На севере Молдовы, на границе Дондюшанского и Окницкого районов, в селе Чернолёвка шесть лет назад семья Сынку посадила три гектара лаванды. NM рассказывает историю Алы Сынку, которая ушла с поста заместителя директора фабрики Ionel и вернулась в родное село выращивать лаванду.
Путь в Чернолёвку неблизкий — 230 километров от Кишинева. От ближайшего районного центра, Дондюшан — 15 километров. Рейсовые автобусы в село ходят крайне редко. Есть, правда, еще одна опция — доехать на автобусе до соседних Климауц, которые находятся всего в четырех километрах, и оттуда на попутках добраться до места назначения.
Но пройти этот путь определенно стоит — именно здесь, среди холмов и полей, вдалеке от региональных трасс, предприниматель Ала Сынку выращивает лаванду, масло из которой продает в Молдове и Румынии. Договариваясь об интервью, женщина сразу предложила встретиться в центре села, но, услышав отрицательный ответ, настаивать не стала, предупредив, что будет в поле.
Поле так поле
Чернолёвка — село хоть и небольшое, но ухоженное. Единственная асфальтированная дорога, уходящая по направлению к метке Levantica, уже завершилась на Google-картах, но продолжила петлять меж заброшенных посадок шелковицы. А впереди, как маячок — лишь красная точка на зеленом фоне.
«Как пройти к лавандовому полю?» — нерешительно спрашиваю я пожилую женщину, занятую сбором переспевшей шелковицы. Получив разъяснения, продолжаю поглядывать на карту. Спустя несколько минут встречный ветер приносит отчетливый запах лаванды — телефон больше не нужен, можно идти на запах.
Здесь, между соломенным полем и полем сочно-зеленого подсолнечника, аккуратными рядами растет лаванда. А в небольшом шалаше, укрытом от прямых солнечных лучей, меня встречает бывший инженер-технолог и замдиректора фабрики Ionel, а ныне предприниматель Ала Сынку.
«Село нуждается во мне больше, чем фабрика»
Улыбчивая и открытая женщина с ходу рассказывает, что в Чернолёвке прошло ее детство. Вспоминает, как вместе с другими детьми пасла коров и собирала шелковицу, отдыхала в детском лагере у местного озера. После школы Ала Сынку уехала из родного села в Кишинев и точно не планировала возвращаться.
«Все изменилось со смертью родителей. Тут остался дом, в котором прошло мое детство, и три гектара земли (землю поделили между жителями села после расформирования колхозов — NM). Участок мы сдавали в аренду, но в какой-то момент арендатор предупредил нас, что больше не сможет им заниматься. И я поняла, что не могу бросить или продать землю — эти места слишком много значат для меня, и село нуждается во мне больше, чем фабрика. Так, все вместе, мы решили начать собственный бизнес», — вспоминает женщина.
В 2017 году семья Сынку основала крестьянское хозяйство, и в декабре того же года закупила и посадила 45 тысяч кустов лаванды.
«Нам с дочерью нравятся цветы, и я много о них читала. Если бы мы пошли по стандартной схеме: один год сеем пшеницу, второй — кукурузу, думаю, я бы не получала того удовлетворения, какое получаю сейчас», — делится Ала Сынку и признает, что у нее с самого начала была четкая цель — делать натуральное лавандовое масло и продавать его за границу.
Тогда никто даже не думал, что можно зарабатывать и на фотосессиях, а потому Алу совершенно не смутило, что лавандовое поле будет находиться далеко и от трассы, и от села.
«Приехали “эти” из Кишинева и посадили три гектара лаванды»
Уже в 2020 году, когда семья Сынку начала получать, пусть и небольшую, но прибыль — выращивание лаванды стало полноценным бизнесом. Ала рассказывает, что, уйдя с работы и потратив все сбережения на покупку кустов лаванды, она быстро столкнулась с острой нехваткой денег.
