«Во благо молдавской нации». «Молдова Прайд» глазами россиян

Атмосфера молчания, отсутствие знаний порождают неприятие и страх. Национальный день каминг-аута 11 октября — это международный день преодоления страха. Основная его идея в том, что, чем больше людей узнают о существовании ЛГБТ+ в кругу своих знакомых, родственников, друзей, тем меньше будет страха и агрессии в обществе. С 1990 года этот день празднуют во  всем  мире. Впервые он был объявлен в 1988 году в США, в годовщину полумиллионного шествия за права геев и лесбиянок. 

Для Молдовы шествия за права ЛГБТ+ необычны, как и для многих стран постсоветского пространства. До сих пор идут ожесточенные дискуссии на эту тему: и о правах человека, и о праве на мирный протест. В России, например, высказывания о гомосексуальности, радужная символика и мирный протест преследуются по закону. Как воспринимают эту разницу люди, побывавшие там и здесь? Корреспондентка NM Анна Мотовилова поговорила с россиянами, побывавшими на фестивале «Молдова Прайд».

 

Михаил Тумасов, председатель(ница) «Российской ЛГБТ-сети». Участвовал(а) в «Молдова Прайде» в 2019 году.

Я поехал на прайд именно в Молдову, потому что я — участник «Восточно-Европейской коалиции за ЛГБТ+ равенство», в которой состоит молдавская организация Genderdoc-M. Они пригласили — мы приехали.

«Молдова Прайд» — это огромное достижение людей, которые занимались правами человека и в частности правами ЛГБТ в Молдове, настаивали на проведении парадов гордости. Знаю, что было раньше, с какими проблемами сталкивались организаторы каждый год. Насколько я понимаю, в 2019 году было первое шествие, доведенное до конца. Полицейские действительно охраняли участников и хорошо справились со своей работой. При этом я не увидел серьезной гомофобной оппозиции: людей, кричащих что-то агрессивное в наш адрес, почти не было.

В шествии участвовало много гетеросексуальных союзников ЛГБТ-движения: некоторые из них пришли с детьми и домашними животными.

Это было очень круто, такой приятный момент единения людей ради лучшего будущего.

Я бы даже сказал — во благо молдавской нации. Момент, когда ты понимаешь, что есть люди, которые не готовы жить в ненависти друг к другу — они хотят действовать сообща, невзирая на различия.

Мне 44 года. Я знаю и советскую, и новейшую историю Молдовы. Среди так называемых постсоветских стран Молдова одна из немногих смогла продвинуться вперед в области гуманизма и прав человека. Здорово, что даже в сложной экономической и политической ситуации люди достигают больших результатов в борьбе за равноправие.

Отличается ли местное ЛГБТ-сообщество от российского? По моим ощущениям, больших отличий нет. Понятно, что везде люди немного разные: это связано с культурными феноменами, с экономикой. Я жил в разных городах России, и есть разница даже между ними, в том числе это касается ЛГБТ-сообществ. При этом, конечно, человек везде остается человеком. Его основные потребности — любить и быть любимым. Может быть, не всем это нужно, но в целом человеку это свойственно. Любовь — общечеловеческая ценность.

В попытках организовать прайд в России я не участвовал. Работал в других направлениях. Например, в 2011 году основал самарскую ЛГБТ-организацию, долгое время руководил ею. Мы проводили публичные мероприятия, в том числе концерт «Рок против гомофобии».

Хотел бы, чтобы не нужны были никакие прайды. Для меня прайд — это инструмент. Я за него, если он выполняет необходимые функции: делает проблемы ЛГБТ-сообщества видимыми, власти на него реагируют, у нас становится больше союзников.

Когда говорят, что страна не готова и поэтому нужно подождать, я категорически не согласен с таким утверждением. Да никогда она не будет готова, и никто никогда не будет готов.

Знаете, у меня есть друзья, которые долго не были готовы завести ребенка. К этому невозможно быть готовыми! Даже когда вы заводите кошку, вы никогда к этому не готовы, потому что вы чего-то от нее ожидаете, а она такая, какая есть, и порой не соответствует вашим ожиданиям. Поэтому мы просто берем кошку, несем ее домой и потом уже разбираемся с последствиями. Главное, чтобы эти последствия не были смертельными. У нас в России во время массовых мероприятий, конечно, чего только не было… и кровь.

На прайд был отчасти похож Первомай в Петербурге. В ежегодной демонстрации принимают участие разные политические партии, движения и активисты, в том числе ЛГБТ+.

