Поработав в университетской юридической клинике, она решила стать адвокатом. Но потом передумала. И теперь проводит в судейской мантии по 12 часов в сутки. В продолжение спецпроекта «JusticeInside. Люди внутри системы» NM публикует историю судьи Марии Фрунзе, которая рассказала, почему испытательный срок — это угроза независимости судей, почему она готова пройти внешнюю аттестацию, и почему предстоящее осенью общее собрание судей может быть знаковым для судебной системы страны.
«После этого я точно решила, что стану судьей»
В четвертом классе я увлеклась историей и поняла, что хочу заниматься правом. Я не знала, кем буду: адвокатом, прокурором или судьей, но точно знала, что буду заниматься правосудием и добьюсь справедливости в стране. После школы я поступила на юрфак Госуниверситета Молдовы, а на третьем курсе начала работать в юридической клинике (создаются на базе вузов и оказывают бесплатную правовую помощь. — NM). Туда отбирали только лучших студентов. Мы помогали людям из социально-уязвимых слоев общества. В основном, это были пенсионеры, безработные, люди с ограниченными возможностями. Тогда я решила, что хочу быть адвокатом и помогать людям.
На одном игровом судебном процессе преподаватель, который был и моим куратором, предложил мне роль прокурора. Он сам был прокурором Антикоррупционной прокуратуры. Я отказалась, потому что чувствовала, что это — не мое. Тогда он дал мне роль судьи. После этого точно решила, что стану судьей.
Закончив университет, полтора года проработала секретарем судебных заседаний, год — ассистентом судьи. За это время окончательно поняла, что хочу стать судьей. Может, на это [решение] повлияли судьи, с которыми я работала. Я видела, сколько усилий они прилагали, чтобы помочь людям и защитить их права.
Потом я поступила в Нацинститут юстиции. Когда поступала, думала: если не пройду, значит, не судьба. Но я поступила с первого раза и окончила институт с отличием. Потом я стала судебным ассистентом при коллегии по уголовным делам в Апелляционной палате Кишинева. В 2017 году стала судьей по уголовным делам в суде Кишинева, а в 2019 году сменила специализацию и начала рассматривать гражданские дела.
«Иногда мне говорят „спасибо“ просто за то, что выслушала»
Сегодня очень сложно быть судьей. Почти все говорят, что система коррумпированная, что в Молдове невозможно добиться справедливости. На самом деле очень сложно вести процесс, если хотя бы один из его участников негативно настроен по отношению к судье только потому, что все говорят, какие судьи плохие и коррумпированные. Особенно сложно, потому что знаешь, что ты — честный человек.
Я ведь обычный человек, каждый день езжу на работу общественным транспортом с двумя пересадками. Думаю, что судебную систему часто ругают те, кто никогда не был в суде. Потому что во время рассмотрения дела человек может сам убедиться, что все не так, как он думал, а судья на самом деле защищает его права. И когда после длительного судебного процесса человек благодарит, независимо от решения, которое ты принял, это самое главное.
Иногда мне говорят «спасибо» за то, что просто выслушала, говорят: «Вы — единственный человек, который меня выслушал». Ведь это очень важно — выслушать человека, который столкнулся с проблемами.
Иногда в гражданском процессе человек выбирает ошибочную тактику защиты или обращается с необоснованной претензией не к тому ответчику. Получается, что иск необоснованный, и его необходимо отклонить. Но надо объяснить человеку, почему это произошло и сделать это так, чтобы он понял.
«Один человек может изменить систему»
(из личного архива Марии Фрунзе)
Одна из проблем, которую я заметила, начав работать в системе в 2010 году, — большой объем работы и низкие зарплаты у судебных секретарей, ассистентов, сотрудников канцелярии. Эти проблемы до сих пор никуда не исчезли (по данным на 2021 год, секретари получают около 4 тыс. леев в месяц, ассистенты — около 7 тыс. леев. — NM). Например, в прошлом году только в суде сектора Центр каждый судья рассмотрел за год от 700 до 1000 дел и принял по ним решения. Каждый год около 30% дел, которые поступают на рассмотрение к судьям, переходят на следующий год как задолженность. Значительная часть этой нагрузки приходится на ассистентов. Без них работать вообще невозможно.
Каждый день я прихожу на работу в 8:00, а иногда в 7:00, и никогда не ухожу раньше 20:00. Мой ассистент работает так же, как я, а иногда остается на работе и после того, как я ушла. В субботу и воскресенье многие мои коллеги приходят на работу. Когда в выходные дни захожу в суд сектора Центр, там так много людей, что появляется ощущение, что это обычный рабочий день.
Когда я сменила специализацию, мне ежедневно поступали на рассмотрение десятки заявлений. В один день их было 80. При этом у тебя в день по десять заседаний, но ты должен изучить эти заявления и решить, будешь ли их рассматривать или есть основания их отклонить как необоснованные. Думаю, мы все работаем так много, потому что любим эту работу. Если перестану получать удовлетворение от работы, то не смогу работать судьей. Я много раз говорила, что не держусь за кресло судьи.