«Первые два года после посадки лаванда растет и никакого дохода не приносит. Мы только вкладывали и потратили все накопленные деньги, а потому дважды ездили в Англию на заработки. Вернулись, чтобы прополоть лаванду от сорняков: когда кусты маленькие, сорняков очень много. И уехали обратно», — вспоминает женщина.
Односельчане, которые помнили Алу юной девушкой, очень скептически относились к ее идеям и за спиной говорили: «Вот приехали “эти” из Кишинева и посадили три гектара лаванды. И что они будут с ней делать?»
«Не могу сказать, что они смеялись над нами, хотя, может, кто-то и смеялся. Их мнение изменилось, когда они увидели, что мы участвуем во многих ярмарках — не только в Молдове, но и в Румынии, и даже во Франции», — вспоминает она.
Пока Ала срезает букет лаванды в подарок, вспоминает, как впервые, спустя два года после посадки кустов, они пригласили односельчан на сбор цветов, а она очень переживала, потому что им надо было показать, как срезать лаванду.
«Я думала, что осудят: дескать, городская, даже серп толком держать не умеет, а еще учит. Но потом собралась — и все получилось».
Однако первый долгожданный сбор лаванды обернулся проблемами.
«В первый год у нас было очень мало масла, но мы не планировали его продавать, а рассуждали так: срок годности лавандового масла — три года, мы соберем все, что сможем произвести за два года, а потом продадим за границу. Но началась пандемия — границы закрылись, и мы не то что продать, даже выехать никуда не могли. И начали думать, как продавать нашу продукцию в Молдове», — вспоминает женщина.
От Хынчешт до Окницы
Первые ярмарки, в которых участвовала семья Сынку, проходили в Кишиневе. Ала выставляла там три продукта: воду, масло и букеты цветов. И у нее все покупали.
«Тогда мы поняли, что нашу продукцию можно продавать и в Молдове, но надо быть активнее и участвовать в ярмарках не только в Кишиневе, но и по всей стране. С тех пор мы побывали на всех выставках — от Хынчешт до Окницы. От ярмарки к ярмарке клиенты диктовали нам направление работы, рассказывали о своих ожиданиях. Как-то спросили, почему у нас нет соли для ванн. И мы решили, что должны сделать новый продукт, и сделали его. Сейчас мы обогащаем лавандовым маслом морскую соль, которую заказываем в Италии, а для придания ей нужного цвета используем пищевой краситель», — рассказывает женщина.
И лавандовую соль начали покупать. Сначала — одну банку, а потом возвращались еще за двумя-тремя — для детей и друзей. И это, по словам Алы, очень мотивирует.
О соли с лавандовым маслом Ала рассказывает с заметным сожалением. Эфирное лавандовое масло хранится в стекле, поэтому соль, обогащенную маслом, тоже фасовали в стеклянные банки. Но клиентам это не нравилось: банка может разбиться, к тому же ее сложнее передать посылкой. Ала сначала пыталась объяснять, что это делается для сохранения аромата, а потом сдалась и заменила упаковку, потеряв в качестве конечного продукта. Однако в этом году Ала собирается частично реабилитировать старую тару: будет продавать соль и в стеклянной, и в полиэтиленовой упаковке.
«Если продаешь сырье — ты ничего не зарабатываешь»
Ала уверена, что нет разницы в том, что именно ты выращиваешь, главное — производить конечный продукт.
«Ценность экологически чистых насаждений, в выращивании которых не используются химикаты, только возрастает. При продаже сырья доходов нет — только расходы. Но если предприниматель готов вкладывать деньги в конечный продукт и развиваться, то доход можно получать даже с небольших площадей», — утверждает женщина.
Она рассказала, что в прошлом году к ней обратились предприниматели, которые предложили собрать лаванду с их плантаций — на сбор урожая у семьи Сынку после выплаты кредитов просто не осталось денег. По словам Алы, так происходит почти всегда: предприниматели сдают свое сырье по невысокой цене. При этом она подчеркивает, что сбор лаванды — это самый сложный период в году.
