Главный редактор NM ВЛАДИМИР СОЛОВЬЕВ поговорил с новым послом США в Молдове ДЖЕЙМСОМ Д. ПЕТТИТОМ о российской пропаганде, украденных миллиардах и сходстве Молдовы и Украины.
— Вы работали на Украине в интересный период: с 2007-го по 2010 год. Как раз когда власть в этой стране от «оранжевых» сил переходила к Виктору Януковичу. Иногда складывается ощущение, что Молдова в чем-то повторяет путь Украины. Условный Янукович здесь — это силы, которые в 2009 году пришли в Молдове к власти и стали «Януковичем», пока находились у власти. Уместна такая аналогия?
— Можно сравнивать две страны. У них общее прошлое, они находятся на постсоветском пространстве. Так что можно строить такую теорию. Но я предпочитаю не сравнивать, потому что думаю, что ситуация в Молдове немножко отличается. Особенно теперь, когда существует этот ужасный кровавый конфликт на востоке Украины. К счастью, этого нет в Молдове.
— Молдова через это прошла в начале 90-х годов прошлого века. Но кризис на Украине не может не затрагивать Молдову. Более того, процессы, которые происходят на востоке Украины, они, думаю, как раз Молдове довольно понятны. На ваш взгляд, сколько в украинском сепаратизме, да и в молдавском тоже, геополитики, а сколько ошибок центральных властей — Киева и Кишинева.
— Наверное, есть элементы всего этого. Это, конечно, очень важно, чтобы центральные правительства и там, и здесь обращали внимание на все население, в том числе на национальные меньшинства. Сепаратизм, который существует теперь на Украине, я бы сказал, что это немножко искусственный, это проблема. Я бы сказал, что здесь большая вина лежит на Российской Федерации — их интервенция, их действия на Украине до сих пор вызывают беспокойство. И, как я сказал, к счастью, пока этого нет здесь [в Молдове]. Но риск существует, и давление Российской Федерации, конечно, тоже существует здесь, в Молдове,— это чувствуется. Запрет импорта из Молдовы и так далее. Но, чтобы не повторить ошибки, которые были сделаны на Украине, я просто хочу подчеркнуть, это очень важно, надо здесь как можно быстрее провести нужные реформы и надо обратить внимание на все национальные меньшинства, которые составляют население Республики Молдова.
— Вы не первый дипломат, который говорит о необходимости реформ. Этим разговорам столько же лет, сколько молдавской независимости. Если говорить о последнем отрезке времени, когда к власти пришли силы, называющие себя либеральными и демократическими, то об этом говорят больше и чаще. Но за словами не следуют дела. Как думаете почему?
— Надо иметь в виду, что Молдова — совсем новая страна. США — очень старая страна, [ей] более двухсот лет. Я думаю, что есть много людей в правительстве, и в новом правительстве, и в бывших правительствах, которые действительно намерены проводить реформы. Но дело в том, что самое трудное — это исполнение этих реформ. Потому что законы существуют, регламенты существуют, изменения уже были сделаны. Но исполнение — этого мало и это самое трудное. Я уже встретился с некоторыми министрами из нового правительства, я слышал от всех, что они признают важность ускорения реформ. Мы и наши партнеры в Евросоюзе внедряем в Молдове очень много программ, которые способствуют исполнению реформ. Евросоюз здесь играет очень значительную роль, потому что после подписания Соглашения об ассоциации с Евросоюзом появилась дорожная карта, где четко написано, что надо делать и когда. Это очень важно и очень полезно правительству. Будем надеяться, что очень скоро будут начинать исполнять эти нужные реформы.
— Вы почувствовали за то время, что вы здесь, негатив в отношении западных стран? Люди часто говорят, что Запад виноват, что в Молдове не борются с коррупцией, что происходят какие-то непонятные вещи на банковском рынке. Во всем этом многие винят Запад, объясняя это тем, что люди, которые сейчас у власти, им контролируются. Вам этот феномен понятен, почему так происходит?
— Вы знаете, у меня нет такого впечатления, у меня есть впечатление, что многие недовольны тем, что центральное правительство до сих пор не очень эффективно работало. И люди уже начинают связывать саму идею евроинтеграции с теми недостатками, которые видны в работе центрального правительства. Я думаю, что это психологический фактор. Я сам чувствую, что здесь есть определенная враждебность в отношении Америки или Европы. Я думаю, что большинство граждан Республики Молдова еще поддерживают интеграцию с Евросоюзом. Но как реакция против коррупции и других проблем, в которых обвиняют центральное правительство, есть нарастающая тенденция выступать против евроинтеграции.
