В центре Кишинева уже несколько недель протестуют аграрии. Имя одного из протестующих — фермера Михаила Бобикова из Каушанского района стало известно после поджога его автомобиля. В интервью корреспонденту NM Николаю Пахольницкому он рассказал, почему фермеры, несмотря на уступки властей, продолжают протесты, почему считают, что государство должно по-крупному вложиться в сельское хозяйство и о том, как Влад Филат «атаковал» фермеров из центральных районов страны.
«Надо быть полным идиотом, чтобы не понимать, что его найдут»
На записи с видеокамеры видно, что ваш автомобиль подожгли. Полиция уже нашла виновных?
18 декабря в 4:30 неизвестный человек облил бензином и поджег машину моего сына. На видео все видно. Мы были дома и услышали, когда уже тушили пожар. Машина BMW X3 сгорела полностью, частично сгорел бус Volkswagen, ему нужен капитальный ремонт. Началось следствие. Я думаю, что для полиции — дело чести разобраться с криминалом. Но пока идет следствие, я воздержусь от заявлений.
Когда вы выступали в зале для прессы парламента, вы сказали, что за этим стоит человек из Каушан. Вы его не назвали, но сказали, что его выгнали из мэрии. Речь, видимо, идет о бывшем каушанском мэре, а ныне депутате парламента из группы Pentru Moldova Григорие Репещуке?
Я не называю никаких имен. Не хочу мешать следствию.
Вы — зампредседателя каушанского отделения партии «Достоинство и правда» (DA). Как думаете, поджог — это политическая история или бытовая разборка?
Я не думаю, что это бытовая разборка. У меня нет никаких врагов, нет связей с криминалом. У нас есть 50 гектаров земли, которые мы возделываем вместе с сыном и отцом. Кому-то задолжали, но за это не делают таких вещей, кто-то и нам должен. Здесь видно, что это по заказу, потому что человек под камеры полез поджигать автомобиль. Надо быть полным идиотом, чтобы не понимать, что его найдут.
NewsMaker.md
«Какой страховщик сможет заплатить хотя бы 1 млрд компенсаций?»
Расскажите о вашем бизнесе. Что вы возделываете на 50 гектарах земли?
Основная культура — это виноград сорта Молдова и Мерло. Пробовали Кодрянку, Викторию, но сейчас рынок нестабилен, и эти сорта стали невостребованными. Есть проблемы с реализацией винограда. В этом году была засуха, но мы смогли вырастить и продать. На части земель у нас были подсолнух и кукуруза. Возделываем землю сами, у нас один трактор, нам этого достаточно.
Протест начался с требования отменить повышение НДС для сельхозпроизводителей с 8% до 12%. Власти пошли вам на уступки, повышение отменили, но протесты продолжаются. Почему?
Протест начался не сейчас, а в конце июля, когда было понятно, что пшеницы нет, подсолнуха нет, кукурузы нет. Это был даже не протест, а призыв, чтобы с нами сели за стол переговоров. Мы в Каушанском районе встречались с Кику и высказали свои пожелания, но нас не услышали. Навстречу нам не пошли, и мы выехали на тракторах на трассу. Приезжал [министр сельского хозяйства Ион] Пержу, но он ничего не сделал.
А что вы хотели тогда?
У нас было несколько требований. Одно из основных — компенсации за неурожай кукурузы, подсолнечника, пшеницы. Но никакого понимания мы не встретили.
Позиция властей была такая: вы занимаетесь частным бизнесом, в бизнесе бывают потери, прошлые годы у вас были удачными, а сейчас неудачный. У бизнеса из других сфер тоже бывают потери, но они понимают, что это их риски, и не требуют компенсаций. Почему аграриям должны компенсировать потери?
Это позиция финансистов-бизнесменов, но сельское хозяйство — это не только бизнес, а еще и социальные пакеты для людей, с которыми у нас есть контракты. Это семьи в селах, которые работают: кто-то свою землю возделывает, кто-то работает на лидера. Когда нет урожая, эта часть населения остается нищей. У крупных хозяйств есть подушка безопасности, у малых и средних хозяйств такой подушки нет. Основное требование было — оказать помощь в финансовом плане, помочь с банками. Мы берем кредиты, под них закладываем технику, дома, землю. Мы выполняем все, что требуют банки. Банки любят нас, потому что мы идем на все требования, и земля никуда не может деться.
