, как ее пытаются взять под контроль. Тем, кто сопротивляется, давят на горло. А есть и те, кто только рад прислуживаться. И им от этого совсем не тошно. Да, систему надо основательно почистить, но сделать это надо по четко продуманному плану. Этот план еще готовят и неизвестно, когда воплотят в жизнь, а пока мы все видим, как нередко люди, опорочившие себя во времена «захваченного государства», получают повышения. И нас пытаются убедить, что все в порядке.

Я не знаю, сколько еще времени мне предстоит работать журналистом. Может, я напишу еще тысячи текстов, а, может быть, всего несколько. Но проект «JusticeInside. Люди внутри системы» навсегда останется для меня чем-то особенным и родным.

Листая сториз под бокал игристого, предлагаю почитать о том, что вино в Молдове становится пьянее и перестает быть вином, а винограда становится все меньше. Глобальное изменение климата и спровоцированные вмешательством человека экологические проблемы не обошли Молдову стороной. Но нас это вообще не волнует. Более того, нам плевать. Этой темы нет в повестке политиков, и она не интересна аудитории.

ГЭС истощают Днестр, и мы можем остаться без воды. Но в топе самых рейтинговых новостей — с кем живут и от кого рожают телезвезды. Почти как в широко обсуждаемом сейчас фильме «Не смотрите наверх», в котором планете грозит катастрофа, а внимание сконцентрировано на личной жизни певицы.

Поэтому предлагаю посмотреть наверх и прочитать текст Ольги Гнатковой «Как закипает Молдова».

În 2021 am urmărit conferințe, am studiat proiecte de legi și decizii judecătorești, am scris muuuulte știri, am intervievat doi politicieni români și am apărut chiar eu în rol de intervievat în cadrul proiectului colegei mele, Nadejda Coptu. Totuși, textul în care am pus cel mai mult suflet și care a aprins spiritele a fost un editorial despre statutul limbii ruse în țara noastră.

În ianuarie, Curtea Constituțională a pus punct unei dispute, care durează de 30 de ani, ajungând la concluzia că «tratamentul preferențial al limbii ruse contravine Legii Supreme». De asemenea, a reiterat că limba română este limbă de stat în Republica Moldova, iar Constituția nu conține sintagma «limbă de comunicare interetnică».

Decizia a pus pe jar moldovenii. Mai divizați ca niciodată, rețelele de socializare au explodat în comentarii pipărate — unii au jubilat, alții au devenit și mai închiși în carapacele lor și deciși definitiv să nu vorbească/studieze româna. Așa cum NM este o redacție în care majoritatea jurnaliștilor sunt vorbitori de rusă, efectele CC s-au făcut simțite, involuntar, și aici. Mai în glumă, mai în serios, în discuții amicale, colegii mei și-au expus gândurile și sentimentele.

Cireașa de pe tort a fost reportajul Dariei Slobodcikov despre rușii din Moldova, a cărui publicare a coincis, cumva, cu pronunțarea hotărârii CC. Reacțiile unor colegi de breaslă, de fapt, au fost cele care m-au indignat și m-au făcut să îmi aștern gândurile.

Așa s-a născut editorialul «Să trimitem rușii în Siberia pentru că vorbesc limba mamei? Despre baricade, ură și răni care dor». Îmi amintesc că o jurnalistă cunoscută în Moldova a scris atunci că de această dată chiar nu înțelege gestul NM, referindu-se la acel reportaj. Iar asta m-a făcut să înțeleg câtă ipocrizie ascundem, de fapt, și cum sunt utilizate minoritățile etnice atunci când este convenabil — în campanii electorale, în cazul politicienilor sau în solicitările pentru granturi de la partnerii străini, în cazul redacțiilor. De văzul lumii, cum ar veni, susținem «unitatea prin diversitate». Iar atunci când camerele de luat vederi se sting și rămânem noi înșiși, continuăm să discriminăm și să semănăm ură.

Îmi doresc tare mult ca în anul care vine liniile invizibile care ne divizează să se șteargă măcar un pic, iar noi (iar acum voi spune un lucru banal) să fim mai buni unii cu ceilalți, mai toleranți și mai sinceri.

У жителей Кишинева, если можно так выразиться, уже, к сожалению, сформировалась определенная терпимость к разного рода «проектам модернизации городской среды» и разрушителям памятников. Нас мало интересует, кто, на какие деньги и взамен на что финансирует «обустройство» скверов, парков и тротуаров. С молчаливого согласия местных властей «инвесторы» сносят исторические здания, скупают земли за номинальную стоимость и достраивают своих «замерзших монстров» в самом центре столицы. Ну а что же с ними поделаешь, не сносить ведь?

Для меня индикатором того, что в Кишиневе строят не архитекторы и девелоперы, а люди «с интересами», служит то, как часто за последний год мне приходилось писать о стройках, мансардах и земельных участках. И как редко власти это комментировали. Выглядит это примерно так: ты натыкаешься на очередной фэйл, вопишь на всю редакцию о том, как это возмутительно, быстро все это выписываешь в надежде дать этот материал первым. Но какой в этом смысл, если в мэрии тебе никто ничего так и не расскажет?

Горжусь тем, что NewsMaker одним из первых начал писать о запланированном незаконном сносе гостиницы National. Об интересах, служебных расследованиях и связанных с этим увольнениях. Кейс «гостиницы National» я бы поставил на чашу весов в противовес заявлениям одного мэра о том, насколько у нас «прозрачная» мэрия.

«Ночь темнее перед рассветом — скоро все изменится». Так часто повторяла мне мама, когда казалось, что хуже уже быть не может. И когда я, наконец, решилась уехать из Молдовы. И уехала, а потом... вернулась.

Репортаж из села Коржеуцы Бричанского района, который я написала к 30-летию независимости Молдовы, — это история и обо мне, и обо всех тех, кто любит свой дом, но по разным причинам вынужден уезжать отсюда. И, вполне вероятно, что им, так же, как и мне, по ночам снится родной дом, стук калитки и места, при мысли о которых к горлу подкатывается горький ком.

Конечно, ко многому можно привыкнуть и даже забыть. Но получается не всегда и не у всех — вот они-то и верят, что все изменится и даже при налаженной «где-то там» жизни продолжают вкладывать деньги в родные места: покупают землю и строят дома, не устают работать и мечтать и уезжают, чтобы когда-то вернуться навсегда, потому что «здесь их дом».

Эта история возможна не «потому что», а «вопреки» — как глоток надежды миллиона наших граждан на то, что у Молдовы есть будущее.

Одной из самых важных моих историй в этом году мне кажется рассказ о том, как убивали Железную дорогу Молдовы.

В начале 2021 года на ЖДМ возникла большая проблема с зарплатой работников предприятия. По несколько месяцев они не получали вообще ничего. По всей стране волнами проходили протесты железнодорожников.

В этом тексте подробный разбор того, что в Молдове приводит к таким катастрофам, с чего начинались проблемы предприятия и можно ли что-то спасти при таких огромных долгах. Спустя несколько месяцев, кстати, предприятие все же частично расплатилось с работниками. Но многим все равно должны зарплату еще за несколько месяцев.

Мне не пришлось долго думать о самом важном материале года. Твердо уверена, что все наши беды от того, что за столько лет мы так и не научились жить рядом друг с другом. И это касается не только ромов. В такой многонациональной стране как Молдова до сих пор вспыхивают межнациональные конфликты. И это намного красноречивее всех торжественных речей в памятные даты. В новом году очень хочется, чтобы не было новостей, привязанных к этническому происхождению. Поэтому смотрим «Драку в Атаках» и больше так не делаем.