Молдавский психолог, гештальт-терапевт Елена Бычева рассказала в интервью NM, с какими проблемами чаще всего обращаются к психологам. Елена — один из организаторов групп поддержки и адаптации в условиях пандемии коронавируса «Без масок». Это совместный проект психологов из Молдовы, Украины и России. Групповые консультации проходят онлайн каждую неделю.
Как появился проект «Без масок»?
Придумала и организовала проект моя подруга и коллега, петербурженка Екатерина Суворова. Мы вместе с ней учимся в Киеве по программе «Супервизия в гештальт-терапии». Людям необходима взаимоподдержка, особенно во время изоляции и неопределенности. Поэтому я одной из первых присоединилась к инициативе создать такие группы и пригласила коллег принять участие. Во время эпидемии и карантина возможны только онлайн-группы, поэтому мы выбрали такой формат.
Интернет делает наш проект трансграничным: могут участвовать люди из разных стран. Цена минимальная, одинаковая для всех. Для россиян она вообще символическая. Молдаване воспринимают ее иначе, но все равно это на уровне самой недорогой консультации. В обычное время за такие деньги на психологическую группу к профессионалам не попасть. Нас с коллегами объединило желание помочь людям, создать безопасное пространство для поддержки и адаптации.
Русо Маргишвили/www.rusoissleeping.com
Часто людям кажется, что их проблема уникальна, а здесь они могут услышать похожие истории, переживания. Это помогает человеку почувствовать, что он не одинок. И, когда вы с другими людьми преодолеваете похожие трудности, — это вселяет веру в перемены к лучшему.
Катя Суворова проделала большую работу, чтобы создать сайт и дать жизнь проекту в интернете. Вместе с другими психологами мы встречались, обменивались идеями, обсуждали детали. Собрались в основном гештальт-терапевты и арт-терапевты. Очень полезным оказался опыт украинских коллег. Когда у них в стране была революция, они оказывали поддержку людям. Они очень профессиональны в работе с психотравмирующими событиями, у них большой опыт.
Как много людей из Молдовы принимает участие в группах? Хватает ли мест на всех?
Был отклик, многие спрашивали, но немногие дошли. Мы могли бы принять гораздо больше. Сейчас группы смешанные, участвуют люди из разных стран. Мне кажется, больше всего россиян, в том числе живущих за границей.
По вашим ощущениям, насколько нормально для жителей Молдовы обращаться к психологу? Насколько распространены стереотипы?
Я начала индивидуальную частную практику около 20 лет назад. Тогда было больше стереотипов и предубеждений. Сейчас народ обращается чаще. И обычно это подготовленные люди: они заранее что-то почитали, имеют представление, каким должен быть профессиональный психолог. Конечно, есть и те, кто просто ищет недорогие варианты. А кто-то думает: может, сам справлюсь. Конечно, не удивляют негативные, обесценивающие комментарии в социальных сетях под постами о депрессии или о поиске психолога. Такая тенденция тоже есть, но она проходит.
Кто в Молдове чаще всего обращаются к психологу? Мужчины или женщины, какого социального положения?
Есть и мужчины, и женщины. Некоторое время у меня в практике даже было больше мужчин, чем женщин. Но мужчины обращаются, когда уже невтерпеж. Женщины — немного загодя.
Это как на приеме у стоматолога: кто-то проверяется для профилактики, а кому-то пора вырывать зуб.
Есть люди, которые приходят из интереса, но таких очень мало. В основном к нам обращаются, когда возникают конфликты в семье, на работе или психотравмирующее событие. Люди могут не прожить травмирующее событие и годами, десятилетиями ходить с этим грузом. Это может быть насилие, внезапная смерть близких и т.п. Травмирующими могут стать и обычные события, которые казались незначительными.
С какими проблемами чаще всего обращаются во время пандемии?
Обострение страхов, которые были до этого. В обычное время люди могли сдерживать свою тревогу, жить с ней. Во время сильного стресса она усиливается. Еще одна частая проблема — конфликты с семьей. Очень много было обращений из-за родительского выгорания. Особенно от людей, которые до эпидемии работали, чьи дети ходили на учебу, а сейчас все вынуждены сидеть в четырех стенах.
Русо Маргишвили/www.rusoissleeping.com
Было много обращений, когда люди говорили, что эмоционально не справляются, не могут себя контролировать, что им хочется убежать от всего. Еще одна распространенная проблема — страхи по поводу будущего. Страх потерять работу, ощущение бессилия, все разваливается, впереди неизвестность. Иногда у страхов нет реальных оснований, но из-за стресса теряется вера в себя. Необходимо помочь человеку найти эту веру в себя.
Насколько эффективны онлайн консультации в сравнении с живыми встречами? Действительно ли это помогает?
Разница есть. Весь карантин я работала онлайн, в том числе с клиентами, с которыми до этого работала очно. Некоторые хорошо переносят, принимают это как необходимость. Но, конечно, в кабинете другой эффект: иначе выглядит процесс, другие ощущения, движения, взгляды. А в онлайне мы, например, видим друг друга гораздо ближе, можем детально рассмотреть. Это по-своему влияет. И темп общения немного другой. Плюс мне самой поначалу было утомительно сидеть и подолгу, несколько часов подряд смотреть в компьютер. Физиологически некомфортно.
При этом некоторым клиентам именно онлайн нравится больше: не нужно никуда ходить, выключил ноутбук — и ты уже в своем мире.
Я поражаюсь, как много людей во время карантина обнаружили, что им хорошо и комфортно быть дома, что им достаточно минимального общения. Это удивительно, на мой взгляд.
Какова степень участия психологов в группах поддержки? Они выступают, скорее, как координаторы или у них активная роль?
Роль психолога — в эмоциональной поддержке. Дать возможность человеку проговорить свои чувства, переживания. Подвести к принятию страхов и особенностей. Помочь найти опору, жизненные ресурсы. Люди забывают о том, что у них есть.
Иногда такое ощущение, что человек, испытывая шок, отчасти теряет себя.
И тут задача — найти, помочь увидеть. Учим расслабляться, используя специальные техники. Учим останавливать негативный поток мыслей. Пробуем дистанционно арт-терапию. Правда, на удаленке сталкиваешься с тем, что у некоторых людей дома нет арт-материалов. Кто обычно не рисует, у тех и карандашей нет.
Как проект влияет на вашу жизнь? Помогает ли он вам самой справляться с трудностями?
Участие в проекте дало мне возможность собраться внутренне. Помогать, быть полезной — это придает сил. И я знаю, что многие коллеги тоже себя поддерживают за счет собственной нужности, полезности. Среди психологов во время пандемии коронавируса распространено эмоциональное выгорание. Но сейчас постепенно люди выходят из этого.
Каким вы видите будущее проекта после пандемии? Сможет ли он развиться в нечто большее?
Думаю, сможет. И мне бы хотелось, чтобы это произошло, потому что идея полезная. Сейчас проект держится на чистом энтузиазме, на наших личных ресурсах. Люди по большей части даже не знают о нем, потому что у нас нет возможности громко заявить о себе.
Особенно ценно для меня в этом проекте, что специалисты из нескольких стран объединились, начали обмениваться идеями, решили сделать что-то новое и хорошее для людей. Для меня это колоссальный опыт взаимодействия, за что я благодарна коллегам. Без карантина, без пандемии коронавируса этого бы не случилось.
Автор: Анна Мотовилова
