Приднестровскому оппозиционеру Олегу Хоржану и раньше не раз угрожали расправой — причем именно из-за его политической деятельности. Кроме того, предполагаемые грабители оставили в доме убитого находившиеся на виду ценные вещи, а на улице, где жил политик, в ночь убийства впервые за долгие годы надолго выключилось освещение. Об этих и других обстоятельствах преступления в интервью NM рассказал отец Олега Олеговича — преподаватель Технического университета Молдовы Олег Константинович Хоржан.
После того как ваш сын Олег Хоржан освободился из тюрьмы, он планировал и дальше заниматься политической деятельностью. Может быть, кто-то пытался ему сказать, что не стоит этого делать?
Вот в этом все и дело. Сын говорил, что борьба с олигархическим режимом в Приднестровье — это дело его жизни, и он должен довести ее до конца, чего бы это ему ни стоило. Приводил примеры Нельсона Манделы, Че Гевары и других борцов за права простых людей. Мы, родители, вежливо и осторожно предупреждали его о возможных последствиях. После освобождения сына была полнейшая тишина, но тишина бывает только перед бурей. Нас это очень насторожило, да и он прекрасно все понимал, хотя внешне старался быть спокойным.
Семью он успокаивал, утверждал, что у него все под контролем. Говорил: «Не вмешивайтесь, дайте мне уладить свои дела, и дальше все будет хорошо».
Хочу добавить, что мой сын был патриотом Молдовы, хотя жил и работал в основном в Приднестровье. У него было только молдавское гражданство. Он говорил так: «Я не против единой Молдовы. Но до тех пор, пока мы будем стоять спиной друг к другу — одни смотрят на Запад, другие на Восток — у нас ничего не получится. Я на стороне тех, кто смотрит на Восток, и я за то, чтобы вся Молдова смотрела на Восток. Когда мы все будем смотреть в одну сторону, все проблемы уйдут, и мы будем едины». Это слова моего сына. За это он боролся и за это погиб.
Изменилось ли что-то в его поведении в последнее время? Может, вы заметили какую-то особенную тревожность?
В день перед убийством мы были у него — всей семьей, потому что к нему приехал брат из Польши. Мы отдыхали, смеялись, фотографировались. Я спал на диване у него в кабинете — на том, где через несколько часов его замучили. Но беспокойство было, и мы все это заметили. Он как бы старался, чтобы мы скорее уехали. Да, действительно, он что-то чувствовал, но что — я не знаю. Потому что охота за ним шла давно.
Что вы имеете в виду?
В предыдущие годы его политической деятельности определенные политические силы носили по Тирасполю гроб с надписью «Хоржан». Никто за это наказан не был. Это раз.
Также был случай, когда подожгли дверь квартиры, в которой находилась его жена с маленьким сыном. Это два.
Были еще похожие происшествия, в тот же период. Однажды он мне рассказал, что рано утром его разбудил звонок Г. А. Зюганова. Это было лет десять назад. Зюганов сказал только: «Ты жив? Ну и слава богу». Тогда оказалось, что спецслужбы — кажется, это было ГРУ российской армии в Приднестровье — буквально в последние часы раскрыли подготовку к его убийству. Кто это мог организовать? Ясно, что не простые воры и грабители. Я не знаю кто, не буду выдвигать предположений. Но, по словам сына, кому-то из представителей власти Приднестровья тогда поступил звонок из Москвы, им сказали: «Немедленно прекратите это». Этот звонок его и спас. Но случай так и не был расследован.
Три: когда сын был в тюрьме, в Глинном, его там «заказали». Человеку, который совершил какое-то тяжкое преступление в Приднестровье, сказали: «Или ты его убиваешь, или пойдешь на полный срок». Тот заключенный отказался, и ему дали 25 лет. Его фамилию я не знаю, а историю эту мне рассказал сын.
