Декабрь в Молдове ознаменовался новым витком баталий по поводу статуса и использования языков на территории страны. Эксперты в области прав человека Вячеслав Балан и Екатерина Балан-Ершова в колонке для NM объясняют, почему новый закон не стал шагом вперед для Молдовы ни с точки зрения прав человека, ни в для объединения граждан страны.
Проиграв президентские выборы и готовя плацдарм для вероятных досрочных парламентских выборов в следующем году, молдавские социалисты неожиданно предложили срочно принять новый закон о функционировании языков. Предыдущий такой закон Конституционный суд в 2018 году объявил «устаревшим». Это стало отражением, скорее, личных национал-политических взглядов членов суда, чем правовых принципов и стандартов в области прав человека.
В связи с выдвинутой социалистами законодательной инициативой у Молдовы появился новый шанс переосмыслить свой подход к языкам и перейти с геополитических рельс прошлых веков на рельсы прав человека и цивилизации нового века. Уйти от парадигмы «мы» и «они» и принять парадигму «наше общее государство разных, но равных людей».
Вторая свежесть
Молдова – это многонациональное и многоязычное государство, где, кроме румыноязычного большинства, многие века живут многочисленные меньшинства, говорящие на русском, гагаузском, болгарском, украинском, ромском и некоторых других языках. Молдова – общий и равный дом для всех этих групп.
К сожалению, вместо того, чтобы разработать и предложить обществу действительно новаторский и конструктивный закон, предлагающий свежий взгляд и свежие мысли, социалисты предложили и проголосовали за законопроект с минимумом новых идей, но со многими противоречивыми положениями.
Во-первых, принятый закон во многом повторяет уже давно существующие положения из Закона о национальных меньшинствах (о правах лиц, принадлежащих к национальным меньшинствам, и правовом статусе их организаций) и Закона об особом правовом статусе Гагаузии (Гагауз Ери). Например, еще с 2001 года Закон о национальных меньшинствах предусматривает, что лица, принадлежащие к национальным меньшинствам, имеют право обращаться в публичные учреждения в устной и письменной форме на молдавском или русском языках и получать ответ на языке обращения. А Закон об особом правовом статусе Гагаузии уже более 25 лет устанавливает, что официальными языками Гагаузии являются молдавский, гагаузский и русский языки, и что переписка с органами публичного управления Республики Молдова, предприятиями, организациями и учреждениями, расположенными за пределами Гагаузии, осуществляется на молдавском и русском языках.
Во-вторых, предложенный социалистами закон содержит целый ряд непоследовательных и противоречивых положений. Например, о том, что руководители государственных учреждений должны знать государственный язык. И, если в отношении руководителей государственных учреждений центрального уровня такое требование понятно и справедливо, то в отношении руководителей местных органов власти и государственных учреждений это требование вызывает вопросы. Т.е., если вы этнический болгарин из Тараклийского района, говорящий на болгарском языке и живущий в болгароязычном селе, при этом не знающий государственного языка и не имевший возможностей его изучить, то вы не можете стать мэром этого села или возглавить сельский Дом культуры?
Далее закон предусматривает, что изучение государственного языка обязательно в образовательных учреждениях всех уровней. Детские сады являются образовательными учреждениями дошкольного уровня. И это означает, что трехлетние детки из семей, где говорят на гагаузском, болгарском, украинском или романи, еще не освоив как следует родной язык, уже должны изучать в детском саду неродной для себя язык?
При этом закон далее указывает, что государство гарантирует образование только на государственном и русском языках. А как же с образованием на гагаузском, болгарском, украинском и романи? Т.е. эти самые маленькие детки, только делающие первые самостоятельные шаги, придя в садик, не только должны изучать неизвестный им язык (как предмет), но и постоянно общаться в садике на этом неизвестном для них языке ?
Также получается, что государство не гарантирует школы и университеты в местах компактного проживания гагаузов, болгар, украинцев и ромов на их родных языках. Оно разрешает их создавать, но само их создание не гарантирует и не обещает.
Еще закон указывает, что «стандартные» названия организаций и наименования населенных пунктов должны быть на государственном и на русском языках (в Гагаузии и на гагаузском). Возникает вопрос, а почему организация, состоящая из болгар, украинцев или ромов, не может иметь свое название на болгарском, украинском или ромском языках?
В-третьих, в принятом законе много пустых и декларативных положений, не предлагающих внятной конкретики. Например, закон провозглашает, что государство гарантирует изучение государственного языка и для взрослых, а не только для школьников и студентов. Но при этом, как и сейчас, никакого конкретного механизма реализации этой «гарантии» не предусмотрено. Далее закон «гарантирует» гражданам страны право на развитие образования и культуры на родном языке. Но механизм реализации этой «гарантии», например для болгар, украинцев или ромов Молдовы, тоже не предусмотрен.
Из действительно нового в законе появилось только положение о том, что отраслевое министерство должно развивать программы двуязычного и многоязычного образования для образовательных учреждений страны и выделять дополнительное финансирование для реализации таких программ.