Что делает банк, когда у нас нет денег, чтобы погасить кредиты? Приходит и забирает нашу недвижимость. Семьи хозяев, возделывающих земли, и семьи работников оказались в таком плачевном положении. Они не получили никакой прибыли, вынуждены бросить все и уехать. Поэтому нужна была помощь и вмешательство государства. Власти говорят, что нужно страховать урожай. Да, страховать надо, мы готовы, но у нас в стране нет страховой компании, которая застрахует сельхозкомпанию и урожай.
Почему?
Ну, вы представьте: в этом году потери из-за засухи — примерно 8 млрд леев. Какая фирма сможет дать даже 1 млрд леев компенсаций? Она сразу обанкротится.
Когда я готовился к этому интервью, мне рассказали, что нельзя застраховать только ущерб от засухи. Все остальное — град, заморозки — можно.
Мой товарищ застраховал виноград от градобития. Приехали эксперты [от страховой компании], посмотрели, говорят — осенью придем, посмотрим, какой урожай будет. Осенью приехали, посмотрели и говорят — какая проблема, сдавай на вино. И никакой компенсации человек не получил (речь идет о том, что из-за града снизилось качество винограда, а объем, который покрывала страховка, не пострадал. — NM). Когда я хотел застраховать урожай, ни одна страховая фирма не хотела со мной заключать контракт на тех условиях, которые устроили бы меня. Не страхуют от градобития и засухи. Говорят — извините, вас часто бьет град.
Если вернуться к летним событиям, то компенсации были даже не на первом месте. Главным требованием было — чтобы банки ослабили давление на аграриев, и чтобы была возможность взять новые кредиты. Все, что есть, мы заложили, банки не дают кредиты без залога, и мы сидим и ничего не можем делать. Могут прийти сильные компании, которые заберут эти земли и будут их возделывать. А люди, которые живут в этих селах и у которых есть маленькие наделы, вынуждены будут уехать из страны.
В результате переговоров мы добились компенсации по первой группе (пшеница и зерновые) — 1,5 тыс. леев на гектар и упрощения процедуры их получения. Если бы осталась прежняя процедура, фермеры не увидели бы эти компенсации. С банками тоже вопрос решили, прессинг ослаб. Власти не выполнили наши требования по второй группе сельхозкультур.
«Нам сказали, что денег нет и не будет»
С летними протестами разобрались, давайте теперь о зимних. Вы говорили, что основная причина — не НДС. А что тогда?
Мы не сидели эти три месяца, мы писали письма с просьбой о компенсациях для второй группы, встречались с министрами финансов и сельского хозяйства, нас футболили от одних дверей к другим.
Был такой случай. Незадолго до нынешних протестов инициативная группа, к которой я присоединился, договорилась о встрече с главой минсельхоза Пержу. Тогда уже обсуждали вопрос о том, начинать ли вновь протесты. Но была надежда, что министр что-то скажет. Приходим на встречу, а Пержу нет — говорят, он в командировке. Вышел к нам [госсекретарь Михаил] Македон, мы минут пять-десять поговорили, он что-то начал объяснять. Но что объяснять, если мы договорились о встрече на четыре часа, а министр игнорирует? Выходя, я громко сказал, что мы сюда приедем на тракторах — ждите. Спускаемся на лифте вниз. А нам говорят — министр уже приехал, он вас ждет. Как это понимать? Значит, он сидел где-то в кабинете? Потому что мы даже не успели выйти из здания. Когда пришли в комнату переговоров, там уже были Пержу и [министр финансов Сергей] Пушкуца.
Нам сказали, что денег в стране нет, и нам их не дадут. Сказали — вы взяли на себя обязательство заниматься бизнесом, вот и занимайтесь. Мы пытались объяснить, что нужна помощь. Сумму мы не определяли, но себестоимость обработки для второй группы составляет от 5 тыс. леев до 9 тыс. леев на гектар. Мы просили половину от минимума — около 3 тыс. леев на гектар, но так, чтобы компенсаций хватило на всех, кто пострадал от засухи. Нам сказали, что денег нет и не будет. Так начались декабрьские протесты.