Когда начинала работать, мне сказали: «Один человек не может изменить систему». Я ответила: может. Человек может сделать многое. Если он будет каждый день с полной отдачей выполнять свою работу, то сможет изменить систему. Один человек может изменить даже решения по делам, которые рассматривает коллегия из трех судей. Сначала ты один, но потом другие коллеги увидят, что ты поступаешь правильно и по закону, и обязательно последуют за тобой.
«Человека надо наказать, а у нас нет для этого законодательных механизмов»
Судья может изменить и судебную практику. Бывает, я по собственной инициативе поднимаю вопросы о конституционности каких-то норм, потому что вижу, что есть пробелы в законодательстве. Например, человека надо наказать, а у нас нет механизмов, чтобы это сделать. Когда начинала работать, я рассматривала гражданское дело о насилии в семье. Мать пятерых детей обвиняли в применении насилия к детям и бывшему мужу. Но ее нельзя было арестовать, ведь закон не позволял держать под арестом женщин, у которых есть малолетние дети.
Потом у меня был случай, когда муж-пенсионер избивал бывшую жену, но не признавал вину. Это была безвыходная ситуация: в рамках административного дела нельзя арестовать пенсионера, а также назначить ему общественные работы, если он не признает вину. Это был законодательный пробел, и я обратилась в Конституционный суд (КС), чтобы проверить конституционность этих норм. КС подтвердил, что эти нормы противоречат Конституции. После этого внесли изменения в Кодекс о правонарушениях, и сейчас обвиняемому по административному делу можно назначать общественные работы, даже если он не признает вину. И еще его можно арестовать, если это позволяет его здоровье.
Но, чтобы поднять вопрос о конституционности каких-то положений закона, надо изучить местное и международное законодательство в этой сфере, объяснить, почему ты считаешь какие-то нормы неконституционными, а затем участвовать в заседании КС, на котором рассматривают твой запрос. На все это уходит личное время, которого у тебя и так нет.
Мало кто знает, сколько работы и бессонных ночей может стоять за решением по делу. Часто для этого тоже надо просмотреть национальное и международное законодательство по теме, судебную практику и практику ЕСПЧ. Бывает, когда рассматриваешь дело, чтобы понять его суть, надо разобраться в вопросах, связанных с медициной, или с банками и финансами, или с энергетикой. Да, можно вызвать экспертов, но лучше понять самой.
Нередко дело, которым ты занимаешься, не отпускает тебя ни на минуту. До сих пор помню дело о бесчеловечном обращении учительницы с учеником начальных классов. Это было в период моей работы судебным ассистентом в АП. Это было одно из первых дел в Молдове, которое завели по статье 166 Уголовного кодекса (пытки, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение).
В этой статье есть несколько частей, и только одна из них касается непосредственно пыток. Чтобы квалифицировать какие-то действия как пытки, должен быть очень серьезный уровень преступления. Тогда речь шла все же не о пытках, а о бесчеловечном обращении. Чтобы понять, правильно ли прокурор квалифицировал дело, правильно ли обвинили учительницу, мне пришлось изучить много литературы: докторские диссертации, статьи, решения ЕСПЧ. Мы осудили учительницу, и Высшая судебная палата (ВСП) оставила это решение в силе. К сожалению, пока дело рассматривали в ВСП, ребенок попал в ДТП и умер. Я надеюсь, таких случаев больше нет.
«Надо уменьшить объем работы судей»
Андрей Мардарь/NewsMaker.md
Еще одна проблема, которая очень осложняет работу судей, — отсутствие доступа ко многим базам данных, в том числе кадастра и регистра. Мы не можем даже узнать, в какой тюрьме содержат подсудимого или свидетеля. С 2017 года все говорят, что судьям предоставят доступ к этим базам данных, но ситуация остается без изменений.
Сейчас в суде сектора Центр только у главы секретариата есть возможность узнать, где живет человек. Недавно мы получили возможность проверять, живы ли люди. У нас очень много заседаний, которые проходят без вызова сторон в суд. Бывает, что в делах о неоплате коммунальных услуг ответчик мертв или умер, пока рассматривалось дело. Я не понимаю, почему у сотрудников полиции, приставов есть доступ к этим базам данных, а у судей — нет. Хотя именно судьи проверяют действия остальных органов. И нам приходится писать запросы, хотя вопрос можно решить за два клика.
А еще есть сроки, в течение которых мы должны принимать решения. Например, дается 24 часа на то, чтобы рассмотреть запрос на выдачу ограничительного предписания для защиты жертвы семейного насилия, три дня — на рассмотрение вопроса о принудительной госпитализации. Есть еще много категорий дел, которые нужно рассмотреть за 30 дней. Конечно, мы прикладываем много усилий, чтобы успеть. Но, когда пострадавший просит у тебя дополнительное время, чтобы представить новые доказательства или найти адвоката, ты не можешь нарушить его право на защиту. Даже ЕСПЧ признал, что соблюдение права на защиту важнее соблюдения процессуальных сроков.
И получается: с одной стороны, ты не можешь нарушить права человека из-за предписанных законом сроков, с другой — это приводит к увеличению числа жалоб на нарушение срока рассмотрения дел.