Между тем представившаяся возможность разработки нового закона открывала двери для внесения в закон, например, положений о региональных и местных языках (как того и требует Европейская хартия региональных языков или языков меньшинств). Для прописывания конкретного и доступного механизма обеспечения изучения государственного языка для всех желающих. Прописывания конкретных механизмов организации детских садов и школ на других родных языках кроме государственного и русского (на болгарском, украинском, романи). Для закрепления принципа того, что форму написания своего имени определяет сам человек, названия организации – сами люди, учреждающие организацию, а названия населенных пунктов – люди в них живущие (а не какие-то чиновники из Кишинева вместо них). Наконец, была упущена возможность упомянуть в законе жестовые языки Молдовы, на которых общаются часть людей с ограниченными возможностями (которые тоже являются равноправными гражданами этой страны).
Все эти возможности были опять бездарно упущены, и новый закон опять стал «геополитическим» и «предвыборным» проектом и темой для политических партий Молдовы.
Лекарства и язык
Эпидемия коронавируса стала главной темой и проблемой 2020 года. Средства массовой информации регулярно освещают ситуацию с коронавирусом внутри страны и за ее пределами. И в этой связи обострилась проблема доступа этноязыковых меньшинств страны к системе здравоохранения, в частности к их информированию о ситуации и мерах против коронавируса, к медицинскому обслуживанию и к обеспечению языковой доступности инструкций применения лекарств.
Вопрос о необходимости инструкций к лекарствам на русском языке поднимали не раз. Чуть больше года назад Совет по предупреждению и ликвидации дискриминации и обеспечению равенства (Совет по равенству) вынес решение, которым признал отсутствие инструкций к медикаментам на русском языке дискриминацией. В своем решении Совет заявил о необходимости внести изменения в ст.4 Закона о лекарствах №1409/1997, в которой говорилось, что информация о лекарственном препарате должна быть доступной на государственном языке или на государственном и русском языках. Совет предложил убрать из Закона слово «или» и, таким образом, установить обязательность наличия инструкции и на государственном, и на русском языках. С тех пор ситуация законодательно изменилась в лучшую сторону, но в контексте новых языковых баталий необходимо еще раз обозначить и подчеркнуть важность этого вопроса.
У каждого из нас есть фундаментальное право на здоровье (на наивысшие достижимые стандарты обслуживания в сфере здравоохранения). В свою очередь у государства есть обязательство обеспечить нас этим правом. Согласно нормам ООН, государство должно обеспечить всем гражданам, без какой бы то ни было дискриминации, доступ к медицинским услугам, которые должны быть доступными, приемлемыми и качественными. При этом доступность включает и языковую доступность, в т.ч. и для этноязыковых меньшинств.
В вопросах введения обязательного наличия инструкций на русском языке, ранее власти зачастую ссылались на то, что такое обязательство приведет к подорожанию лекарств для конечного потребителя, т.к. фармацевтическим компаниям придется вкладывать в лекарства дополнительную инструкцию на русском языке.
Многие лекарства в Молдове и так достаточно дорогие, и никто не хочет, чтобы они стали еще дороже из-за дополнительной инструкции на русском языке. Однако и игнорировать потребность и право людей получить информацию о лекарствах на доступном им языке также недопустимо.
Лучшие практики
Для разрешения этой задачи можно обратиться к позитивным примерам других стран, например Канады. Прежде чем рассказать, как в Канаде обстоят дела с инструкциями к лекарствам, необходимо вкратце описать канадскую политику в области языков.
Канада – это федеративное государство, где каждая провинция («штат» / «земля») располагает собственным правительством и большим спектром полномочий во многих ключевых областях. Например, вопросы образования и здравоохранения – в компетенции властей провинций (в Канаде 10 провинций и три территории с особым статусом).
На федеральном уровне Канада является двуязычным государством. Это означает, что федеральное правительство обязано оказывать свои услуги на обоих официальных языках – английском и французском. Однако на уровне большинства провинций официальным языком является либо французский, либо английский (а в одной провинции оба). Так, например, Квебек, где живет большинство иммигрантов из Молдовы, является франкоязычной провинцией.
Однако, несмотря на то, что английский язык не является в Квебеке официальным языком, и на протяжении истории предки многих нынешних франкоязычных жителей Квебека подвергались серьезным гонениям и преследованиям со стороны англоязычного большинства, там почти вся информация и услуги, в том числе медицинские, доступны и на английском языке.
Возвращаясь к вопросу инструкций к лекарствам, необходимо отметить, что в Квебеке лекарства сопровождаются инструкцией или на английском, или на французском языках, в зависимости от того, где было произведено лекарство. Но отпускающий лекарства фармацевт обязательно распечатывает для всех лекарств информационный листок о лекарстве и на втором языке – английском или французском. Этот информационный листок не является дословным переводом инструкции, но он включает всю необходимую информацию, написанную на понятном обычному человеку языке. Так, в информационном листке можно прочитать название препарата, для чего применяется препарат, как его применяют, возможные побочные эффекты, противопоказания и информация о хранении препарата.