NM
Власти достаточно сдержанно относится к протестам. Они упрекали вас в том, что вы брали субсидии на покупку тракторов, которые стоят сейчас на площади. Депутат-социалист Богдан Цырдя называл вас «агромиллионерами». Что вы на это скажете?
Аграрии платят налоги, из которых формируются фонды субсидирования. Затем власти решают, выделять деньги на гектар земли или на инвестиции. Мы получаем свои же деньги, которые отдали в бюджет. Государство их возвращает, но не каждому, а тем, кто покупает трактора, инвестирует в фермы.
Расскажу о своем опыте. Мне нужна была бочка для опрыскивателя для виноградника, она стоит около 100 тыс. леев. После того как власти стали субсидировать покупки этих бочек, цена выросла до 140 тыс. леев, хотя даже курс валют не изменился. И субсидии мне не хватало, чтобы покрыть это повышение цены.
Еще была дискуссия с властями о том, чтобы наша продукция была на полках супермаркетов в пропорции 50% на 50% с импортной. Нам говорят — вы не можете выращивать. Ну как не можем? Вы примите закон, чтобы наши фермеры знали, сколько выращивать, как хранить, строить ли холодильники и так далее (в конце года, отметим, парламент принял поправки в законодательство, которые предусматривают, что в супермаркетах должно быть отечественной сельхозпродукции не менее 50%. — NM).
Владельцы супермаркетов рассказывали мне, что с местной продукцией возникают проблемы. Связаны они с тем, что сложно сразу закупить большую партию, например, черешни, и не менее сложно вести расчеты «по-белому».
Это искусственная проблема. Я работал с Unimarket (сейчас Linella. — NM), не было никаких проблем. Я поставлял виноград напрямую. Более того, виноград, который не продавался в течение трех дней, я изымал и привозил другой виноград. Деньги шли «по -белому», по фактурам, все нормально было.
«Но тогда умрут наши села»
Участники протестов еще часто говорили о том, что фермерам мешают «холдинги». О каких холдингах идет речь, и чем они мешают?
Холдинг — это большая компания, которая финансируется из офшора или через европейские финансовые структуры, у которых есть доступ к дешевым деньгам. И вот эти мощные транснациональные компании получают большие и дешевые деньги. Когда они заходят на наш рынок, мы оказываемся в неравных условиях: они могут себе позволить хорошую мощную технику, обрабатывают тысячи гектаров с двумя-тремя специалистами. И рядом мы с малой техникой. Да, для экономики и производства, может быть, такие хозяйства выгодны, но тогда умрут наши села.
Холдинги, кроме того, предлагают сельчанам большую компенсацию за использование земель и т.д. Причем они не берут в пользование какие-то склоны, а только ровные участки, где легче работать.
Вы говорите, что у крупных компаний есть доступ к дешевым деньгам. Какая сейчас ставка по кредитам для аграриев?
От 8% до 15% годовых. В зависимости от истории кредитования, суммы кредита, залога.
Какие еще есть проблемы у фермеров?
Первое — дорогое финансирование. Второе — нам нужно развиваться, мы очень много потеряли из-за того, что все эти годы возникали разные группировки, схемы отмывания денег. Даже [бывший премьер Владимир] Филат из ничего сделал аграрный бизнес и атаковал аграриев, которые были в центре Молдовы. Его бизнес получил тогда половину бюджета сельхозсубсидий, они построили себе холодильники, хранилища, закупили тракторы. С таким стартом и такой техникой можно прессовать любого агрария. Мы находимся в неравных условиях: кто присосался к государственной кормушке, тянет на себя финансы, а некоторым из тех, кто сидит в селах, есть нечего.
То есть сейчас это тоже работает?
Вы спрашивали ранее о борьбе [с крупными компаниями]. Речь идет о том, чтобы субсидирование не распространялось на крупные хозяйства. Им хватает своих средств, госсубсидии должны идти мелким и средним хозяйствам. Потому что закупка комбайнов и тракторов — дорогое удовольствие.
Проблема в том, что фонд субсидий ограничен.