Одно время целая радужная колонна была в составе какого-либо демократического объединения (во время Первомайского шествия в 2019 году Демократический блок был полностью разогнан полицией, в 2020 году Первомайского шествия не было — NM). Это как раз та ситуация, когда ЛГБТ и союзники действуют вместе, причем в масштабе большой демократической коалиции. Я вижу в этом хороший знак.

В России людей с радужной символикой часто задерживают. Несмотря на это, нам удавалось дойти до конца: в автозаках ограниченное количество мест. Но в последние годы прессинг со стороны полиции особенно сильный. А раньше к радужному шествию активно подключались «гееборцы»: депутат Виталий Милонов, активист Тимур Булатов, бывший полицейский Михаил, который яйцами в нас кидал. Могли отслеживать после шествия, кидали в нас камнями.

В Молдове я ни разу не сталкивался с агрессией, хотя бывал здесь уже три раза: однажды по своим делам, дважды по делам, связанным с ЛГБТ-активизмом.

Анна Плюснина, активистка «Ресурсного центра для ЛГБТ» в Екатеринбурге. Участвовала в «Молдова Прайд» в 2018 и 2019 годах.

В 2018 году я проходила обучение в «Академии юридической подготовки по защите прав женщин». Академия ориентирована на постсоветское пространство. Мы собирались в нескольких городах, одна из сессий прошла в Кишиневе. Как раз в это время там проходил прайд, и после окончания занятий мы с коллегами пошли на него. В 2019 году я выступала с лекцией от имени «Российской ЛГБТ-сети» в рамках фестиваля «Молдова Прайд». Рассказывала о том, как российские ЛГБТ-организации работают с подростками — и заодно приняла участие в прайде.

До этого была уже на разных парадах гордости: в Венгрии, Украине и в Нидерландах. Где-то очень много противников такого события, а в Амстердаме это общегородской праздник: все радуются, никакого насилия, никто не хочет причинить вред участникам. В общем, мне было, с чем сравнить, и было понимание, к чему готовиться.

Молдавские коллеги из академии рассказывали о предыдущих прайдах: как участников закидывали яйцами, загоняли в автобусы, а потом их раскачивали. Настраивалась на то, что будут подобные провокации, но этого не случилось.

Здесь, окруженная полицейскими, знала, что это меня защищает. Но грустно, что приходится привлекать такое количество «охраны», когда вы просто идете мирным шествием по окраине Кишинева. Может быть, полиции было даже больше, чем участников.

Мне сложно сказать, отличается ли местное ЛГБТ-сообщество от российского, потому что я знаю лишь несколько активистов из Молдовы. Было бы легко сравнивать, если бы у нас тоже проходили масштабные правозащитные события — неделя прайда, например. Но у нас в Екатеринбурге нет ничего подобного (незадолго до публикации материала в Екатеринбурге прошел первый фестиваль Ural Pride Week — NM). Мне кажется, в целом люди везде одинаковые.

Нужны ли прайды России? У меня неоднозначное отношение к этому. С одной стороны, прайд — это чужая, пришлая традиция. Для США протест, манифестации и высказывание своей позиции таким образом — норма. Для России это не так: у нас другая история, культура, другой политический режим.

С другой стороны, я бы хотела увидеть парад гордости в своей стране, но без полиции.

Подобно тому, как это было в Екатеринбурге в 2000-х: «Love-парад» просто идет по центральной улице, и всё. Или как в странах Европы, где парад гордости — это просто всеобщий праздник. Мне бы хотелось участвовать в таком.

Да, у нас в Екатеринбурге несколько лет подряд проходили парады свободной любви. До 2006 года. Их организовывала сеть ночных клубов. Травести-артистки танцевали на передвижной платформе — в лучших традициях парадов. Центральная улица была специально перекрыта для этого события, по ней ехала машина с платформой, а за ней — тысячи человек. Машина доезжала до конечной точки в центре города, у городской администрации. Были конкурсы, призы-подарки взрослым и детям. Потом все благополучно расходились.

В попытках провести прайд в России не участвовала, потому что это небезопасно. Лет пять назад наши активисты еще выходили на одиночные пикеты, потом перестали, потому что могут быть провокации, проблемы с полицией. Мы и так работаем в напряженной среде, публичные акции могут плохо отразиться на нашей работе. Наша повседневная деятельность имеет не меньшее значение. Сейчас в уличных акциях в России мы не видим никаких плюсов — один ущерб.