Из всего этого понятно, что на моего сына охотились давно, но не было подходящего случая реализовать замысел. Сейчас же это убийство тщательно готовилось. Люди боятся говорить, но кое-что все-таки становится известно. Один из соседей сказал, что рядом с его домом на улице два месяца дежурила машина Mercedes. А еще в ночь убийства — впервые за многие годы, по словам жены другого соседа — с десяти вечера до самого утра было отключено уличное освещение. Случайности ли это?
По моему мнению, все это говорит о том, что преступление тщательно готовилось. И не простыми грабителями. Я склоняюсь к тому, что кепка с чьими-то потожировыми следами, которая была найдена в его доме, была там оставлена специально — чтобы навести на ложный след.
Еще один момент. Меня попросили подписать бумагу о том, что я, как потерпевший, не возражаю против осмотра дома. Я сказал, что согласен, но при условии, что к расследованию будет допущена международная следственная комиссия. Бумагу тут же забрали, и я ничего не подписал. Сказали, что могут все сделать и без меня.
Есть ещё ряд других фактов, о которых я пока распространяться не хочу. У меня, как у отца, происходящее вызывает серьезные подозрения в том, что следствие не будет объективным, что это преступление заранее готовилось, и готовилось скорее всего не криминальными структурами. Хотя я, конечно, не исключаю и эту версию.
Я давал показания прямо в день убийства. Я сказал: «Ребята, пожалуйста, рассматривайте любые, даже самые фантастические версии. Подозревайте всех. Начните с меня и всех остальных членов семьи. Всех, потому что никто не знает, что это было. Но, как видно, власти Приднестровья имеют на этот счет другое мнение.
А молдавские следственные органы с вами связывались? Как вы оцениваете их работу?
Я не могу сказать, что молдавские власти не принимают никаких мер. Да, мой сын — это не Илашку, поэтому вокруг него меньше шума. Но вы знаете, что во вторник состоялось специальное заседание парламентской комиссии, которая рассматривала это дело. Активно работают следственные органы, прокуратура. Мы не можем сказать, что меры не принимаются. Мы можем говорить только об эффективности этих мер, которая станет ясна в дальнейшем.
Например, меня записали потерпевшим в первый день после убийства, когда проводился осмотр дома. Но до сих пор меня никто не вызывал на допрос. Никаких протоколов и бумаг я не подписывал. И удивлен этому.
Главная приднестровская версия — разбой. Насколько она состоятельна, по вашему мнению?
Господа из следственного комитета, которые настаивают на этой версии, почему вы ни слова не говорите о возможности изъятия из сейфа сына каких-то документов? Ведь вы прекрасно знаете, что во время ваших следственных действий в сейфе вы нашли слиточек. Небольшой слиточек, где-то 100 граммов. Сначала мне сказали, что это золото, сейчас оказывается, что серебро. Но, в любом случае, слиток остался на месте.
Когда грабят, ищут что-то ценное. Не нашли в сейфе, начинают переворачивать дом. Но во всех комнатах был идеальный порядок, все вещи остались на своих местах. Прямо напротив кабинета находится спальня. Там на видном месте лежали три пары дорогих наручных часов, одни из которых золотые. Их никто не тронул.
В другом углу спальни, на трюмо в маленькой шкатулке, лежали личные золотые вещи Олега: крестик, цепочка, кольцо. Так и остались лежать. Разве это грабеж? Нападавшим, скорее всего, были нужны какие-то документы.
А вы знаете, что было в сейфе?
Откуда я могу знать? Жена Олега говорила, что он никогда не держал дома крупные суммы денег, да и не было их у него. При этом нападавшие демонстративно оставили на полу 200-рублевую купюру. Что же вы не забрали ее, если пришли грабить? То есть была проведена публичная демонстративная казнь. В результате которой сын умер в страшных мучениях.