Себестоимость такого информационного листка, напечатанного на обычной бумаге формата А4, вероятно, ниже стоимости производства производителем лекарства отдельной инструкции на русском языке. В условиях Молдовы Министерство здравоохранения могло бы взять на себя функцию подготовки подобных простых информационных листков к лекарствам, и обязать аптеки распечатывать их к лекарствам и выдавать клиентам вместе с лекарством. Очевидно, что такой подход вряд ли должен повлечь существенное подорожание лекарств.
Еще более интересен языковой подход Квебека к борьбе с коронавирусом. На сайте Министерства здравоохранения Квебека размещены десятки информационных брошюр и материалов о некоторых ключевых вопросах здравоохранения и особенно о коронавирусе на 24 (!) языках, кроме французского и английского.
В этих брошюрах и материалах содержится общая информация о COVID-19, как он передается, как защитить себя и окружающих, что делать, если появляются симптомы болезни, советы когда, кому, как и зачем нужно носить маски, советы о том, как безопасно переезжать во время пандемии и многое другое. Среди этих языков есть румынский, русский, китайский, арабский, испанский, португальский, хинди, суахили, фарси, иврит, идиш и язык инуктитут (язык инуитов – коренных народов севера Канады). Более того, эти материалы не просто размещены на сайте министерства, но и в самый пик первой волны эпидемии (в апреле-мае) правительство Квебека запустило в социальных сетях целую интернет-кампанию информирования населения на этих языках . Т.е., в зависимости от компьютерных настроек, русскоязычным жителям Квебека информация от властей Квебека выдавалась на русском языке, румыноязычным – на румынском, испаноязычным – на испанском и т.д.
Если перевести такой подход на реалии Молдовы, ключевую информацию в области здравоохранения и особенно по вопросам коронавируса было необходимо перевести и разместить не только на государственном и русском языках, но еще как минимум и на гагаузском, болгарском, украинском и романи (т.е. на языках самых многочисленных этноязыковых меньшинств Молдовы).
Важно еще раз подчеркнуть, что, согласно международным стандартам, обеспечение доступа к медицинским услугам и информации должно быть гарантированно, в том числе и на языках меньшинств, особенно в период пандемии. Канадский опыт показывает, что обеспечение медицинской информации на языках меньшинств возможно, конечно, при наличии желания и мотивации. Поэтому молдавским властям следовало бы обратиться к опыту передовых стран, например Канады, чтобы перенять позитивные подходы заботы обо всех своих гражданах. И только так можно избежать дополнительных смертей и дальнейших больших проблем для всей страны.
Язык и выборы
Тоже недавно, в ноябре, в Молдове «отгремели» президентские выборы. Право голосования на выборах тоже является одним из фундаментальных прав человек и основой основ современной демократии. Именно поэтому обеспечению этого права во всем мире уделяется самое серьезное внимание.
Например, базовая информация о выборах для избирателей Канады доступна на 30 языках этноязыковых меньшинств Канады (в дополнение к официальным английскому и французскому и на 16 коренных языках страны (языках коренных народов).
А в Соединенных Штатах Америки законодательство о выборах предусматривает, что в населенных пунктах и местностях, где более 10 тыс. граждан избирательного возраста или более 5% общего числа граждан избирательного возраста принадлежат к какой-либо уязвимой миноритарной этноязыковой группе, избирательная информация и материалы должны производить и на языке такой группы (или групп, если их несколько).
Так, например, на территории практически всего американского штата Техас избирательная информация и материалы, включая бюллетени для голосования, на прошедших в ноябре выборах была опубликована не только на английском, но и на испанском языке. А в нескольких крупнейших городах штата – и на других языках. Например, в Хьюстоне, крупнейшем по населению городе штата и четвертом крупнейшем городе США, избирательная информация и бюллетени для голосования были доступны на английском, испанском, китайском и вьетнамском языках (при этом последние три не являются официальными языками США или Техаса).
Шаг на месте
В заключение хочется выразить глубокое разочарование тем, что уже в который раз всеми политическими силами Молдовы была упущена возможность стать на путь цивилизованного диалога о языках страны. Новый закон о функционировании языков мог принять за основу международные принципы и стандарты в области прав человека и стать попыткой объединить жителей Молдовы вокруг сбалансированного нового взгляда на языки – взгляда, основанного на универсальных правах человека.
К сожалению, принятый закон таким «объединяющим началом» на стал, а запустил новый виток межэтнических и политических распрей и трений. Вероятно, политикам и обществу Молдовы нужен еще не один десяток лет, чтобы взглянуть на страну и мир не глазами средневековой национал-геополитики, а глазами цивилизации XXI века.
Авторы: Вячеслав Балан — эксперт в области прав человека, магистр сравнительного конституционного права Центрально-Европейского Университета.
Екатерина Балан-Ершова — правозащитница, магистерка Европейской программы в области прав человека и демократизации (Ереванский Государственный Университет / Киевский Национальный Университет им. Тараса Шевченко)
Мнение авторов может не совпадать с мнением редакции