Чтобы этого избежать, необходимо на законодательном уровне изменить эти сроки. Но в первую очередь надо уменьшить объем работы судьи. Возможно, для некоторых типов дел нужно ввести процедуру досудебного урегулирования конфликтов — медиацию. Ее можно применять в семейных делах или в случае коммерческих исков.
Чтобы улучшить качество судопроизводства, надо также организовать обучение секретарей судебных заседаний и ассистентов. Сейчас новички приходят на эти должности неподготовленными, и судьям самим приходится их учить. Но, учитывая объем работы и низкие зарплаты этих сотрудников, часто через несколько месяцев они увольняются и приходится учить новых. Поэтому, кроме организации их обучения, им нужно увеличить зарплаты. Это относится и к сотрудникам канцелярии. Сейчас в канцелярии суда сектора Центр заполнена только половина штата. Это приводит к переработкам, стрессам и болезням.
Мы живем в 21 веке, и, когда весь мир переходит в онлайн, особенно после пандемии, у нас в судебной системе все остается на бумаге. Не говоря уже о том, что в некоторых залах судебных заседаний нет компьютеров, чтобы судья мог, не прерывая заседание, что-то проверить. Если перевести всю бумажную работу в цифру, это, кроме прочего, сэкономит немало денег, которые уходят на бумагу. Даже заявления, которые поступают в суд по электронной почте, распечатывают на бумаге.
Можно проводить онлайн и некоторые заседания суда. Это положительно отразится и на адвокатах, которым не надо будет тратить время на дорогу, а у них бывает по несколько заседаний в день в разных судах. Но сейчас у нас нет четкого регламента проведения онлайн-заседаний. Хотя в разгар эпидемии в Нацадминистрации тюрем убедились, насколько это удобно. Ведь отправить заключенных по судам всей страны — очень сложно и затратно. Например, дело рассматривают в Кишиневе, а подсудимого содержат в тюрьме в Резине. Сначала его привозят в кишиневскую тюрьму № 13, которая, как известно, и так переполнена, а потом уже в суд. А если заседание проходит онлайн, экономятся деньги на перевозку заключенных.
«Испытательный срок — это угроза независимости судей»
Весной следующего года истекает мой пятилетний мандат судьи. После этого меня должны назначить судьей до достижения 65 лет. В этом и прошлом году многим коллегам не продлили пятилетний мандат. В КС сейчас есть два запроса о конституционности назначения судей с пятилетним «испытательным сроком». В наших законах очень четко оговорено, как назначать судью, но нет четких критериев того, на основании чего нельзя продлевать мандат. Например, некоторым коллегам не продлили мандат, потому что они не набрали нужное число голосов членов Высшего совета магистратуры (ВСМ). Мне кажется, такой подход серьезно вредит независимости судей. ВСМ — гарант независимости судей: и всего судейского корпуса, и каждого судьи. Внешние партнеры не раз говорили, что назначение судей на испытательный срок угрожает их независимости.
Как могут не продлить мандат судье, если Коллегия оценки деятельности судей, действующая при ВСМ, ставит этому судье оценку «хорошо» или «превосходно»? А такие ситуации есть. Я считаю, если у членов ВСМ есть какая-то информация о судье, они должные ее сообщить ему заранее, чтобы он мог подготовить аргументы в свою защиту. К тому же решения ВСМ должны быть хорошо мотивированы. Хотя в последнее время ВСМ стал лучше мотивировать свои решения.
«Много надежд связано с общим собранием судей»
Андрей Мардарь/NewsMaker.md
Сейчас много внимания уделяют обучению [повышению квалификации] судей и прокуроров, меньше — следователей. С учетом моей работы судьей по уголовным делам могу сказать, что очень важно проводить тренинги для следователей и оперативников. Ведь именно они выезжают на место преступления. От качества их работы зависит качество всего уголовного дела. Если на этом этапе были нарушения, это может привести к тому, что некоторые улики придется исключить или даже закрыть уголовное дело.
Сейчас много говорят о внешней аттестации судей и прокуроров. Я готова ее пройти. Но не стоит забывать, что 1 октября 2021 года будет общее собрание судей. На нем мы должны выбрать новых членов Высшего совета магистратуры, Коллегии оценки деятельности судей, Дисциплинарной коллегии. Это реальный шанс основательно изменить ситуацию в системе.
Это знаковая дата для судебной системы. Еще никогда не выбирали так много новых членов этих важных для судебной системы институтов. Если бы у меня была возможность, я бы призвала своих коллег подать как можно больше заявлений на участие в конкурсах на должности в этих органах самоуправления судей.
Я верю, что у Коллегии оценки деятельности судей достаточно возможностей для проверки судей. Хотя, на мой взгляд, надо изменить регламент и критерии оценки. Сегодня больше внимания уделяют числу решений, которые принял судья, а не их качеству. Много надежд связано с 1 октября. Это значит — новые люди в ВСМ. Я думаю, что после этого ситуация улучшится.
Конечно, от судей зависит очень многое, но не только от них. Изменение ситуации в стране зависит от каждого из нас. Мы все должны приложить усилия, чтобы жизнь в Молдове стала лучше.