Несколько лет подряд они искали в селе людей, которые собирали бы лаванду вручную — в поле одновременно работали до 80 человек. Но с каждым годом найти рабочую силу становилось все сложнее.
«В прошлые годы каждый новый день сбора мы начинали с поиска работников — те, которые работали вчера, сегодня просто не выходили на работу. И так — все пять-шесть дней, пока продолжался сбор сырья. Это очень тяжело. Поэтому даже несмотря на то, что качество эфирного масла при ручной сборке заметно выше, чем при машинной, в прошлом году мы были вынуждены скосить лаванду комбайном. А в этом году благодаря участию в одном проекте мы купили три специальных триммера для сбора сырья», — делится женщина.
На уточняющий вопрос, получало ли крестьянское хозяйство помощь от государства, как другие фермеры, женщина ответила отрицательно. И добавила: «Важно, чтобы тебе нравилось то, что ты делаешь, а конечный результат, даже несмотря на трудности —лучший мотиватор».
«Сейчас — самый важный период»
Пока Ала, сидя в шалаше, рассказывает о цветах, с поля доносится убаюкивающее гудение пчел. Их, по словам женщины, уже не так много, как неделю назад. Тогда прямо у плантации стояли 80 домиков с семьями пчел, привезенных из Дрокиевского района. Сейчас пчелы завершили свою часть работы, лаванда на 80% созрела (отцвела), а значит — пора ее собирать.
Сбор — самая сложная часть работы, от которой зависит не только качество, но и объем масла, и Ала, похоже, готова рассказывать об этом бесконечно.
«Масло в лаванде концентрируется в цветках, но только тогда, когда солнце самое активное. Если пасмурно или дождь — ее собирать нельзя, масло останется у основания куста (для производства масла срезают только цветущую часть). Поэтому сбор — очень сложный период. Во-первых, жарко и работать очень тяжело, а во-вторых, работу надо организовать так, чтобы не потерять сырье, довезти его до машины-дистиллятора. Есть еще одна проблема, связанная с транспортировкой: когда стебельки влажные и прижаты друг другу, цветы быстро начинают преть и качество масла снижается. Но в целом у нас хороший участок — вода после дождя долго не задерживается, а солнце сильное», — продолжает женщина.
Для получения качественного масла важно также чистое сырье. Масло, полученное из лаванды с сорняками, будет плохого качества, а попавшая в дистиллятор веточка полыни может изменить запах всей партии масла.
Свою лаванду семья Сынку отвозит в Рышканы, где работает филиал французской фабрики Mane – Moldsalvia, и там из собранного сырья делают масло и лавандовую воду. Все это происходит ночью, а утром — снова в поле. И так — каждый день сборки. Однако в этом году дистилляция (процесс получения эфирного масла из зеленого сырья — NM) подорожала более чем в два раза: с 1700 до 3600 леев за тонну сырья. А покупать собственный аппарат для дистилляции, учитывая небольшой объем производства, и дорого, и бессмысленно. Такая трата не окупится даже за 10-15 лет.
При этом, отмечает женщина, многие в Молдове и Румынии производят масло в домашних условиях. Но такое производство, по ее словам, «сравнимо с изготовлением самогона» — в масле остается много примесей, и качество его очень низкое.
«Не теряйте свою идентичность»
Несмотря на то, что семью Сынку уже знают в Молдове, их планы выйти на европейский рынок остались в силе. Поэтому они ежегодно принимают участие в выставках в Брашове, Клуж-Напоке и других городах Румынии, но, как признается Ала, «чтобы люди запомнили компанию и качество товара, в ярмарках надо участвовать пять-семь лет». Одна-две выставки ничего не значат.
