Стоит ли вскоре ждать вакцины от коронавируса? Как долго может продлиться пандемия? Рискуют ли повторно заболеть те, кто уже переболел COVID-19? Об этом в интервью NM рассказал британский эпидемиолог, глава европейской группы Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) по управлению чрезвычайными ситуациями, вызванным распространением инфекций, Ричард Пибоди.
«Точно можно сказать, что в обозримом будущем COVID-19 будет с нами»
Недавно ВОЗ объявил новый суточный рекорд числа заражений коронавирусом: выявили больше 228 тыс. случаев. Значит ли это, что мир накрыла «вторая волна»? И вообще насколько релевантно говорить о волнах, учитывая, что ситуация в разных странах очень сильно отличается.
Правильнее будет сказать, что пандемия на разных стадиях в разных концах мира. Многие страны Европы уже прочувствовали, что такое «пандемия», и прошли как минимум через пик активности.
Но для многих уголков мира пандемия — это все еще что-то новое. Некоторые страны находятся на более ранних стадиях ее развития, и там число новых случаев заметно растет. Например, мы наблюдаем это в Латинской Америке, в некоторых странах Африки, в Азии. Но это тяжелое время для всего мира. И мы должны справиться с этим как глобальное сообщество.
Если говорить о странах Европы, то каковы все же общие тенденции, если они есть?
Европа — слишком большой регион. Входящие в нее страны тоже проходят разные стадии пандемии. Особенно по западной части региона пандемия ударила достаточно рано. Там уже прошли через введение разных ограничивающих мер, основная задача которых — соблюдение физической и социальной дистанции. Но особенно восточная часть региона еще проходит более ранние этапы. Меры по сдерживанию эпидемии там начали предпринимать тоже заметно позже.
В отдельных странах, например, был контроль, но, к сожалению, мы еще видим там рост числа заражений. Как правило, это связано с ослаблением мер по обеспечению физической и социальной дистанции.
Все это, конечно, только подчеркивает важность того, чтобы у стран была выстроена четкая система по выявлению новых случаев, их изолированию, отслеживанию всех их контактов и помещению их в карантин. Это действительно помогает уменьшить заражаемость.
Но карантинные меры сами по себе вызывают много вопросов. Мы, например, видим, что в некоторых странах, где вводили жесткий карантин, ситуация сейчас не принципиально отличается от того, что происходит там, где жестких ограничений не было.
Страны очень по-разному подходили к попыткам контролировать распространение коронавируса. Но факт в том, что некоторым странам успешно удалось прервать цепочку заражений. И ключевой урок тут — сильные системы для выявления и отслеживания случаев. Именно это позволяет как-то держать инфекцию под контролем.
В том числе в некоторых европейских странах распространение остановить не удалось. Но единственный путь — выполнять меры по социальному и физическому дистанцированию. Как-то ограничивать передвижение людей.
Это помогает взять распространение вируса под контроль, но у этих мер, конечно, очень серьезные экономические и социальные последствия. Они напрямую влияют на жизни людей, поэтому это недолгосрочное устойчивое решение проблемы. Сейчас это очень деликатный баланс, который страны должны найти между защитой людей и удержанием на плаву систем здравоохранения, и при этом минимизацией социального и экономического эффекта.
Можно ли уже делать выводы о том, какие ограничительные меры оказались наиболее эффективными?
Так называемые истории успеха как правило связаны именно со своевременным выявлением и отслеживанием случаев. Если говорить о конкретных инструментах для физического и социального дистанцирования, то определить, какой из них наиболее эффективный, довольно сложно. Точно ясно, что в целом ограничительные меры работают, хотя и имеют ужасные последствия для общества в других областях.
Но однозначно помогают элементарные вещи: регулярное мытье рук, соблюдение респираторной гигиены, соблюдение социальной дистанции с окружающими.
Есть ли страны, которые можно считать примерами грамотного менеджмента во время пандемии?
Думаю, стоит присмотреться к опыту стран юго-восточной Азии. Там есть модели, где программы контроля инфекции достаточно хорошо сработали: это Южная Корея и Япония, например.
В начале пандемии говорили, что ограничивать в передвижениях нужно все население. Сейчас все чаще можно слышать о том, что ограничивать нужно конкретные группы людей — например, пожилых, людей с хроническими заболеваниями. Может ли такая стратегия стать более эффективной?
Потенциально такой подход может быть намного сложнее воплотить. Он предполагает, что мы попытаемся защитить эти группы от циркулирования вируса. Но это может оказаться сложнореализуемо, потому что часто это как раз уязвимые группы людей, которым нужны те, кто смогут за ними приглядывать. Защитить отдельно их от вируса, который циркулирует в большей части населения, может оказаться очень сложно.
Кое-где такой подход пробовали применять. Но важно все-таки ограничить распространение вируса в широких слоях населения: это защитит всех.
Как вы думаете, как лучше всего внедрять такой подход? Институциальными запретами или все же через общение с населением?