Светлана Захарова, менеджерка по коммуникациям «Российской ЛГБТ-сети». Участвовала в «Молдова Прайде» в 2017, 2018 и 2019 годах.

Я участница «Восточно-европейской коалиции за ЛГБТ-равенство». В Кишиневе проходили конференции и другие мероприятия коалиции, как раз приуроченные к прайду. Участвовала в них как представительница России — мне повезло.

Мне нравится, что я три года подряд была на прайде в Кишиневе и видела, как ситуация постепенно меняется к лучшему. Это здорово. Я помню, что в первый раз мы прошли совсем короткую дистанцию и всех быстро упаковали в автобусы. Потом удалось пройти большее расстояние. И вот уже в прошлом году мы дошли до конца. Это такое ощущение победы. Вдохновляет. Мне лично это дает надежду на то, что у нас в России тоже такое возможно — нужно просто продолжать стараться.

В 2017 контр-протестующие перекрыли дорогу и выставили детей и иконы. Полицейские, видимо, оказались в замешательстве. Им пришлось срочно эвакуировать всё шествие.

С одной стороны, я понимаю, что это было незаконно: полицейские должны были обеспечить реализацию прав граждан на свободу слова и мирных собраний. С другой стороны, понимаю их замешательство. Думаю, что они тоже не ожидали именно такого формата сопротивления — с участием детей. Хорошо, что в следующие годы это не повторилось. Может, полиция лучше сработала: контр-протестующим не дали перекрыть улицу. Полицейским Молдовы большое спасибо, без их поддержки всё было бы намного сложнее.

Чувства полной безопасности в такой ситуации нет. Остается понимание того, что за этими кордонами — люди, которые ненавидят нас так сильно, что полиции приходится идти вместе с нами плотными рядами и в полном обмундировании в жару.

Молдавское ЛГБТ-сообщество, конечно же, отличается от российского. На Молдове сказывается соседство с Западной Европой и безвизовый режим с ней — границы стираются. У многих людей есть возможность поехать и посмотреть, как живут в других странах. И увидеть, что практически везде в Западной Европе к ЛГБТ+ относятся совершенно нормально. Мне кажется, это здорово способствует принятию.

Но много и общих проблем: гомофобия, советское прошлое. Слышала о сильном влиянии российской политики на Молдову, а это серьезный источник гомофобии.

В целом я бы сказала, что мы очень похожи, мне легко общаться с ЛГБТ+ людьми из Молдовы.

Нужен ли прайд в России? До тех пор, пока есть сопротивление, прайд нужен обязательно. Для меня это не столько праздник, сколько политическое высказывание. Я бы очень хотела, чтобы людей прекратили задерживать за их высказывания — это будет индикатор того, что общество и политика меняются к лучшему. Пока это не происходит, но мы стараемся приблизить этот момент.

 

Никогда не была организаторкой прайда в России, но участвовала в нескольких акциях. Например, в ежегодных «Радужных флешмобах» 17 мая, в Международный день борьбы с гомофобией, трансфорбией и бифобией. По-моему, это было самое крупное событие в России: полиция позволяла его проводить. У нас была охраняемая территория, на которой относительно безопасно собирались люди. Несколько лет подряд у нас даже проводился «‎Санкт-Петербургский прайд». Когда я говорю, что он проводился, я имею в виду, что участники не были задержаны полицией. Попытка провести его была и в прошлом году, но все участники были задержаны. Была на нескольких прайдах.

Меня никогда не задерживали — мне везло. С негативом со стороны россиян, конечно, сталкивалась. Были ситуации, когда в нас кидались яйцами или пытались напасть. В Санкт-Петербурге ЛГБТ-активистов не так много — это заметная группа людей. Если ты в активизме несколько лет, то тебя могут начать узнавать люди, которые прицельно этим интересуются. А если вы идете в одной компании с такими же активистами, то вы все становитесь мишенью заодно. Были случаи, когда люди распыляли газовый баллончик активистам в лицо. Были случаи избиений и серьезных травм. В целом такое происходит, но меня обошло стороной. Несколько раз попадали яйцом — вот моя самая серьезная травма.

В России нападающих никогда не наказывают.

Обычно либо полиция игнорирует их, если они условно не очень опасны и просто яйцами бросают (хотя за это предусмотрено наказание в Уголовном Кодексе РФ — NM), либо, если происходит что-то более серьезное, нападающие пытаются скрыться, и их не особо ловят. Что касается реакции местных жителей, она часто негативная. Например, после одного из «‎Радужных флешмобов» мы столкнулись с угрозами от водителя автобуса, на котором нас должны были эвакуировать. Водитель заранее не знал, кто мы такие, а когда понял, то не стал везти до места назначения. Он остановился и сказал: «Либо вы все сейчас выходите, либо я вызову знакомых казаков с нагайками, и они разберутся с вами».