Приднестровский следственный комитет утверждает, что раны наносились для того, чтобы узнать код сейфа. Наверное, это так. Я знаю характер сына. Он никогда бы не сказал код, если бы его состояние не было критическим. Я не знаю результатов медицинской экспертизы, может, они ему что-то вкололи, чтобы узнать необходимое. Олег получил, по моей информации, 11 ударов по голове — острым и тупым предметом. И 16 колотых ран, большая часть из которых то ли пикой, то ли шилом в область шеи.
Он защищался, и у него все руки — я их видел — все руки синие. Пальцы исколоты. Он умер в муках. Заключение говорит о том, что он умер не от ран, не от разрыва сердца. Он умер от болевого шока. То есть его пытали. Грабители не пришли бы пытать.
Вы верите в то, что Андрей Думиникэ (Сербул) может быть причастен к убийству?
Нет, я не верю в это.
Вы знаете его?
Лично не знаю. Но у меня на эту тему был разговор с сыном. Я сказал ему: «Олег, ты грамотный опытный политик. Зачем тебе связываться с заключенными?» Он сказал: «Папа, я знаю, что делаю.
Этот парень ни в чем не виноват. Ему сфабриковали дело, как и многим другим. Первая его отсидка была ошибкой молодости, а второе обвинение сфабриковали». Сын говорил, что Андрей сильно ему помогал в тюрьме, что он ему многим обязан.
Однако исключать эту версию я тоже не буду. Я же сказал: «Начинайте с меня». Все нужно проверить. Но версия, что Андрей Думиникэ был наводчиком, маловероятна. У сына нечего было брать. Да, он жил не бедно, но он не был богачом и не имел тех дворцов, что имеют некоторые наши политики, бизнесмены и представители криминального мира.
В одном из интервью Генадий Чорба сказал, что были какие-то проблемы с тем, чтобы похоронить Олега Олеговича на кладбище? Это правда?
Это из серии сообщений «слышал звон, но не знаю, где он». Никто не запрещал хоронить Олега. Наша просьба была — похоронить сына на Аллее почетных захоронений. С этой просьбой мы пошли к Долгополу, председателю администрации города Тирасполя. Он сказал: «Вы сами понимаете, что я этот вопрос решить не могу. Идите к Красносельскому». К Красносельскому пошел мой второй сын. И ему разрешили захоронить Олега на старой Аллее почетных захоронений. В Тирасполе есть две такие аллеи — новая и старая. Нам старая нравится больше, и мы очень благодарны господину Красносельскому за его решение.
У вас есть надежда на то, что молдавские правоохранительные органы — или приднестровские, или те и другие совместно — все-таки выйдут на убийц?
Вы знаете, у меня есть надежда.
Но в Приднестровье было много заказных убийств, виновные в которых так и не были найдены. Причем убийства были в такой же степени жестокие. Почерк один и тот же. Почему людей, которые кому-то в Приднестровье очень не нужны, убивают именно таким варварским методом? Я считаю, что это просто демонстративно-показательные преступления, цель которых не только убрать врага, но и запугать народ. Посыл такой: «Не рыпайтесь, а то с вами будет то же самое».
Впрочем, моя надежда — очень слабая, потому что пока следственные органы Молдовы и Приднестровья будут работать разобщенно, параллельно и без международного контроля, без тщательной разработки всех, даже самых фантастических версий, вряд ли у них получится довести расследование до конца.
Подписывайтесь на наш Telegram-канал @newsmakerlive. Там оперативно появляется все, что важно знать прямо сейчас о Молдове и регионе.
Хотите поддержать то, что мы делаем?
Вы можете внести вклад в качественную журналистику, поддержав нас единоразово через систему E-commerce от банка maib или оформить ежемесячную подписку на Patreon! Так вы станете частью изменения Молдовы к лучшему. Благодаря вашей поддержке мы сможем реализовывать еще больше новых и важных проектов и оставаться независимыми. Независимо от того, как вы нас поддержите, вы получите небольшой подарок. Переходите по ссылке, чтобы стать нашим соучастником. Это не сложно и даже приятно.
Поддержи NewsMaker!