«Впервые я поехала на ярмарку в Брашов несколько лет назад. Тогда румыны говорили нам: если вы вступите в ЕС, не теряйте свою идентичность. Вы — уникальны, и ваша продукция ни с чем не сравнима. В этом году я видела, как в Клуже румынская фирма выкупила у небольшого молдавского хозяйства всю продукцию — сливу в шоколаде и просто сушеную сливу. Позже они упаковали каждую сливу и продавали ее по два румынских лея. У нас такого нет. Мы продаем килограммами, большими объемами. Правда, тогда я поняла, что, возможно, и мы скоро придем к тому, что объем должен быть меньше, потому что на небольшом объеме маржа выше», — подытоживает Ала.
.
В прошлом году Ала побывала и на первом молдавско-французском форуме, проходившем в Ницце.
«К сожалению, французы хотят легких результатов. Они предложили нам продавать им сырье — свежую лаванду. Я ответила, что очень уважаю их, но делать этого мы не будем. Мы должны производить конечный продукт», — делится своими впечатлениями предприниматель, уточняя, что другие предложения из Франции им не поступали.
Кстати, о Франции и Провансе, который у многих ассоциируется с лавандой. По словам Алы, во Франции растет другой сорт лаванды, который называется «лавандин» (растение, полученное скрещиванием лаванды широколистной и узколистной — NM).
«Мы видели их продукцию. По запаху она отличается от нашей лаванды — в ней очень много камфоры. Нам даже подарили такой куст. Цветы в таком кусте — в виде колоса. Они очень хороши в букетах и композициях, но не для производства масла. И хотя эфирного масла из сырья лавандина получается значительно больше, чем из лаванды — его качество заметно хуже», — делится впечатлениями Ала.
Лаванда же, которая растет в Молдове, в том числе в Чернолёвке — это сорт, специально выведенный для наших широт в 1990 году.
«Не бойтесь — сажайте лекарственные плантации»
Ала рассказывает, что, несмотря на отдаленность от центра, в Чернолёвку заглядывают и гости из Кишинева. Например, в прошлом году приезжала группа женщин, которые тоже хотели стать предпринимателями. И им, по словам Алы, все было интересно: как выращивать лаванду, с какими трудностями сталкиваются фермеры и так далее.
«Я им сказала, что, если у них один-три гектара, то выход только один — делать конечный продукт. Я говорила им: не бойтесь — сажайте лекарственные плантации. Со временем ценность экологически чистых плантаций будет только расти», — вспоминает женщина и делится тем, что гости больше всего удивились тому, что она продает свою продукцию тут — прямо в поле.
В прошлом году семья Сынку организовала лавандовый фестиваль, на котором было много посетителей.
«Всем очень понравилось, а мы остались довольны тем, как все прошло. И продажи были хорошие! Это было настоящее событие, и мы обязательно опять организуем его в следующем году», — говорит предприниматель.
Помимо фестиваля, в следующем году семья Сынку планирует сделать больше домиков, в которых приезжающие могли бы отдыхать, наслаждаясь видами и ароматом лаванды.
«Время отдавать»
Прогуливаясь вдоль посадки, Ала рассказывает о жизни, от которой отказалась шесть лет назад.
«Возможно, если бы я осталась в Кишиневе, то зарабатывала бы больше, но сейчас пришло время отдавать. Знаете, тут я получила свободу. За 30 лет я научилась многому, но только наедине с природой чувствую себя свободной и открытой, плюс в этом случае я получаю значительно больше удовлетворения, чем от любой другой работы. Наверное, надо быть немного безумцем, чтобы бросить хорошую работу, особенно незадолго до пенсии. Но, думаю, лаванда не даст нам быстро состариться, и я надеюсь, что когда-нибудь наши дети продолжат то, чем занимаемся мы», — делится ощущениями женщина, уточняя, что младшая дочь помогает уже сейчас: отвечает на корреспонденцию и ведет Instagram, а еще всегда поддерживает маму в экспериментах.
Пока мы общались с Алой, в поле приехали ее бывшие односельчане, тоскующие по родным местам. Наверняка точно так же тосковал по ним и известный молдавский художник Игорь Виеру, родившийся в Чернолёвке в 1923 году.