В России ситуация меняется в худшую сторону. Еще несколько лет назад было возможно поднять радужный флаг и не оказаться задержанным — сейчас вас заберут в первые же несколько минут. Одно время в Петербурге в Первомайском шествии участвовала целая радужная колонна — это было удивительное ощущение силы.

Ирина, менеджер проектов в «Российской ЛГБТ-сети». Участвовала в «Молдова Прайде» в 2018 году.

«Российская ЛГБТ-сеть» сотрудничает с организациями и инициативами по всему миру. Однажды нам сказали, что есть возможность поехать в Молдову, поучаствовать в профильных мероприятиях и заодно посетить прайд. До этого я никогда не участвовала в парадах гордости.

 

В Молдову я приехала впервые, и для меня было несколько неожиданных моментов. Эта страна чем-то напоминает мне Россию, и здесь действительно много русскоговорящих людей.

Во время прайда у меня было такое ощущение, словно я нахожусь в России и в то же время могу заявить о себе, говорить об ЛГБТ. Это было очень удивительно.

Здорово, что именно таким был мой первый раз. Очень теплые впечатления остались. Мне понравилось, что полиция заботится о гражданах, обеспечивает безопасность.

Такое вообще невозможно в России. Истории, когда полиция за людей и за права ЛГБТ, когда человек может публично и безопасно говорить о ЛГБТ — всё это меня поразило. Очень приятный опыт.

До этого прайда никогда не носила вещи с яркой ЛГБТ-символикой. Понимаю, что люди, которые из раза в раз это делают, уже привыкли и не обращают внимания. Но для меня это действительно было откровением.

Никогда не говорила о себе открыто, не могла выйти на улицу и заявить, что поддерживаю ЛГБТ и вообще-то являюсь частью этого сообщества. Это особенный опыт: когда ты впервые надеваешь на себя футболку и другие атрибуты, которые говорят о твоей принадлежности за тебя.

После я участвовала еще в прайде в Стокгольме. Все-таки прайды там и здесь — это события разные по формату и наполнению. В Швеции люди гораздо более лояльны к ЛГБТ, чем в Молдове. Там в празднике участвует буквально весь город, плюс тысячи гостей. Даже маленькие дети стояли вдоль дороги и поддерживали, радовались. А в Молдове была колонна, оцепленная со всех сторон полицией. Но если сравнивать два этих опыта, то опыт в Молдове гораздо сильнее по эмоциям и впечатлениям для меня.

В Молдове я общалась с местными ЛГБТ-активистами: мы пересекались на некоторых мероприятиях. Это был очень положительный опыт — встреча с такими открытыми людьми. Они проделали огромную работу, чтобы «Молдова Прайд» стал реальностью. Очень здорово, что есть активные и пробивные люди, которые так много делают для своей страны.

Не знаю, есть ли разница между российскими и молдавскими ЛГБТ-активистами. Может быть, она в том, что активисты в России находятся в состоянии большой усталости. В стране происходит и что-то хорошее, но плохое перекрывает его. Я, как и некоторые другие, стараюсь изменить ситуацию, но нотка грусти у нас присутствует.

Конечно, я бы хотела видеть парад гордости в России. Хотела бы, чтобы люди из ЛГБТ-сообщества могли жить и участвовать в любых мероприятиях открыто. И при этом не переживать за свою безопасность и безопасность своих близких.

Я бы хотела, чтобы принадлежность к сообществу не была чем-то, что нужно скрывать, что в будущем может навредить.

Конечно, хочу, чтобы люди могли открыто проявлять свои чувства, открыто говорить о себе. Чтобы все знали, что ЛГБТ-люди — это разные люди. Они могут быть творческими, а могут быть управленцами. Это может быть человек, который оказался на улице, бездомный.

Должно прийти всеобщее осознание, что каждый человек имеет право на то, чтобы говорить о себе, о том, что он любит, и не встречать при этом агрессию в ответ.

Организация прайда, либо подобного события в России, где были бы предприняты все меры безопасности, — это очень здорово. Для меня это говорило бы о том, что Россия готова наконец идти навстречу правам человека.

 

Материал подготовлен в партнерстве с международным журналистским сообществом Unit.