Я вам больше скажу — из фонда 2021 года в сумме 1 млрд леев уже взяли 800 млн в счет задолженностей за прошлые периоды. Каждый год не хватает денег, и каждый год деньги перекидываются. Это говорит о том, что минфин не учитывает задолженности.
«Государство должно вложиться в сельское хозяйство»
Так понимаю, что фермеры видят выход в том, чтобы крупные компании исключили из получателей госсубсидий?
Нет, я не хочу сказать, что крупные компании не должны претендовать на субсидии. Просто мог бы быть «потолок». А самый нормальный выход — найти дешевые деньги, чтобы фермеры могли развивать свое хозяйство — это и техника, и агрегаты. В протестах участвуют и совсем молодые ребята, которые хотят купить хорошие современные тракторы, чтобы с кондиционером, чтобы были хорошие условия работы.
Вы хотите, чтобы государство бесплатно раздавало тракторы или компенсировало большую часть цены, или что?
Не надо ничего раздавать бесплатно. Надо просто помочь закупить технику на определенных условиях. Речь идет в первую очередь о более низких банковских процентах.
Мы живем в очень бедной стране: не хватает денег на дороги, с трудом находят деньги на пенсии и зарплаты, в селах нет водопровода. Откуда брать деньги на помощь фермерам?
Это же деньги, которые мы платим в бюджет. Чем больше мы заплатим в бюджет, тем больше у государства будет денег. Надо поднять нашу производительность в два раза, и тогда налоговые сборы в бюджет увеличатся тоже в два раза. Надо инвестировать, надо взять кредиты у МВФ, у европейских структур, вложить в сельское хозяйство и в течение двух-трех лет оно поднимется на другой уровень. И надо вывести сельхозпроизводство в «белый сектор». Потому что многие, видя всю эту ситуацию, не работают «по-белому». А когда все будут работать «по-белому», выиграют и фермеры, и государство. Но для этого государство должно вложиться в сельское хозяйство. Надо вложиться на 3-5 лет, как это сделала Польша, инвестировав в технику, холодильники и пр. Тогда и государство будет получать больше.
NewsMaker.md
«Трава на газонах вырастет, а вот раны аграриев так легко не заживут»
Многие критикуют ваш протест за поведение трактористов: сначала наехали на клумбу у парламента, потом бороздили газон у Арки Победы. Вы считаете это нормально?
Конечно, не нормально. А когда человеку говорят — тебя выбрал народ, послушай этот народ, поговори с ним, а этот человек не приходит на переговоры, это нормально?
Нет. Но это не отменяет того, что трактористы бороздят газоны и портят вид города.
Трава вырастет. В следующем году там будет прекрасная трава, даже лучше, чем сейчас. А вот раны, которые нанесли аграриям, не заживут так легко.
Во сколько обходится протест в денежном выражении. Ведь нужно вывезти тракторы, самим кататься туда-сюда?
Никто не говорил, что кому-то что-то платят. Мы приезжаем на протесты, потому что речь идет о нашей работе, о наших деньгах. Вы считаете мои деньги, я считаю, что я имею право приехать и выразить свое несогласие. Это моя позиция. Я приду сюда пешком, приеду на тракторе или на машине. Это моя социальная позиция, почему кто-то должен считать, сколько это стоит? Это не государство тратит, это я трачу. Я мог бы пойти купить что-то, но я потратил на то, чтобы приехать в столицу и сказать, что я не согласен с тем-то и тем-то.
Сколько еще продлятся протесты, и есть ли у фермеров на этот счет какой-то план действий? (интервью записывалось до отставки правительства Иона Кику)
Мы оставляем за собой право до 31 декабря находиться на площади. Но надо понимать, что людей оторвали от работы. У многих еще не возделана земля, в том числе у меня. Сейчас как раз отличная погода, чтобы пахать землю. У нас об этом голова болит. Тут не только бизнес, но и большая любовь к земле.
Хорошо, а финальная цель протестов какая?
Изначально требование одно — помогите крестьянам, дайте то, что они просят. И мы сегодня уйдем с площади. Речь идет, повторю, о компенсациях по второй группе. А с НДС, я считаю, власти специально откатили назад, чтобы показать, что они пошли на какие-то уступки. И второе — в бюджет должны заложить конкретную сумму на эти компенсации. Не важно, откуда она возьмется.