Конечно, кризисная коммуникация с населением должна быть выстроена очень хорошо. Люди должны быть в курсе выбранной стратегии борьбы с вирусом, и понимать ее важность. Значительный вклад в борьбу с пандемией, повторюсь, вносят простые вещи: мытье рук, респираторная гигиена и социальное дистанцирование.
Если у людей появляются симптомы, то они должны изолироваться, избегать контактов, проходить тестирование и т.д.
Но, например, в Молдове в течение нескольких месяцев применялись огромные штрафы для тех, кто не соблюдает карантинные меры. Сейчас эти штрафы больше не работают: парки открыты, на улицах много людей. Из-за этого многим кажется, что карантин полностью окончен.
Да, это вызов для каждой из стран.
«Не совсем понятно: насколько и как долго антитела могут нас защитить»
Каков на данный момент прогноз: насколько в будущем может распространиться коронавирус?
Сейчас COVID-19 есть во всех частях мира. Местами его охват только увеличивается. Предсказывать пока трудно. Но мы можем точно сказать, что в ближайшем будущем COVID-19 будет с нами. И что мы должны продолжать принимать его всерьез, и соответствующе управлять ситуацией, искать баланс между контролирующими мерами и возможностью обществу дальше существовать.
Но речь о нескольких месяцах, годе, нескольких годах?
Сложно сказать. Но мы точно говорим об обозримом будущем. Значительная часть населения все еще остается восприимчивой к инфекции. Боюсь, это то, с чем нам придется жить в ближайшее время.
Значит ли это, что вирус станет нашей «новой реальностью» или мы все-таки как-то победим вирус?
Сейчас ведется большая работа для того, чтобы найти способ предотвратить распространение инфекции. В том числе по всему миру разрабатываются вакцины. Пока вакцина еще не найдена. Это требует времени.
Сколько примерно?
Это займет месяцы, если не больше. Сейчас тестируются 19 вакцин, и есть еще около 50 вакцин-кандидатов. Это огромная работа. Но еще нужно провести клинические испытания, чтобы понять, насколько эти вакцины работают и насколько они безопасны. Нужно учитывать, что после этого нужно еще и произвести полученную вакцину в большом количестве, чтобы можно было предложить ее миру.
А вакцина — единственное средство? Или все-таки, например, раз переболев, мы вырабатываем антитела, которые в перспективе могут нас защитить? Есть какая-то ясность в этом вопросе?
Пока понятно, что после инфицирования у многих переболевших людей вырабатываются антитела. Но, подчеркну, не у всех. И что это значит в реальности пока не совсем понятно: насколько и как долго эти антитела могут нас защитить.
Нам предстоит еще многое узнать о коронавирусе. Вполне может оказаться, что люди могут заражаться повторно. Но все это еще предстоит изучать.
Но уже появлялась информации о повторных заражениях. Или это скорее были слухи?
Кое-что из того, что попадало в прессу, касалось людей, которые просто довольно долго болели после инфицирования. То есть это были результаты повторного тестирования тех, кто заразился в первый раз.
Нужно проводить длительные исследования, чтобы выяснить, были ли действительно повторные инфицирования, и как часто это может случаться. Конечно, это очень важный вопрос.
С чем в ближайшее время придется еще столкнуться системам здравоохранения? Учитывая, что у нас уже есть опыт нескольких месяцев пандемии.
Сейчас основная проблема — справиться с объемом пациентов, которым нужны медицинские услуги. И тут снова: именно ограничительные меры могут помочь системам здравоохранения справиться. Кроме того, медицинским системам надо увеличивать «мощности», чтобы охватывать в том числе и срочные случаи, не связанные с коронавирусом.
В Молдове есть такая проблема — многие больницы частично были закрыты для пациентов с другими заболеваниями. Люди долго не получали медицинскую помощь, и дошли до обострения хронических заболеваний, например. Теперь, помимо коронавируса, у нас много пациентов с запущенными болезнями. Происходит ли что-то подобное в других странах?
Да, конечно. Так произошло во многих странах. Это что-то вроде неучтенных последствий эпидемии коронавируса. Много где люди с другими заболеваниями не могли получить доступ к медобслуживанию.
Что еще стало известно о вирусе в последнее время?
Мы постоянно узнаем что-то новое. Теперь, например, мы лучше знаем, при каких условиях вирус лучше распространяется, и понимаем, как происходят всплески, с которыми странами лучше расправляться на ранних стадиях. Ключ в том, что именно через быструю локализацию очага можно предупредить распространение вируса. Это доказал опыт многих стран.
Можно ли сейчас уж говорить, что что-то нужно было сделать иначе в начале пандемии?
Мы постоянно учимся. Это серьезный вызов — столкнуться с новым вирусом, который вот так себя проявляет. Мы начинали с чистого листа, ничего о нем не зная: насколько он распространится, насколько серьезен, как его лечить. По сравнению с этим сейчас мы уже накопили огромное количество знаний. Но еще многое впереди.