Существует феномен российской пропаганды, которая действительно очень могучее оружие. Я думаю, что с нашей стороны и со стороны центрального правительства очень важно улучшить коммуникацию с народом, объяснить, что такое евроинтеграция. Недавно Евросоюз опубликовал список тридцати мифов о ЕС. Это очень полезный, интересный документ. Там есть все вопросы, которые есть у людей: что это [евроинтеграция] такое, как это будет, будет ли нам выгодно быть членами Евросоюза. И там очень много мифов, очень многие из которых просто ложные. Но это мифы, которые распространяются и на российском телевидении и другими способами.
— Пропаганда эффективна, когда для нее есть почва. Вряд ли ведь Германия захочет вступить в Евразийский союз под влиянием российского телевидения. В Молдове летом 2014 года подписывается ассоциация с ЕС, и в этот же год все узнают о банковской афере, которая сказалась на каждом человеке в этой стране, потому что курс национальной валюты рухнул. Это произошло в то время, когда у власти люди, которые говорят: «Мы за евроинтеграцию, за транспарентность, за прозрачность, за борьбу с коррупцией». В таких условиях, конечно, пропаганда будет достигать своей цели, нет?
— Я согласен, что одно дело — сказать, что мы за евроинтеграцию, а другое — провести нужные реформы. Банковский скандал действительно наносит огромный ущерб экономике Республики Молдова. Это трагедия, это очень серьезное дело. И это надо сразу исправить. Нужно расследование. Четкое, профессиональное расследование, чтобы решить этот вопрос. Нужно найти деньги: куда они делись. Нужно найти, кто виноват. Это все очень важно.
— Кстати, финансовые детективы из известной вам американской компании Kroll, они вот уже несколько недель находятся в Республике Молдова и занимаются расследованием. С вашей точки зрения, способны они объяснить, что произошло, и дать ответ на вопрос, куда делись деньги?
— Я лично не очень в курсе дела. Я надеюсь, что они будут эффективно и профессионально работать. Я думаю, что они имеют довольно положительную репутацию, в этой компании работают эксперты, которые должны будут правильно расследовать весь этот вопрос. Но, конечно, когда речь идет о банках, это действительно очень сложно, потому что все скрывается. Надо определить кто, где, когда. И часто бывает в таких финансовых скандалах, что не сразу известно, кто именно стоит за человеком, которого обвиняют.
— В Соединенных Штатах сколько времени заняло бы расследование такой ситуации?
— Я подобной ситуации просто не помню в нашей стране. Но это очень сложное дело, я не эксперт по финансовым вопросам, так что не могу точно ответить, как это все будет.
— Некоторое время назад молдавская оппозиция очень часто использовала термин «захваченное государство», характеризуя эту власть, этот режим, который сложился в Молдове. В последнее время я этот термин слышу уже от дипломатов, в том числе западных. Хочется спросить вас…
— Захвачен ли я?
— Видны ли вам признаки захваченного государства?
— Я знаю, что у многих есть впечатление, что мы, западные дипломаты, слишком наивны, слишком доверчивы, что мы верим всему, что нам говорят. Я могу точно сказать, что я не наивный человек. Я долго работаю, я был во многих странах, где были подобные проблемы. Но что мы должны делать? Сопротивляться правительству? Я бы сказал, что у нас этого выбора нет. Мы обязаны работать с существующим правительством. Есть разница между сотрудничеством и поддержкой. Мы поддерживаем молдавский народ, мы поддерживаем экономическое и социальное развитие страны. Мы не поддерживаем определенные правительства, мы сотрудничаем с правительством до той степени, до какой можно это делать. У меня пока более-менее положительные впечатления о новом правительстве. Все министры мне говорят те вещи, которые соответствуют желаниям. Но я пока не могу сказать, как все будет. Мы будем продолжать терпеливо работать. И надо иметь в виду, что мы не дадим деньги прямо правительству. Мы финансируем разные проекты, мы сотрудничаем с негосударственными организациями и так далее. Мы очень внимательно действуем в этой области, чтобы не терять деньги и чтобы избегать коррупции.
— Молдавское общество четко формулирует свой запрос по поводу того, чего оно хочет от правительства, или нет?
— Я думаю, что разногласий очень мало. Большинство людей понимают, что нужно. Мы, когда начались дипломатические отношения, в 1992 году сразу после распада Советского Союза [думали], как дальше поступать, как превратить бывшие коммунистические, социалистические общества в демократические, капиталистические общества. И я могу сказать, что никаких экспертов тогда не было. Главная задача для всех — это была коммуникация между нами с Запада и теми, кто пережил советский режим. У нас есть довольно широкое понимание того, что нужно. Я думаю, наши молдавские партнеры более-менее согласны с нами [по поводу] того, что надо делать, что имеет приоритет и как дальше поступать.
